Глава 31. И грянул гром (1/1)

Опустив Петю на землю, Яков Вилимович бросился во двор, где творилось что-то невообразимое. Люди носились с ведрами, пытаясь потушить пламя, выкрикивали всевозможные ругательства и отгоняли непрошенных ротозеев?прочь?— чтобы под ногами не путались. Какие-то отчаянные?мужики вбегали в горящую баню и выносили из нее всякую рухлядь. Крикливые бабы рыдали над кем-то во весь голос. Зеваки, столпившиеся за забором, беспокойно топтались друг за другом, прикладывали ладони к щекам, трясли головами и крестились. Оказавшись в самом эпицентре вспыхнувшего во дворе хаоса, Яков Вилимович обратил быстрый взгляд на дом: к счастью, он не пострадал. Правда, Якову Вилимовичу от этого легче не стало… Принявшись было помогать мужикам тушить пожар, оставивший от кособокой бани одно лишь название, Брюс столкнулся с бабой. Она нарочно загородила ему дорогу. —?Ванька-то конюх… —?пролепетала. Но Яков Вилимович торопился. —?Погоди, мать! —?сказал, отодвинув бабу с дороги. —?Убили Ванечку насмерть… И заревела в унисон остальным бабам-крикуньям. Получилась самая что ни на есть безоговорочно жуткая песнь боли и скорби. Тем временем Петя, несмотря на очевидную неспособность помогать из-за перебинтованных ног, рвался вслед за Яковом Вилимовичем. Розочке удалось удержать его едва ли. Пришлось прибегнуть к крайним мерам: сказать, что Яков Вилимович будет крайне недоволен, если он, Петя, вздумает бестолково болтаться у мужиков под ногами. Ну, а как еще воздействовать на этого неугомонного храбреца? ?Перестань-де геройствовать,?— сказала ему Розочка,?— да и чем ты можешь помочь?? Действительно?— чем? Уже и без Петиного?— конечно же, ?весомого?! —?вмешательства справились. Совсем скоро на месте пожара дотлевали последние головешки. Мужики стирали с лица пот и копоть; кто-то падал на траву, кто-то же, напротив?— терпеливо облокачиваясь на забор, переводил дух. Бабы, еще недавно безутешно ревущие над прахом конюха-Ваньки, оживились: одна за другой влетали во двор с наполненными водою ведрами?— подавали мужикам. Еще долго перед их глазами языки пламени будут лизать обнаженные стены неказистой бани. Еще долго будут вспоминать они о хладнокровном убийстве конюха. Сомнений не было ни у кого, сей страшный грех совершил никто иной, как сам поджигатель. Вот вам и последствия ?страшной ночи?! Теперь это событие официально войдет в перечень всех тех злодеяний, что в ?страшную ночь? устраивают ради наживы эти безбожные разбойники?— будь они трижды прокляты! Розочка отыскала Брюса среди нескончаемой толпы (бестолковые зеваки и не поспешали расходиться по своим делам). Выглядел он усталым и подавленным, мужиков слушал в полу-ха?— из уважения. Сам был занят, разумеется, собственными неутешительными соображениями: кто посмел поджечь дом? кто взял на душу грех за убийство Ваньки? Однако заметив на горизонте ?своих?, Яков Вилимович сразу же отвлекся от безотрадных, бесконечно всплывающих на поверхность сознания дум. Розочка и Петя успокоили его. С их появлением ему стало существенно легче?— по крайней мере, Яков Вилимович отложил все назревшие подозрения до ближайшего будущего. Безо всяких слов он одновременно прижал к себе обоих: Розочку слева, Петю?— справа. Какое счастье, что они целы… Уголком платка Розочка размазала по щеке Брюса сажу. От него пахло гарью и п —?И ты говоришь о сем только сейчас?.. Розочка опустилась на лавку. Она вымоталась, устала, ей хотелось как можно скорее перелистнуть эту затянувшуюся страницу нескончаемой чреды потрясений в своей жизни. Сначала выкидыш, затем?— побег Пети, пожар, а теперь и того хуже?— Яков Вилимович оказывается все это время знал, что здесь?— в этом самом месте, прослужившим им временным жилищем! —?произошло убийство. И он говорит ей об этом только сейчас! Когда несчастье уже случилось! А впрочем, уже все равно. Розочка, к слову, даже не стала по обыкновению своему винить Брюса во всех смертных грехах. Зачем? Это разве что-то даст? Да и ссориться с ним, когда у них все только наладилось, ей совсем не хотелось. Более того?— Розочке хотелось поддержать Якова Вилимовича. Хотелось помочь ему справиться с этой трудностью, как он завсегда помогал ей в ее душевных терзаниях. Все-таки на него свалилось столько бед сразу… —?Я не хотел тревожить тебя,?— признался Брюс. —?К тому же… некуда нам было податься. Сама понимаешь?— сей-то дом насилу отыскали… —?И все же нужно было сразу же уехать куда-нибудь. —?Розочка облокотилась о стол, подперла ладонью подбородок. —?Ты должен был мне все рассказать?— мы бы вместе нашли какой-то выход. В город бы уехали… Нужно было как-то… не знаю… —?Розочка вздохнула, потерла отекшие от бессонной ночи глаза. —?Во всяком случае, были бы подальше от сего нечистого места… с его загадочными убийствами… —?Ужели ты думаешь, я тогда не… —?Да не виню я тебя,?— перебила возбужденного Якова Вилимовича Розочка,?— не виню; токмо вот… не случилось бы чего наново за эти оставшиеся три дня… Кто знает, быть может, злодей искал тебя? Быть может, ему нужна была твоя смерть? —?Не думаю… Яков Вилимович изложил Розочке собственные подозрения на сей счет?— те самые, что он так тщательно скрывал от нее все это время. Однако Розочка скептически отнеслась ко столь веской подоплеке с неизбежной кровожадностью Варвары Михайловны. Не похожа эта сухая маленькая старушка на зачинщицу вероломных убийств и жестоких разорений. Если только она не руководила своими сыновьями; тот громила, что сегодня заявился с нею, был совсем не удивлен пожару. Кто знает, может, он обо всем знал? С другой стороны, к чему им поджигать свою же баню и красть свои же вещи? Для отвода глаз? замести следы преступления?.. —?А Ванька,?— размышляла Розочка вслух,?— наверняка, пытался душегубца проклятого остановить, да под удар смертельный угодил… Да что уж теперь гадать-то?.. Никогда мы правды не узнаем. Уже назад ничего не воротишь… —?И то верно… —?согласился Яков Вилимович, думая о своем,?— и то верно…*** Запах гари просочился в дом. К сожалению, выветрить его полностью не получилось из-за того, что баня (точнее?— то, что от нее осталось) находилась слишком близко к дому и продолжала источать весьма удушливый ?аромат?. Поэтому никакая тщательная ?влажная уборка?, сквозняки, растворы уксуса и эфирные масла не помогли бы избавить жилище от едких испарений полностью. Конечно, к завтрашнему дню хозяева обещали со всем разобраться и начать строительство новой бани, а от этих истлевших черных бревен, соответственно, избавиться. Петю тошнило. Скрипя сердце он попробовал выпросить у Якова Вилимовича разрешение на прогулку. Несмотря на все треволнения мальчика?— он и не надеялся, что попытка окажется успешной,?— Яков Вилимович, разрешил ему прогуляться. Даже нелицеприятные события прошлой ночи не остановили его?— надо же! А вдруг Петя бы снова сбежал? Наверное, Яков Вилимович просто устал за всех переживать. А может, просто хотел, чтобы Петя знал, что он ему доверяет? Как бы там ни было, а Петя вышел во двор, оттуда?— за ворота. Ему необходимо было подышать на ночь свежим воздухом, подумать. До отъезда оставалось три дня. Когда Петя думал об этом, его переполняли совершенно противоположные чувства: страх и предвкушение. Первое было связано с неведением, второе?— с долгожданным избавлением. Чем они ближе к князю Леманну, тем ближе Петя?— к выздоровлению. Ему так надоело бояться самого себя. Надоело жить с мыслью о том, что сейчас, вот сейчас снова что-то почудится, или заболит, или закружится!.. Петя и верил, и не верил. Он всем сердцем полюбил Чернолесье. Душу здесь переполняли не только тепло и удовольствие, но и сама она словно делалась больше, готовая вместить в себя всю эту необыкновенную многогранную палитру цветов: волшебное лазурное небо, сочную травку, карамельные тропки, сверкающие озерца и речки… Петя никогда не забудет этого места. И будет, пожалуй, очень по нему скучать. А все потому, что здесь Пете было больше хорошо, чем плохо. Добрые события покрывали своим широким крылом все неурядицы событий дурных. Чего только стоил тот день, когда они с Яковом Вилимовичем веселись на ярмарке, а как смеялись они над Розочкой, когда учили играть ее в шахматы, а как потом все вместе хохотали во время урока танцев!.. Да, много чего хорошего здесь случилось. Здесь Яков Вилимович и Розочка стали Пете ближе. И он дорожил этим даром. Было и плохое?— бесспорно! Много чего плохого. Но так или иначе все трудности они переживали вместе?— после плохого следовало хорошее. На сей положительной ноте Петя решил повернуть обратно: перебинтованные ступни напомнили о себе неприятной зудящей болью. Да и неправильно это?— в такой скверный день поминать хорошее и беззаботно любоваться природою. Мысли все время возвращались к пожару и смерти Ваньки. А ведь не только он погиб сегодня?— в эту проклятую ночь… Вернувшись, однако, домой, Петя остановился в сенях: не решился прервать напряженный разговор взрослых своим неуместным вторжением. Говорили о Леманне. До этого момента Петя боялся, что потеря интереса к чему-то, что раньше вызывало у него самое живейшее, естественное любопытство, может оказаться невосполнимым. Когда это случилось? Когда он вдруг настолько погрузился в себя? И почему осознал это только сейчас? Молчание и угрюмость Якова Вилимовича и Розочки помогли Пете разобраться в своем собственном отстранении? Может, он увидел в них себя? Бесстрастный, тревожный, подозрительный… В любом случае, Пете пока было рано тревожиться?— если у него дерзости хватило в очередной раз бессовестно подслушать чужой разговор, значит, он еще не столь отрешен от мира. —?…Леманна здесь не особливо жалуют,?— говорил Яков Вилимович. —?Почему? Потому что он?— колдун? —?Леманн?— чудовище,?— бесцветным голосом ответила Розочка. —?Выходит, я такое же чудовище, как и он. —?Дело не в колдовстве. Человек он скверный. —?Почему? В прошлый раз, когда я упомянул его в беседе с Григорием Степановичем, ты, как мне показалось, была весьма насторожена. Что он натворил? Мы не виделись восемь лет и мне… —?Я не хочу говорить о нем… —?сухо перебила Брюса Розочка. —?Извини… Петя, до этого сосредоточенный на интригующей беседе, прислушался повнимательнее: Розочка направлялась в сени! Едва успевая юркнуть во двор, Петя притаился за углом дома. Тяжело дыша, он стал прислушиваться к шагам: Розочка вышла на крыльцо, Яков Вилимович?— следом. Целую вечность ничего не происходило. Кроме привычного птичьего квартета и гуляющего в кронах деревьев ветерка ничего не было слышно. Петя уже отчаялся узнать продолжение сей мутной истории, как Розочка наконец заговорила: —?Он был первым моим мужчиной на судне.?Подчас Федор Александрович меня выкупил, я сопротивлялась… говорила, что не буду заниматься подобным позором… Но, знаешь ли, у Федора Александровича были на меня иные планы. За непослушание он наказал меня, Леманн ему в сем помог… —?Леманн тебя… обидел? —?осторожно вопросил Яков Вилимович. —?Он сделал так,?— ответила Розочка,?— чтобы я замолчала навсегда. Чтоб слушалась и не перечила более. Вот, что он сделал… —?Не может быть… —?сокрушенно выдавил Яков Вилимович. Петя впервые слышал его голос столь обескураженным и виноватым в одночасье. —?Я не верю, чтобы Леманн… —?продолжал он. —?Ты уверена, что это был он? Быть может, ты спутала его с другим?.. —?Это был он,?— бесстрастно сказала Розочка. —?Он приказывал повторять его имя снова и снова… Эбнер Леманн… Эбнер Леманн… Эбнер Леманн… Я навсегда запомнила, Яков. Заучила, как молитву. Всякий раз как он появлялся на судне, Федор Александрович напоминал ему обо мне. А он злонамеренно не хотел забывать меня… —?Мне жаль, Сонечка… —?Я навсегда запомнила князя Эбнера Леманна. —?Я сожалею… —?Тебе за него совестно?.. —?Розочка только ухмыльнулась. —?Да… ты же совсем другой… Не понимаю, как вы могли быть друзьями?.. Яков Вилимович промолчал. —?Н-да, власть дурно на нем сказалась,?— сказал после очередной затянувшейся паузы. —?Весьма дурно,?— поддержала Розочка. —?Извини, я не хотела тебя расстраивать… Я лишь сказала правду. Леманна здесь никто не любит. Он жестокий и мерзкий… Посему не понимаю я, Яков… не понимаю, как ты можешь обращаться к нему за помощью?.. —?Я делаю это ради Пети. Больше мне не к кому обратиться. —?А что, ежели он не отвечает на твои письма, потому что не хочет тебя видеть?.. Наутро, когда солнышко полностью разогрело измученную ночными ветрами землю, Петя (уже без разрешения) вышел во двор: ?баня? за ночь лишилась еще пары обгорелых досок. Ветер безжалостно разбросал их по двору. Скоро придут сыновья Варвары Михайловны, скоро начнут работу… Петя бесцельно шатался по двору, словно приведение: то у забора постоит, то обойдет со всех сторон обугленную ?баню?, то зайдет в конюшню к одинокой Ягодке?— даст ей слизать с ладошки сухарик. Вот и ночь прошла, а он все думает, все размышляет. Таинственный темный маг?— старый приятель Якова Вилимовича?— в начале пути представлялся Пете какой-то недосягаемой легендой. Затем Петя, в перерывах между болью и слабостью, принялся представлять его?— потихоньку вырисовывался образ: внешность, голос, манеры… После Петя додумал к представленному образу характер: справедливый, мудрый, проницательный, уступчивый и мягкий. В общем, а-ля Яков Вилимович, только чуть старше и?— не во грех будь сказано! —?опытнее. Петя уже привык к этому образу, хотя и знал, что он будет отличаться от реального князя Леманна. А теперь… после слов Розочки Петя враз лишился этого несуществующего существующего князя?— своего избавителя, своей последней надежды. Как Петя смог бы принять его помощь, если он является таким жестоким, страшным человеком? Леманн обидел Розочку?— сделал с ней что-то плохое, жестокое… Как простить? Петя ненавидел Леманна?— ненавидел всем сердцем!.. Укрывшись в тени на заднем дворе, он окинул взглядом простирающийся за забором лес. Мальчика вновь захлестнули воспоминания о той бесконечной ночи, ввергая его уязвимое сознание в ужас. Как забыть этот жуткий образ, всякий раз орошающий память холодным страхом? Как перестать смотреть на Якова Вилимовича и не видеть в нем того нещадного дьявола? Вскоре он поймет, что Петя нарочно избегает его: не смотрит в глаза, уходит из дома, старается держаться на расстоянии… …Петя не успел опомниться, как кто-то сзади больно выкрутил ему руки, зажал запястья в грубой, крепкой ладони и приложил к шее острие ножа. —?Тихо! —?приказал сильный гортанный голос. —?А иначе я перережу тебе глотку!