ГЛАВА 11 (1/1)

1Фортуна, почти 30 лет назадТишина воцарилась, наполнив собой звенящую пустоту улицы. Тела демонов лежали извилистой, ломаной линией, а затем начали исчезать на глазах, кружась роем странного пепла, будто взаправду живые насекомые в своем последнем бессвязном танце. Вергилий прошелся по этой линии, как смертоносный тайфун, и ?пепел? стал для него шлейфом.Мина поднялась на ноги и теперь стояла на залитом лунным светом тротуаре, наблюдая. Казалось, что идущий ей навстречу Вергилий не переступает по твёрдой земле, а скользит над ней в луче луны. Слегка задрав голову, она посмотрела на светящийся диск. Ей причудилось?— или нет? —?что она слышит каждое движение его рук в такт шагам, и даже тот легчайший, едва уловимый для слуха звук, как меч возвращается в ножны?— звук, похожий на порхание крыльев мотылька.Когда она опустила голову, то увидела, что лишь несколько шагов отделяют её от демона, стоящего посреди тротуара. Это он двигался так быстро, или само время ускорило свой ход?Вергилий остановился прямо перед ней. Она готова была отпрянуть назад, но вместо этого пристально посмотрела на него, в его голубые, мертвенно-холодные глаза, которые на короткий миг стали живыми, просияли, словно самые худшие опасения демона не оправдались.Мгновение, и посреди улицы остались только они вдвоем. Никаких тел, ни залитой кровью мостовой?— ни следа. Всё растворилось в лунном свете, как пятно растворяется в хлорке.Они уставились друг на друга в полутьме улицы. Луна сверкала у демона за спиной, яркая и равнодушная, как и сам Вергилий. Глядя на него, Мина четко ощутила, что он есть на самом деле, что в нём таилось древнее, очень древнее зло, родом из мрачных, жутких времен, которые девушка даже представить себе не могла. И она рисковала испытать на себе эту силу, так как Вергилий был зол на неё. Его выдавал каждый жест, каждый шаг и каждый вздох.?Пускай?,?— подумала она. Мина слишком устала, чтобы её беспокоила, как ей казалось, такая мелочь, как гнев демона. В конце концов, она старалась ради общего дела, не забыв о собственных интересах, которые, однако, его не касались.—?Не злись,?— тихо произнесла она, и в голосе её прозвучал страх. Она знала, что несмотря на то, что она была близка к истине в своём утверждении, Вергилий не просто злился на неё?— он был в ярости. Даже если его лицо ничего не выражало, его гнев чувствовался в воздухе, как запах озона перед бурей, и она рисковала оказаться в самом её эпицентре. —?Спасибо.В лунном свете лицо Вергилия сияло, как снег. Он просверлил её взглядом. Мине показалось, словно он выворачивает её наизнанку, вертит во все стороны, встряхивает, изучает, хотя он не прикасался к ней и даже не двигался с места.Она стояла, как вкопанная, под его пристальным взглядом, но больше не смотрела на него, а смотрела на завесу дождя, которая собиралась вдали над горной грядой, снова затягивая небо. Девушка завороженно глядела на всполохи далеких молний, звенящих в прозрачном ночном воздухе, и думала о том, почему ей так везёт.Мина была уверена?— это случайность, что Вергилий оказался рядом. Хотя в совпадения верить становилось всё труднее. В последнее время ей вообще крайне везло, словно сама покровительница города Фортуна была на её стороне. Почему он не убил её в лаборатории? Почему пугало-демон не разорвал её в клочья, хотя у него, бесспорно, была такая возможность ещё до того, как появился Вергилий??Почему???— подумала она, совершенно сбитая с толку.Девушка вспомнила, как нечто повалило её на землю, как его когти вцепились ей в плечи, лезвия на предплечьях впились в грудь, словно шипы. Она была уверена, что это конец, но каким-то шестым чувством поняла, что существо не желало ей зла. Оно как будто пыталось заслонить её, спрятать. А затем демон, заревев и загудев, защелкав, как насекомое, сорвался, словно лист бумаги на ветру, и бросился на Вергилия. Это наводило её на нехорошие мысли, зловещие и мрачные, но она не успела их сформулировать в голове.Вжух,?— от удара ладонью по щеке голова Мины дернулась, искры брызнули из глаз.Она тут же пришла в себя. Её сознание замкнулось, вырвавшись из тягостных мыслей, сосредоточилось исключительно на жгущей боли. Ярко-пунцовый след от пальцев демона расползся на пол-лица девушки. Рука демона обожгла пощечиной, как ледяной ветер, но она не вскрикнула.Вергилий остался спокойным?— по крайней мере, внешне. Она тоже сохраняла спокойствие: не плакала и не спрашивала ?за что??, просто подняла свои глаза и посмотрела на него так, словно он помешал ей думать о чём-то очень важном. В её потухших глазах не отражалось ровным счетом ничего, но именно это разозлило Вергилия ещё больше. Девушка стояла не шелохнувшись. Она выглядела, как испуганная лошадь, которая дошла до той стадии, когда в любую минуту могла сорваться, понести, и её не пугал кнут, а удержать от броска могло только глубокое взаимопонимание.?Лучше бы она билась в истерике?,?— подумал Вергилий. Ему определенно не понравилось, что в душе у него зародилось чувство, похожее на уважение, которое часто являлось первым кирпичиком в фундаменте чего-то большего.Мина вздохнула и сбросила с себя оцепенение. Она дотронулась пальцами до щеки, провела ниже, смахнула кровь. Губа была разбита, но ненадолго. Она чувствовала, что силы, скрытые в ней, снова пробудились. Раны затягивались на глазах. Однако платье было безнадежно порвано, теперь его оставалось разве что пустить на тряпки. Каким чудом оно всё ещё держалось на ней было загадкой.Она подняла глаза. Вергилий всё ещё смотрел на неё глазами, на дне которых вспыхивала огоньками ярость, в руке он всё ещё сжимал катану. Мине не нужно было слов, чтобы понять, чем недоволен демон. Ему пришлось её спасать, когда он рассчитывал, что она будет сидеть дома. К тому же она понимала, что ей предстоит отвечать на вопросы, ответы на которые она сама не знала, кроме странной уверенности в том, что тот демон не желает ей зла.Вергилию это утверждение наверняка бы показалось абсурдным, и он был бы прав в любой другой ситуации на сто процентов, но сейчас он на все сто процентов ошибался. Чучело, напоминающее набитую соломой сшитую кое-как из старых гнилых мешков неумелой детской рукой игрушку, внутри которой жило бесформенное нечто, не желало ей вреда. Она готова была повторять это раз за разом, даже если это звучало, как бред сумасшедшего.Мина снова вспомнила глаза этого существа, а затем режущий ухо звук, смесь жужжания насекомого, шипения масла на сковороде и металлического скрежета лезвий. ?Оно пыталось мне что-то сказать?,?— промелькнуло у нее в голове. Ей стало не по себе от этого умозаключения, она обхватила плечи руками. Интуиция подсказывала ей ответ на вопрос, но она не могла поверить в то, что эти существа?— жуткие, бесформенные, нелепые?— когда-то были людьми.Какое-то время они просто стояли, не двигаясь, молча. Лицо Мины постепенно начало приобретать нормальный цвет. А затем она настороженно огляделась по сторонам.—?Нам лучше уйти, пока нет патрулей.Вергилий кивнул.—?Прости,?— Мина не считала себя виноватой, но почувствовала, что если что-нибудь не скажет, атмосфера накалится до предела, которого ей не вынести.Вергилий фыркнул, поправил волосы, которые растрепались, и накинул капюшон. Катана в его руках исчезла. Мина улыбнулась. Извинения были приняты.—?Идем.—?Секунду.Вергилию стоило невероятных усилий, чтобы не схватить девушку за шкирку и не встряхнуть. Выражение его сверкающих глаз кричало: ?В чем дело?? Ноздри его раздувались, как у разъяренного быка, было видно, что он изо всех сил пытается сдерживать гнев.Мина наклонилась и подобрала дневник отца, который выпал у неё из рук, когда чучело повалило её. После всего было бы глупо оставить его здесь вот так.Демон наблюдал за тем, с каким трепетом она относится к этой небольшой тетради в кожаном переплете, словно к величайшей драгоценности, и не мог не спросить, забыв на секунду о раздражении:—?Что это?—?Дневник моего отца.Вергилий почувствовал, как по телу прошла неприятная дрожь. Лунный свет коснулся его скул, нахмуренного лба, отразился в глазах, образуя в каждом крошечное серебряное бельмо вместо двух черных точек. Лицо его исказилось негодованием, но лишь на долю секунды, став снова непроницаемым.—?Ради этого ты решила рискнуть жизнью? —?он спросил это, так как жаждал знать, насколько ценная вещь в руках девушки, но поймал себя на мысли, что злится ещё потому, что ему в общем не нравилась идея, что он едва не потерял своего информатора. Если бы он пошёл другой дорогой…Он поспешил отогнать от себя эти мысли. Нашёл бы другого.—?Не совсем,?— ответила она, глядя ему в глаза. —?Я должна была навестить одного человека, а сделать это незаметно можно было только ночью. Он обещал помочь со свитками. Если кто-то и может узнать, где они хранятся, то только он,?— Мина замолчала, а затем добавила:?— Не беспокойся. О том, что свитки нужны тебе, я говорить не стала. Твоему инкогнито ничто не угрожает, во всяком случае, пока.Вергилий развернулся на пятках. Мина поняла, что разговор окончен и медленно поплелась следом за демоном, стараясь держать дистанцию, и только перед домом они поравнялись, а затем остановились. Дверь была закрыта.Мина тщетно пыталась найти ключ. Может быть, он выпал? Но где? Когда она выписывала акробатические трюки на парапете дома архивариуса, или когда демон уложил её на лопатки?Вергилию надоела эта возня. Он подхватил её на руки, запрыгнул в приоткрытое окно её спальни и поставил девушку на пол. Мина едва успела понять, что произошло.—?Знаешь, было бы здорово, если бы мы сделали это как люди?— через дверь. Нас ведь могли увидеть соседи или хуже?— мама.На мгновение ей показалось, что Вергилий сейчас ответит ей, и не самым лестным образом, но он промолчал. Ей захотелось добавить, что он хотя бы мог сделать вид, что он человек, пока живет в её доме, но она прикусила язык. Девушка не понимала, чем вызвано желание вывести демона из себя, может быть, тем, что, когда он молчал и сверлил её взглядом, она чувствовала себя, словно стоит голая на площади.Мина подавила это чувство и прошла вглубь комнаты, села на пуфик напротив трюмо, положила дневник и стала рассматривать себя в зеркало. Платью, конечно, не поздоровилось, но кожа уже полностью затянула раны, а назавтра?— девушка была уверена?— не останется ни шрама, ни малейшего следа от столкновения с демоном.Она взяла со стола крем, зачерпнула пальцами, распределила между ладонями и медленно стала втирать в щеки, шею, плечи. Она не знала, зачем это делает, но, с другой стороны, её это расслабляло. Когда её руки были хоть чем-то заняты, она меньше нервничала. Крем щипал саднящую кожу, но она не обращала внимания. Все её мысли были о дневнике отца, чучеле и лаборатории.?Что орден задумал? Что происходит на самом деле в подземном комплексе??Мина почувствовала приближение ещё до того, как увидела отражение Вергилия позади себя?— тёмное, словно тень, но до мельчайших подробностей точное?— даже хмурая складка, залегшая между бровей. Глаза его сверкали из-под капюшона двумя синими огнями. Мир в зеркале изменился, пространство перестало быть огромным и уютно сомкнулось вокруг них.—?Я сделала это ради нашего общего дела,?— сказала она и обернулась. —?Не надо сверлить меня взглядом.В её глазах он увидел свет, точно заключенный внутри; свет, который обрёл материальную форму, затвердевший в живице. Её лицо, обращённое теперь к нему, казалось хрупким, матовым, бледным, словно выточенным из камня.—?Я жду.—?Чего?—?Объяснений,?— он положил руки ей на плечи и заглянул в глаза, подавшись вперед. Его лицо оказалось напротив, и Мина густо покраснела. На какое-то мгновение ей даже показалось, что она перестала дышать, а звуки, кроме рвущегося из груди сердца, исчезли.—?Я хочу знать всё до мельчайших подробностей, начиная с того, почему ты решила, что покинуть дом, когда по городу идёт облава, разумная идея. —?Он замолчал. Она нахмурилась. Ей вдруг не понравилось, что демон так дотошно докапывается до мотивов её поведения. —?Заканчивая тем, кто тот человек, к которому ты обратилась за помощью. Уверена, что ему можно доверять?Глаза её широко распахнулись.—?Сайрус?— друг нашей семьи,?— твердо произнесла Мина. —?Он заботился обо мне и маме после того, как отец исчез. Благодаря ему меня приняли в Орден, он поручился за меня, а я могу поручиться за него. Я доверяю ему, и если ты доверяешь мне, то и ему тоже,?— закончила она с вызовом.Вергилий молчал. Внезапно его рука метнулась, так быстро, словно сверкнула молния, а затем сжала её предплечье?— до костей, до боли. Он дернул девушку на себя с такой силой, вынуждая подняться, что она едва успела вдохнуть и по пути смахнула баночку с кремом. Та глухо ударилась о пол и покатилась, затерявшись где-то под кроватью.—?Значит, ты всё ещё не доверяешь мне? —?прошептала Мина с горечью, оказавшись прижатая к его груди, задрав голову, чтобы видеть суровые голубые глаза, сверкающие, как две звезды.—?Я доверяю тебе, иначе бы ты уже была мертва,?— он заглянул ей в лицо. Взял за подбородок, провел пальцем, очерчивая мягкую линию, и скользнул вниз по шее, лишь на секунду задержавшись для того, чтобы потом снова бесцеремонно вцепиться в ее предплечье. Ткань затрещала по швам, когда его пальцы ухватились за рукав.Мина подумала, что одно неосторожное движение, и она окажется в одной сорочке. Платье действительно было порвано так, что держалось на соплях. Эта мысль проскользнула одновременно в её голове и в голове Вергилия, смутив её и рассмешив его.Он едва сдержал смешок, глядя ей в глаза, чувствуя, как её тело напряглось в его руках, словно струна, как по коже пробежались мурашки. Вергилий внезапно понял, что нашёл верный рычаг давления на эту девушку.?До чего банально?,?— подумал он. Ему стало смешно оттого, что она сама до конца не понимает, почему реагирует на него так, и обидно, что он не подумал об этом прежде. Природный инстинкт. Животная форма благодарности?— телом, даже если головой она этого не понимает. Это вложенная архетипическая модель поведения почти всегда срабатывает. Она заложена в подсознание женщин мифами, книгами, традициями, где герой спасает несчастную от смерти, после чего получает право на неё, как на вещь.Впрочем, для Вергилия не было секретом, как на него реагировали женщины даже без этого. В целом он не гнушался использовать никакие методы манипуляций, когда ему было необходимо раздобыть информацию, и не всегда это был меч или грубая сила. Он был выше того, чтобы бездумно раздавать тумаки налево и направо, когда было море возможностей добиться своего иначе. Он много читал о чувствах, чтобы быстро усвоить, что ими легко играть, направляя в нужное русло. В детстве ему нравилось сопереживать персонажам, проживать их жизни, но в итоге истина была в том, что все чувства без исключения, как в книге, так и в жизни, загоняли их в ловушку. Они приносили только беды, делая людей слабыми, уязвимыми, легко управляемыми. Даже те, кто с виду казался несгибаемым, легко прогибались под натиском собственных привязанностей, тревог, неустойчивой психики, и совершали ошибки, становясь марионетками в руках умелых кукловодов.Это была целая наука?— заставить доверять, которую Вергилий усвоил, наблюдая со стороны, и в особенности за женщинами. Казалось, обмануть их интуицию непростая задача?— они чувствовали малейшее притворство, но в этом и был главный секрет. Достаточно быть искренним, настоящим, да просто самим собой, поощряя изредка их собственные фантазии, чтобы получить всё, что хочешь, даже будучи последним подонком. Они успешно сами оправдывали поступки, придумывали несуществующие мотивы и действовали ему в угоду, стоило только проявить немного участия и заботы.Мина отличалась от многих женщин, с которыми Вергилию приходилось иметь дело. Она была достаточно прозорлива, умна и подозрительна, чтобы купиться на угрозы, достоверно зная, что нужна ему живой, и при этом слишком наивна, чтобы заподозрить, что он?— демон?— может пойти другим путем. И это даже не обман, а вполне равнозначный обмен. Немного ласки за то, чтобы быть уверенным в том, что его не предадут.Вергилий ослабил хватку, его руки соскользнули на талию. Щеки девушки порозовели, но она не отвела взгляда.—?В следующий раз сиди дома и не лезь. Тебе повезло, что я оказался рядом,?— он произнес это мягко, почти нежно, убрал с лица прядь волос и заметил, как светящиеся изнутри ровным светом две капли янтарной смолы потемнели. Свет не исчез, но он был уже не пронзительный и резкий, а точно странно успокаивающее, мягкое мерцание свечи.—?Беспокоишься за свои ?инвестиции??—?Беспокоюсь за тебя,?— сказал он так, словно случайно обронил эту фразу в пылу, и тут же сделался привычно холодным, отстранённым, выпустив её из рук, сделав шаг назад.Мина уставилась на него во все глаза с подозрением, как он и ожидал, но тут же успокоилась, когда столкнулась с привычным ей отрешением.?Главное, оставаться собой. Иначе ничего не выйдет?.Он знал, что эти слова огнём обожгли её, запечатлелись в сознании, словно выжженные раскалённым железом, и ещё долго будут крутиться у неё в уме. Он закинул удочку, как опытный рыбак, и рыбка проглотила наживку.?Они всегда так легко принимают условия игры?,?— подвел итог он.Мина отшатнулась к стене, обессиленно прислонилась к ней, всё ещё глядя на него, испуганная тем, что испытала на короткую долю секунды. Это было всколыхнувшееся внутри странное ощущение, почти трепет, парализовавший её волю ненадолго, но достаточно для того, чтобы он это заметил. Ей стало стыдно за эту слабость и слабость в целом, и она поспешила сменить тему.—?Если не хочешь, чтобы я и дальше была обузой, может быть, пора начать обещанные уроки? —?выпалила она.Демон хищно улыбнулся.—?Уверена, что действительно хочешь этого?Недоумение и одновременно облегчение смешались у неё внутри с каким-то непонятным смущением. Он точно спрашивает её о сделке?—?Я уже сказала: я хочу стать сильнее. Это проблема?—?Нет. Если найдешь оружие. Не надейся, что я буду обучать тебя на палках.Мина с любопытством вгляделась в его лицо. Казалось странным, что его ответ был больше положительным, чем отрицательным. Она задумалась: ?Почему?? На лице её отразился страх, подозрение, а затем интерес.—?Хорошо. Это все условия?Вергилий понял, что она почувствовала подвох, но любопытство было сильнее. Оно всегда было сильнее. Люди так легко велись на обложку. Достаточно было показать им то, что они хотят видеть.—?Кроме тех, что мы уже оговорили ранее?— да.Они снова замолчали. Мина тяжело опустилась на пол, вытянула руки. Они, странно бессильные, точно ненужные, неподвижно лежали на её коленях.Мина не сразу различила тихий стук костяшками о дерево, а когда поняла, что происходит, вздрогнула и подскочила до того, как дверь открылась.—?У вас что-то случилось? Я слышала шум.Ревекка, стоящая на пороге, была похожа на призрака. Бледное, смазанное лицо выражало одновременно беспокойство и радость; на ней была ночная рубашка, халат, всё так же собранные в пучок волосы. Вергилий отметил, что выглядеть она стала хуже. Жизненные силы утекали из этой женщины на глазах.—?Мама? —?Мина долго смотрела на женщину, а затем точно резко пришла в себя, улыбнулась:?—?Всё в порядке.—?Что с твоим платьем? —?Ревекка посмотрела на дочь, затем на Вергилия. Нетрудно было догадаться, какие мысли ей пришли в голову, но она не озвучила их, лишь вкрадчиво уточнила:?—?Надеюсь, вы не ругаетесь? Я знаю, у неё непростой характер, но… —?внезапно женщина замолчала, точно сказала лишнего. Вергилий усмехнулся, а Мина поспешила объясниться.—?Я просто неудачно поскользнулась на дорожке в саду и грохнулась в розовые кусты. Пока выбиралась, всё платье изорвала. А теперь уронила крем, и он куда-то укатился. Сегодня я ужасно рассеянна.Ревекка вздохнула.—?Если тебя что-то тревожит, то ты всегда можешь поговорить со мной. А то я было подумала… —?она посмотрела на Вергилия, кивнула ему:?— Прости. Мина прежде никого не приводила в дом. Наверное, я слишком подозрительна,?— она посмотрела на дочь, которая в ту же секунду залилась краской.—?Не буду вам мешать,?— она улыбнулась. —?Спокойной ночи, дети.Дверь захлопнулась. Мина выдохнула, повернулась к Вергилию. Со свойственным ей упрямством она решительно посмотрела ему в глаза.—?Тебе пора.—?Выгоняешь меня? Не хочешь прежде ничего рассказать? —?он снова оказался очень близко от неё, она упёрла ладони ему в грудь. Она не знала, что ему ответить, потому что не знала, о чем он на самом деле спрашивает. Девушка снова покраснела, подумав, что ему, возможно, не по вкусу, что его воспринимают почти как члена семьи. К счастью, он развеял её сомнения или просто сделал вид, что его это не беспокоит.—?Что ты узнала о свитках?—?Это может подождать до завтра. Я устала и хочу спать,?— её слова прозвучали на удивление отчетливо, хотя она чувствовала себя выжатой, как семена подсолнуха под прессом.Вергилий смерил её холодным, непроницаемым взглядом, затем как-то странно, почти дружески, что показалось Мине противоестественным и из ряда вон выходящим, похлопал по плечу и направился к выходу.Уже перешагнув порог и оказавшись за дверью, он вдруг почувствовал, как тонкие руки обхватили его. Самозабвенно, бездумно, безрассудно Мина прижалась грудью к его спине. Тепло её тела обдало его, как жар из печи.—?Спокойной ночи, Вергилий. Ещё раз спасибо. Я постараюсь больше не вляпываться,?— сказала она, вернулась в комнату и захлопнула дверь, прислонившись к ней спиной. Сердце её бешено билось.?Зачем я это сделала? Чем я только думала??Она разделась, платье полетело прямо на пол?— ему было не место в шкафу, легла в кровать, укрылась одеялом до самого подбородка и закрыла глаза. Мина думала о Вергилии, о том, что он странным образом в последнее время занимает её мысли всё чаще, а затем постепенно, почти не заметив, как это произошло, она вспомнила Андриана, погрузившись глубоко в воспоминания, стараясь не думать о том, что случилось с человеком, который стал для неё проводником в мир ранее неизвестных ей чувств.2Андриан бежал по улицам, стараясь придерживаться узких проходов и переулков. Патрули уже шарили повсюду, а если его поймают за нарушением комендантского часа, то он вылетит из академии, как пробка из бутылки, но больше этого юноша боялся, что о вылазках узнает мать. Тогда его наверняка ждут крупные неприятности. А для того, чтобы об этом узнала Платиша Вильерс, было достаточно попасться на глаза любой жительнице, устроившейся у окна летним вечером с вязаньем или чашечкой чая.Фортуна не была маленьким городом?— население на острове составляло не то чтобы астрономическую цифру, но приличную, однако, несмотря на это, почти все друг друга знали в лицо, во всяком случае, его и его семью, которая числилась среди основателей, точно. Именно поэтому Андриан не пошёл через ворота, а выбрал более безопасный путь.Следуя указаниям старого смотрителя, он свернул во второй слева переулок, пробрался в лаз под стеной, размытый дождем, и выбрался на дорожку, ведущую через лес.Андриан выпрямился, поправил рубашку, два увесистых бурдюка с вином, висящих крест-накрест на толстых ремнях, и поспешил через рощу туда, где виднелись скалы.Всю последующую дорогу солнце палило нещадно, даже несмотря на приближающийся закат. Шрамом врезавшаяся в джунгли длинная полоса скал держала жару, как баня. Тень не приносила обещанной прохлады.Андриан спотыкался о лианы и стволы; когда какая-то птица вспышкой взметнулась вверх, он пошатнулся и чуть не завалился в кусты. Ветка шлепнула его по лбу, осыпая градом капель. Серая рубашка на нем взмокла, волосы налипли на лоб. Он пробурчал под нос ворох ругательств, вытер лицо, свернул ближе к скалам, по-прежнему путаясь в густой растительности, но уже меньше, и наконец-то пересек рощу.Стоило только добраться до холма, трава под ногами быстро сменилась с бурной зеленой на чахлую и худосочную. На ходу расстегивая рубашку, Андриан стал подниматься по крутому склону, и только уже на самом верху в едва видимом глазу мареве жары увидел Мину.Она сидела на нагретом за день солнцем камне и смотрела на ровную косу моря, разбивающуюся о прибрежные скалы. Где-то внизу в ложбинке стоял старый обветшалый маяк. Несмотря на свой потрёпанный вид, он производил впечатление надежной конструкции, что называется, ?на века?.Мина не сводила глаз с моря и, кажется, не замечала его. Её утонченное загорелое лицо светилось неутолимым любопытством. Блестящие глаза пытливо смотрели на мир, казалось, ничто не может от них ускользнуть.Андриан подивился, как органично выглядела девушка в своем цветастом сарафане и вязаных туфельках на фоне ярко-зеленой травы и мрачной темной громады леса позади, освещенная последними лучами солнца, и не сразу заметил, что замер, держась за пуговицу на рубашке. С трудом он нашёл силы прийти в себя и отвести глаза и, щурясь, посмотрел на сверкающую воду.Там внизу у кораллового рифа разбивались и пенились волны прибоя, дальше темной синью расстилалось открытое море, и в неровной дуге кораллов тихо лежала бухта. Море в ней казалось разнообразным: синим, темно-зеленым и даже лиловатым. А затем он снова посмотрел на Мину. Её глаза сверкали, как янтарь, на лице отпечаталось умиротворение, тоска и желание?— желание покинуть этот остров навсегда.Андриан отдал бы всё, лишь бы она смотрела на него хоть отчасти так же, как за горизонт.—?Привет,?— он улыбнулся, пытаясь отдышаться. Каштановые волосы падали на глаза, а ведь он старался уложить непослушные кудри так, чтобы они не торчали в разные стороны. Последние три пуговицы рубашки так и остались застегнутыми, Андриан решил: раз так вышло, то пусть остается как есть. Ему уже не было так жарко, как в лесу, бриз приносил с моря на утес прохладу.—?Привет,?— девушка обернулась и улыбнулась ему в ответ. —?Ты опоздал.—?Завтра у меня экзамен. Отец наседает с проверками знаний.—?Нервничаешь?Андриан кивнул, а затем потряс двумя кожаными бурдюками с вином.—?Я не с пустыми руками. Знала бы ты, чего мне стоило их достать.Она снова улыбнулась. Её глаза сверкали в лучах заходящего солнца, как пламя свечи.—?Может, будем праздновать, когда ты сдашь экзамен? Хотя я с удовольствием выпила бы за то, чтобы ты его завалил.—?Почему? —?Андриан устроился рядом на соседнем камне.—?Рыцари погибают всё чаще в последнее время. Многие пропадают без вести… —?она осеклась. Какое-то мгновение она казалась надломленной, напуганной, растерянной.Андриан не стал спрашивать, он знал, почему Мина замолчала. Её отец пропал меньше, чем полгода назад, и, хотя она не подавала вида, она уже знала, как и сам Андриан, что Иешуа вряд ли вернется домой.—?Не переживай. Я ещё не решил, куда подамся после академии. В конце концов, я могу просто сидеть в кабинете, как все эти зануды-буквоеды, но не уверен, что в таком случае не умру от скуки раньше, чем окончу стажироваться.Мина просияла, а затем с усмешкой поинтересовалась:—?Вот, значит, как? Считаешь своего дядю Сайруса и меня занудами?Андриан замялся.—?Я вовсе не это имел ввиду. Если тебе нравится, можешь сколько угодно пропадать в архиве у дяди, но меня не привлекает работа в кабинете. Я знаю, что способен на большее. Хотя рыцарем становиться я тоже не горю желанием. У меня есть другие планы на жизнь.—?И какие же? Не поделишься?—?Не здесь,?— Андриан заговорщицки улыбнулся.—?А где?Парень изъял из кармана брюк внушительный медный ключ и покрутил в руках.—?Это от маяка. Выманил у смотрителя за приличный кошель золотых. Вся курсантская стипендия ушла,?— ?не вся??— мысленно закончил Андриан. Часть ушла на маленькое золотое колечко в коробочке, что приятным, едва ощутимым весом тянула второй карман его брюк.Глаза Мины загорелись любопытством.—?Тогда чего мы ждём?Он улыбнулся и пожал плечами. Девушка тут же соскочила с камня и помчалась вниз.Андриан снова подивился тому, как легко она двигается, как во всей своей разноцветности казалась одновременно какой-то нереальной и между тем настолько естественной. Он знал, что именно за эту непосредственность влюбился в неё.Они спустились с холма, миновали пригорок и вышли на старую, заросшую тропинку, которая вела к маяку. Выдолбленные в скале ступеньки выглядели ненадежно, но другого пути вниз не было. Андриан пошел первым, протянул Мине руку, но, как и ожидал, она отказалась от помощи.Мина посмотрела на него долгим взглядом, приподняла плечи и развела руками. Видимо, он задумался и уже прилично простоял, пялясь на нее с протянутой, как нищий, рукой.—?Что стоим? Чего ждём?Они одолели последний спуск со скалы легко, почти вприпрыжку, но теперь из-за острых камней медленно пробирались к той части бухты, что была образована естественным образом, отрезана от острова ровной, серой полосой гор, обнятую грядой подводных скал и залитую солнцем, настолько ярким, что в часы заката море здесь казалось объятым огнем.—?Будь осторожнее.—?Лучше сам смотри под ноги. Я всё-таки налегке.Мина, как всегда, была права. Ему трудно было спускаться по крутой лестнице, так как он не видел собственных ног, увешенный, как мул, бурдюками с вином, а сейчас то и дело норовил навернуться по той же причине. Но он до сих пор не мог понять, почему на все проявления его заботы она всегда пыталась найти и привести разумные аргументы за и против. В основном против.Андриан спрыгнул с последнего камня, где, по идее, должен был начинаться песчаный берег, и только тогда понял, что оказался по щиколотку в воде. Остановился, поймал Мину, которая шла позади, и, поставив её на плоский камень, грустно вздохнул.Это было неприятное открытие. Начался прилив. Собственно, во время прилива только на лодке можно было попасть на маленький клочок земли, где возвышался маяк, впрочем, как и покинуть его.—?Не намочив ноги, не пройдем, а обратно?— если только вплавь. К тому же скоро стемнеет.Мина посмотрела на него, затем на пылающее солнце, отражающееся в сверкающей поверхности моря, где оно, переплетаясь с яркой синевой небес, складывалось в потрясающий калейдоскоп света и красок.—?Тогда не стой столбом. Если мы сейчас не поторопимся, то точно не попадем на маяк,?— ответила девушка, проворно сняв плетеные туфли. А затем, перепрыгивая с камня на камень, Мина стала продвигаться вперед к маяку. Ей весьма проворно удавалось балансировать, словно балерина на сцене, на влажных пологих камнях, лишь изредка касаясь босыми ногами воды там, где большинство их уже ушло под воду.—?Но если мы пойдем туда сейчас, то отлива придется ждать до самого утра,?— стягивая с себя ботинки уточнил Андриан.—?Ты против провести эту ночь со мной?Он покраснел, опустил голову и последовал за девушкой. Он мог об этом только мечтать, а ей так легко удалось произнести это вслух, даже не запнувшись. Все, что имел Андриан сейчас?— это короткие встречи в часы рассвета и заката до академии и после отбоя.—?Ты знаешь, что ты чудо?Она улыбнулась, подняв веер воды мыском и помчалась дальше.?Целая ночь вдвоем?,?— эта мысль не оставляла его, пока они не добрались до островка суши, где стоял маяк.Когда Андриан обулся и откупорил старую деревянную дверь, та отворилась со скрипом, а изнутри потянуло сыростью и пылью.—?Идем,?— Мина не потрудилась надеть балетки, свободной рукой взяла его за руку и потянула внутрь. Она определенно была воодушевлена. Андриан едва успел захлопнуть дверь.Они поднялись наверх по винтовой лестнице. Юноша всё приготовил заранее, поэтому на полу был расстелен теплый шерстяной плед, стояла корзинка с фруктами, а через стекла, которые он замучился оттирать накануне, открывался вид на море, над которым удивительно низко парили чайки. Андриан подумал, что наверняка разыграется шторм. При всём желании им тогда точно не выбраться с маяка до утра, но, кажется, Мину это не тревожило.Она устроилась на пледе, кинула рядом балетки и поманила его рукой.—?Мне кажется, что там на небе, если рай только существует, ангелы только и делают, что говорят о море и о закате. Ведь каждый закат неповторим. Весь мир точно замирает в эти часы, и сам Бог улыбается в небесах.—?Кажется, в тебе умер поэт,?— Андриан присел рядом. Он далеко не всегда понимал, о чем Мина говорит, но буквально влюбился в то, как она это делает: живо, красочно, мечтательно. На её фоне все люди в Фортуне казались серыми, тусклыми и унылыми. Он снял бурдюки и, положив рядом, внимательно слушал, как она рассказывает о далеких местах, о легендах, одна из которых была о смертной женщине, полюбившей бога, и ради своей любви прошедшей множество испытаний, обретя бессмертие и в итоге, несмотря на обман, козни завистников и невзгоды, обрела счастье рядом с любимым (1). А затем отвинтил крышку и, сделав глоток, протянул бурдюк девушке.Мина улыбнулась, взяла бурдюк и, приложившись, сделала один маленький глоток, наслаждаясь вкусом вина, затем ещё один. Маленькая капля побежала по подбородку. Андриан понял, что не может оторвать от неё глаз, и поспешил открыть второй бурдюк. Но Мина, кажется, не заметила его взгляда.Девушка завороженно смотрела на уходящее солнце, которое бликами отражалось в играющих волнах, слепило. Вглядевшись, можно было различить вдали на горизонте тени нескольких лодок, которые спешили обратно в порт, туда, где уже сверкал ярким светом новый маяк. Они возвращались лениво, размеренно, словно плавать им до смерти надоело и созданы они были для чего-то другого, но пока не поняли, для чего.—?Из меня не выйдет поэтессы. Я не люблю стихи,?— вдруг сказала Мина. —?А может, просто не понимаю. Их понимают либо очень печальные, либо безумно счастливые. А те, кто пишет, так и вовсе чудаки.—?Всё-таки ты самая странная девушка из тех, кого мне довелось знать,?— Андриан улыбнулся и сделал очередной глоток и чуть не поперхнулся, когда понял, что Мина пристально смотрит на него, не сводя глаз.—?Почему ты так считаешь?—?Ну… —?он задумался, не зная, что ответить. Это ощущение было на том уровне, где слова не требовались. Он просто чувствовал, что она другая, но попытался объяснить:?— Ты не стремишься замуж, не пытаешься произвести впечатление, построить карьеру, и даже церковь посещаешь так, как никто другой, словно делаешь одолжение Ордену. Ты?— это просто ты.Она рассмеялась.—?А кем же мне ещё быть?—?Почти все окружающие меня люди пытаются быть кем-то ещё. Они натягивают маски, надевают костюмы, которые им совершенно не нравятся, и идут в церковь. Они проживают большую часть жизни не так, как хотят, а так, как от них того требуют.—?Даже ты?—?Даже я,?— он вздохнул. —?Но рядом с тобой я могу быть настоящим Андрианом, а не таким, каким меня хочет видеть семья, общество. С тобой всё проще.—?Я рада,?— она улыбнулась, сделала глоток из своего бурдюка. —?Очень вкусное вино.—?Стащил из подвала отца. Если он обнаружит в бочке лишнюю дырку, то меня ждет хорошая порка.Они замолчали, любуясь закатом. В какой-то момент Андриан понял, что лучше момента ему не представится. Он полез в карман, нащупал маленькую квадратную коробочку.—?Мина. Я хотел сказать…Она обернулась на его голос. Оранжевые лучи солнца освещали её, делая похожей на восковую куклу, тающую в языках пламени.Андриан не знал, что должен был сказать, что сделать, вернее знал, но не знал как будет правильно сказать то, что он хотел. В Фортуне редко говорили о чувствах, а если такие возникали, то следовало поступать согласно традициям. Родители договаривались обо всем сами и только тогда, когда всё было решено, допустимо было сделать официальное предложение. Но он знал, что родители никогда не одобрят его выбор, а сдерживать в себе порыв, зародившийся в момент, который он упустил, Андриан не мог.—?Мина, я хочу сказать, что…Она смотрела на него, не отводя своих золотых глаз. Он замялся и не нашел ничего лучше, чем просто сунуть ей в руки коробочку.—?Что это?—?Кольцо.—?Андриан, ты… —?она замолчала, захлопала глазами, затем отложила коробочку в сторону, даже не заглянув. —?Ты не можешь…—?Почему?—?Твоя семья никогда не одобрит этого.—?Если дело только в этом, тогда давай убежим с острова,?— он посмотрел на неё с мольбой в глазах.—?Я не могу.—?Но ты бы хотела?—?Моя мама…Мина отвернулась. Андриан всё понял без слов.—?Я понимаю,?— он вздохнул. —?Но я хочу, чтоб ты знала, что мои чувства не изменятся, и если вдруг ты передумаешь?— предложение останется…Андриан замолчал, затем скрестил руки. Он смотрел, как опускается за горизонт солнечный диск, как ползет к горизонту, постепенно растворяясь, словно тонет в море. Он не смотрел на Мину, не мог. Сможет ли он вообще смотреть ей в глаза после того, как она отказала?Мина неожиданно придвинулась ближе, положила голову ему на плечо.—?Прости.—?Не извиняйся. Правда всегда бесчеловечна, но она лучше, чем ложь.Мина уткнулась носом ему в плечо и взяла за руку. Он накрыл её запястье свободной рукой, повернулся и целомудренно поцеловал в лоб.Она поймала себя на мысли, что ей стало любопытно, каково это?— быть замужем, и, осознав нескромность и пыл этой мысли, ужаснулась. Интерес неожиданно вышел за пределы трогательных поцелуев.Женское естество никогда не донимало Мину, до сегодняшнего дня она жила в царстве грез, куда ее увели книги. Андриан ей нравился, но она словно жила в полудреме, и желание впервые постучалось в дверь её укромного убежища. Разум, объятый страхом, требовал запереться на все замки и засовы, а взбунтовавшиеся инстинкты побуждали распахнуть врата навстречу непонятному, новому, будоражащему чувству.—?Будь всё иначе, может быть, не здесь и не сейчас,?— она никак не могла сформулировать то, что хотела сказать, и сказала как есть:?— Я мечтаю покинуть этот остров. Покинуть его с тобой вдвоем?— это то, о чем я никогда не попрошу тебя. А выйти за тебя замуж, так и вовсе бесчеловечно с моей стороны.—?Почему?—?Ты не поверишь, если скажу, что дело только в твоей семье. И будешь прав. Я не хочу тебя обнадеживать. Пройдет время, и ты разочаруешься, даже возненавидишь меня. Мы слишком разные. Ты член Ордена до мозга костей, хотя пока не понимаешь этого, твоя семья хранит традиции, а моя нет, и я никогда не смогу стать такой, как ты. Я чувствую, что мне не место здесь. Я не вписываюсь.—?Не такие уж мы разные.Андриан посмотрел ей в глаза. Взял её лицо в свои руки. Она улыбнулась, закрыла глаза. Он подался вперед, его губы коснулись её губ неуверенно, почти испуганно. Им овладела робость, прежде не свойственная ему, Миной же наоборот овладела смелость. Она не отшатнулась, обвила руками его шею.Он не ожидал, что она ответит. Она никогда не отвечала, просто позволяла. Но сейчас Андриан впервые ощутил жар, исходящий от этих обыкновенно холодных губ. В этот миг они точно заимствовали недостающие им качества друг у друга.—?Я правда не могу стать твоей женой,?— Мина отстранилась, провела рукой по щеке Андриана. —?Но разве это важно? Давай просто наслаждаться моментом.Она обняла его, ее руки скользнули за шиворот распахнутой рубашки. Он вздрогнул.—?Что ты делаешь?Она приложила палец к его губам и честно призналась.—?Не знаю,?— она действительно не понимала, что делает, во всяком случае до конца, но она привыкла доверять себе и своим инстинктам. Они никогда её не подводили.Её пальцы ловко расстегнули оставшиеся пуговицы. Андриан был крепко сложен, даже очень хорошо для восемнадцатилетнего мальчишки, а Мина уже не выглядела, как девочка, и она знала это по взглядам, которые на неё бросали мужчины, по тому, как они отводили глаза, прежде просто не замечая и игнорируя её нескромный по меркам Фортуны вид, считая её чудачкой.Андриан наклонился и поцеловал её. И это было впервые, когда он сделал это по-настоящему, отбросив стесненье. Она охнула, когда его язык коснулся её неба. Губы Мины были мягкие, сладкие от вина, пьянящие. Они целовались неумело, робко, как это часто бывает впервые, не зная куда деть руки.—?Ты уверена? —?Андриан отстранился. Выглядел он печально-задумчиво. Что он делает? Это всё неправильно.Он отпустил её, отстранился, поднял на нее свои темные глубокие зеленые глаза.Мина в ответ подалась вперед, прильнула к нему.—?Я не уверена, что хочу этого, но останавливаться я тоже не хочу.Её всю трясло, точно от холода, и Андриан обнял её, запустив руку в мягкие волосы, прижав к себе. Какое-то время они просто сидели и обнимали друг друга в догорающих лучах солнца. Две тени, слившиеся в единое целое.Она подняла на него глаза, стоило только стемнеть. В них горел какой-то особенный свет, так похожий на звезды, которые едва проклюнулись на небе.—?Поцелуй меня,?— прошептала она. —?Так, как никогда прежде.Андриан подался вперед и поцеловал её уже более уверенно и настойчиво. Когда его рука скользнула по её спине и нащупала застежку сарафана, она едва заметно вздрогнула, но не отстранилась, и лишь сильнее к нему прижалась. По телу пробежала мелкая дрожь, и он чувствовал её неровное дыхание у себя на шее.—?Мина, ты ведь убьешь меня, если я сейчас его порву? —?усмехнулся он.Она усмехнулась в ответ, но промолчала. Он расправился с застежкой и молнией не без труда. Мина отодвинулась, улыбнулась, и спустила бретельки. Сарафан сполз вниз, став юбкой и обнажив грудь. Андриан покраснел. Он протянул руку, но тут же отдернул и просто смотрел на неё, словно на произведение искусства. Ему впервые доводилось видеть обнаженное женское тело, и в полумраке оно казалось чем-то необыкновенным, точно сотканным из света.Яркий загар, который лежал на шее, руках и ногах девушки каждое лето, удивительно шел Мине. Её кожа становилась бронзовой, сверкающей, но там, где была скрыта одеждой, всё ещё сверкала здоровой белизной. Под правой грудью находилось родимое пятно, похожее на капельку пролитого соуса на белую скатерть. Плечи девушки спускались плавной линией, на них лежали шелковистые, мягкие пряди медово-каштановых волос, едва достигая груди, которая резко вздымалась, пурпурные соски затвердели.Андриан подумал, что хочет прикоснуться к ним губами. Откуда-то он знал, что женскую грудь надо легонько поглаживать подушечками пальцев, касаться ее кончиком языка. Как он мог догадаться, если никто никогда этого не говорил ему? Но когда их взгляды столкнулись, он вдруг понял, что она тоже этого хочет, и скользнул губами к её шее, медленно стал спускаться ниже, к желанным округлостям.Она со стоном выгнулась, оголив живот еще сильнее, а ее грудь маняще приподнялась. Андриан касался губами соска, осторожно покусывая, и по её телу каждый раз прокатывалась волна дрожи, а из горла вырывался чуть слышный, полный желания стон.В теле спущенной пружинной разрасталось желание, но несмотря на это, Андриан заставил себя оторваться. Его дыхание было глубоким, прерывистым. Мина дышала так же неровно, её правильной формы грудь часто вздымалась и опадала.—?Мы все еще можем остановиться,?— прохрипел он. —?Только скажи.Он тяжело вздохнул. Ему не хотелось останавливаться, но он не был уверен в том, что делал всё правильно, что не причинит ей в итоге боль и вред.—?Не можем,?— она поцеловала его, и больше они не произнесли ни слова, отдавшись во власть своих желаний.3Утро было пасмурное. Ветер играл с полупрозрачной тюлью на приоткрытом окне. Вновь собирался дождь?— предвестник надвигающегося шторма. Где-то там уже пенилось, каскадами набегало и разбивалось о волнорезы море. И точно так же, как нельзя было помешать морю набегать на берег, нельзя было помешать сознанию Мины возвращаться к одной и той же мысли и чувству вины, неизменно сопутствующему ей.—?Андриан,?— прошептала она. Раскидав копну волос по подушке, Мина спала, но поверхностно и тревожно. Голова металась из стороны в сторону, губы сжались в тонкую линию, по щекам бежали слезы.—?Андриан,?— снова сорвалось с её губ, и она проснулась.Поток воды с неба хлынул как раз тогда, когда девушка открыла глаза. Дождь застучал по крыше, зашипел раскаленный солнцем асфальт, внизу мать гремела посудой, а затем Ревекка поспешила закрыть окна, ставни скрипели?— Мина слышала всё это, потому что странное состояние вновь вернулось.Она уставилась на потолок, всмотрелась в узор на деревянных досках, пытаясь прогнать звуки, но ничего не вышло. Они заполняли собой всё пространство, врезались в голову, даже если она затыкала уши.—?Хватит,?— взмолилась девушка. Но какофония не утихла. Нужно было отвлечься.Мина повернулась, открыла ящик тумбочки, пошарила рукой и убедилась, что коробочка на месте, а значит, и кольцо в ней. Кольцо, которое ей подарил Андриан.?Пусть оно будет у тебя. Если наступит момент, и ты передумаешь, дай мне знать. Просто надень это кольцо на палец, и мы убежим. Вместе?,?— прозвучал в голове знакомый голос.Мина взяла в руки коробочку?— осторожно, словно та в любую секунду могла взорваться?— откинулась на подушку, развязала ленту, сняла крышку. Внутри на бархатной подушечке лежало тонкое золотое колечко, украшенное россыпью изумрудов, напоминая маленькую змейку, укусившую себя за хвост. Она так и не решилась его надеть, хотя много раз примеряла, вот и сейчас украшение манило её, словно запретный плод.Девушка достала кольцо, покрутила в руках, а затем надела на безымянный палец правой руки. Она подумала, что была рядом с этим человеком, потому что её терзал голод, что в её сердце образовалась дыра и она тщетно искала, чем её заполнить после того, как исчез отец, но со временем эта дыра становилась все больше, и сейчас, несмотря на муки совести, Мина осознала, что никогда в действительности не любила Андриана.В тот же миг она словно провалилась в яму. Её окружила темнота, которую затем разрезал глухой удар хлыста, ещё один, и сквозь мглу она различила бледное лицо Андриана, кудри разметались в стороны, глаза безумные, тело покрыто глубокими порезами. Кто-то облил его ледяной водой и он закричал, лицо его начало меняться, глаза загорелись, белки почернели, кости ломались сами по себе на глазах, а тело точно теряло форму.Окно хлопнуло. Звуки исчезли. Все, кроме дождя, который усилился, и под подоконником уже образовалась приличная лужица. Мина вздрогнула, пришла в себя, поспешила снять с пальца кольцо и кинула его обратно в тумбочку, с ужасом уставившись на него.Дышать было тяжело, словно кто-то откачал воздух из легких, тело покрыли мурашки. Удивительно, но только сейчас она поняла, как сильно замерзла за ночь.—?Прости меня, Андриан.Она встала, подошла к окну, закрыла его и прислонилась к холодному стеклу. Затем зажмурилась, прикрыв веками воспалённые глаза, нажала пальцами, пытаясь унять режущую боль.?Это ведь не может быть правдой. Это не мог быть Андриан? Это всего лишь кошмар?,?— попыталась убедить себя девушка. —?Кошмар наяву?.Она чувствовала себя кошкой, замершей возле приотворенной двери и не решающейся войти. Внутренний голос кричал: ?Войди же!? Но она продолжала колебаться между двумя решениями: отвергнуть мысль, что Андриан мог стать тем жутким существом из переулка, или принять как факт, что это произошло каким-то непостижимым образом. В итоге она понимала, что истина рано или поздно раздавит её, внезапно не оставив выбора. Может, чуть позже, но непременно.Мина подошла к трюмо и взглянула на себя в зеркало. Сейчас она напоминала бледную тень: её волосы снова стали светлее, но не такими светлыми, как у Вергилия, глаза горели тусклым блеском, словно на них были невидимые бельма, лицо было серым, как у покойника.—?Ну и видок,?— вздохнула девушка. Она похлопала себя по щекам, пытаясь придать им румянец, но ничего не вышло. Она всё ещё оставалась бледной.Мина окинула взглядом столешницу, взяла дневник и направилась в ванну. Стоило ей добраться до неё, она выкрутила вентиль горячей воды на максимум и наполнила до краёв. Дневник девушка положила на раковину, затем разделась и опустилась в горячую воду, часть расплескав, и прикрыла глаза, наслаждаясь теплом.Спустя двадцать минут Мина наконец-то согрелась, выбралась из ванной, завернулась в полотенце, взяла дневник и убедилась в том, что подозревала, распахнув его на середине. От пара проявились чернила, которых прежде не было видно. Беглым взглядом Мина пробежалась наискосок по тексту.Отец писал стенографически. Часть чернил была обычной, а остальные симпатическими. Не зная всех тонкостей, человек со стороны вряд ли бы смог прочитать всё содержимое дневника. Самое важное Иешуа Валериус записывал между строк невидимыми чернилами и зашифровывал в криптограммы. Он часто оставлял Мине такие зашифрованные послания в детстве. Записки можно было найти где угодно, и если правильно всё разгадать, то в конце её обязательно ждал презент.Она перелистнула к началу. Первая строчка гласила: ?Уже полгода я не ничего не писал?,?— выглядело так, словно она всё равно открыла где-то посередине. Текст точно был оборван, взят откуда-то из середины. Возможно ли, что это не первый дневник?Мина вчиталась.?…Все было спокойно, и мне оставалось только ставить эксперименты над собой, фиксируя результаты. Впервые я заметил перемены в себе, когда столкнулся с существами оными. Я думал, что сошёл с ума, но постепенно разобрался и даже втянулся. Мир демонов оказался увлекательной темой. С тех пор я собрал неплохую библиотеку, и всё-таки не мог причислить себя ни к одному виду, известному людям, до тех пор, пока не нашел первый из свитков летописи Ада. Хотя называть мир демонов Адом в корне неверно, название, которое предпочитают демоны для обозначения собственного мира, слишком сложно для человеческого языка. Их язык в целом сложен для восприятия людей, но я смог изучить его, расшифровать руны. Для этого мне пришлось многим пожертвовать…??— Мина перелистнула несколько страниц, где отец довольно подробно описывал свою жизнь до Фортуны. Она достаточно хорошо знала эту историю, пусть и без подробностей, и решила, что ещё успеет прочитать дневник полностью, но позже.Её взгляд зацепился за знакомое имя. Мина нашла начало абзаца и прочитала:?Как оказалось, я знаю больше, чем знает Орден Меча, но я не намерен делиться с ними этой информацией. Если меня не распнут за то, что я назову их Бога демоном, то в итоге самого признают демоном. Ради Ревекки и дочери мне придется действовать тайно и продолжать свои изыскания в строгом секрете. Однако Санктус давно копает под меня, вынюхивает, интересуется свитками. Мне не нравится этот человек. Но должен отдать ему уважение, он умеет добиваться своего. Я собрал пять свитков. Остался, судя по всему, последний…?Мина перелистнула дальше.?Я нашел его, но едва уцелел. Старый храм едва не обрушился мне на голову. Все, что я сумел вынести из святилища?— это меч, похожий на японский, и сам свиток. Однако скоро я убедился, что это оружие обладает собственной волей, которую я не в силах обуздать. Я знаю единственный способ подчинить его себе. Ванда наверняка поможет мне с этим…?—?Ванда? —?Мина никогда не слышала этого имени от отца. В конце дневника она видела список адресов и номеров, возможно, женщина с именем Ванда тоже была среди них.Она снова перелистнула.?Я убрал Банши в тайник и занялся поисками того, кто мог пролить свет на мою природу, ответить на мои вопросы?— я продолжил искать Спарду. Демона, который восстал против своего владыки. У меня имеются догадки. Свитки приоткрыли истину. О, эти удивительные существа, которые, по преданию, властвовали над временем, смотрели сквозь ткань миров, могли исцелять, в отличие от большинства демонов, точно созданные им в противоположность, истребленные Спардой более двух тысяч лет назад. Их описание весьма подробно дает последний свиток летописей: черные белки, сверкающие огнем глаза, белая кровь, сотканные из нитей полупрозрачные крылья от двух до шести штук?— всё это было мне знакомо. Я должен найти Спарду. Начать стоит с башни, но для этого мне нужен гримуар Родена, и, кажется, я вышел на его след?,?— далее шли координаты, фамилии, какие-то странные символы.Мина захлопнула и отложила в сторону дневник. Это была последняя запись.?Кажется, я начинаю понимать, отец?Мина снова взяла дневник в руки, покрутила, пролистала от начала до конца. Вздохнула. Задумалась. Взгляд девушки упал на корешок. Какое-то время она разглядывала его и символ, начерченный на нём, потом сорвалась с места, полотенце упало к её ногам, она схватила на ходу халат, запахнула и босиком, едва не спотыкаясь, помчалась в библиотеку, сжимая в руках дневник.4Вергилий прочно обосновался в библиотеке Иешуа Валериуса, обложившись фолиантами. Собственно, это было неудивительно. Когда-то, будучи ребенком, он ел, пил и спал с книгами?— всех видов и размеров, цветов и стран. На его памяти не было дня из детства, когда его нельзя было найти в библиотеке, прячущимся за полками от Данте, вдыхающим запах книг, пьянеющим от них ещё до чтения.Он мог часами бродить между стеллажей, вытаскивая книги с полок, читать?— строчку здесь, абзац там, выхватывая, пожирая, двигаться дальше, но всегда бережно, аккуратно, трепетно относясь к каждому тому, к каждому произведению.Для Вергилия любая библиотека была территорией тишины. Он бесился, когда Данте пытался затеять драку в святая святых, а тот только этого и добивался. Собственно, воспоминания одолели его по причине того, что в библиотеку ворвалась и вихрем пронеслась мимо него Мина, кинув на столик черную кожаную тетрадь. Он сразу узнал в ней дневник её отца.Тем временем девушка, ничего не замечая на своем пути, точно одержимая, подскочила к первому стеллажу, выхватила с полки книгу и кинула на пол, затем провела рукой по корешкам на уровне груди, выдернула и отправила следом ещё одну. Затем пропустила пару полок, снова вырвала с полки книгу, не глядя, бросила её на пол, заглянула в дыру, сунула руку, вытащила ещё две книги и тоже бросила на пол.Взяла-бросила. Шаг. И снова по новой. Взяла-бросила. Это было в какой-то степени последовательное безумие. Она кидала на пол книги одну за другой: маленькие, большие, в жёлтых, красных, зелёных переплётах. У Вергилия лопнуло терпение, когда у ног Мины лежало не менее двадцати книг.—?Что ты творишь? —?он произнес это почти по слогам. Она отмахнулась от него, как от надоедливой мухи. Снова пошла полукругом вдоль стеллажей, выкидывая с полок книги в хаотичном порядке, выбирая их по какому-то одной ей известному признаку.—?Я, кажется, спросил тебя: что ты творишь?! —?Вергилию пришлось повысить голос, и только тогда она отреагировала на него самым странным образом.—?Чуть позже.Мина вытащила следующую книгу, повертела в руках, встала на цыпочки, заглянула на полку и разочарованно бросила себе под ноги к другим книгам разного цвета и размера. Всё, что их объединяло, была взбалмошная девчонка, которая кидала на пол без зазрения совести древние, хрупкие тома, будто они резко перестали представлять ценность.Вергилий решительно вознамерился остановить эту вакханалию: фолианты сыпались на пол, как стайки подбитых птиц, трепеща крыльями-страницами. Он подскочил с места, оказался подле девушки, и тут же к его ногам упала очередная книга. В солнечном свете открытая страница мелькнула, словно белоснежное перо с начертанным на нём узором слов, и приземлилась, хрустнув корешком, прямо на носок сапога.Вергилий шумно выдохнул и перехватил руку девушки в тот момент, когда она снова попыталась кинуть очередную книгу на пол.—?Остановись и объяснись,?— потребовал он, сжимая запястье Мины.Мина посмотрела на него потерянным взглядом, затем снова на полку и тут её лицо просияло.—?Есть,?— она вывернулась и тут же сгребла все книги с полки, сбросив на пол.Вергилий снова схватил ее за руку, она обернулась, столкнулась с ним взглядом и словно оцепенела, даже дышать перестала. Он знал, что сейчас она обдумывает его вопрос, соображает, как лучше ответить.—?Всё это не важно. Бутафория. Важно то, что внутри,?— быстро проговорила она. —?Ты не понимаешь. Отпусти и увидишь сам.Вергилий отпустил её. Она отшатнулась, вжалась спиной в полированное дерево стеллажа и книжные корешки, затем развернулась. Своё любопытство он спрятал за привычной маской равнодушия, дожидаясь ответа.—?Посмотри сюда,?— она показала куда-то вглубь полки. Вергилий пригляделся и различил выведенный серебряной краской символ. Равносторонний треугольник с кругом внутри.—?Треугольник Соломона,?— Вергилий без труда опознал знак.—?Верно.—?Я слышал, что люди считают, что с помощью этого символа можно управлять демонами,?— с иронией произнес он.—?Но ведь это бред,?— отозвалась Мина.Вергилий ничего не ответил, лишь усмехнулся. Она определенно была умна, как и её отец, а насколько он мог предполагать, Иешуа Валериус был весьма эрудированным человеком.Девушка уставилась на треугольник в глубине полки, глаза её сверкнули, а затем она пояснила:—?По Плутарху этот символ представляет собой выражение материальных форм, помещённых в вечность. Пространство в равностороннем треугольнике описывается, как равнина истины с символами прошлого, существующего и будущего. Это то, во что верил мой отец.Мина встала на цыпочки, подтянулась. Сердце ее забилось чаще. Она не знала, что внутри, только догадывалась. Вместо круга была дырка, девушка зацепилась за неё пальцем и потянула на себя. Деревянная панель поддалась. Она сдвинула ее, глубоко засунула руку в тайник, пошарила внутри углубления, после чего извлекла на свет сверток черной материи, перевязанный бечёвкой.Она положила сверток на пол, нетерпеливо размотала и уставилась на содержимое.—?Так и знала.Внутри черного сукна лежал вакидзаси в лакированных черных ножнах. Он чем-то напоминал Вергилию Ямато, но цука была черной оплетки с мелким орнаментом на металле хабаки и цубе. На саи узел из золотого шелкового шнура.Мина протянула пальцы, провела по ножнам и тут же отдернула руку, испытав странное чувство. Ей показалось, что она почувствовала, словно к ней кто-то прикоснулся в ответ, и это едва видимое прикосновение осталось на её пальцах.Она растерла это ощущение между подушечками. А затем протянула руку, взяла меч в руки и извлекла тонкое, острое, заточенное с одной стороны лезвие меча. Её не интересовал сам клинок, который, бесспорно, больше заинтересовал демона, Мине куда интереснее были ножны. Она покрутила их в руках: лакированное дерево, украшенное узором из серебра и золота с одной стороны и подписью мастера?— с другой.—?Макиавелли,?— перевела девушка руны.Вергилий тут же нахмурился.—?Может, наконец-то объяснишь?—?Что именно?—?Это,?— Вергилий кивнул на сверток. —?Где твой отец взял этот меч?Мина пожала плечами. Меч её совершенно не интересовал. В том же черном сукне была завернута точно такая же черная тетрадь с золотым обрезом. Мина с блеском в глазах протянула к ней руки и пролистала.—?Я не знаю. Но там, где он его нашёл?— его уже нет,?— она пробежалась глазами по тексту и захлопнула вторую часть дневника отца, хотя вернее было сказать?— первую, но более важную. Даже пройдясь по рукописи беглым взглядом, она поняла, что здесь был ключ к расшифровке свитков.—?Ты знаешь, что это оружие демонов? Его отлили и выковали в адской кузнице,?— Вергилий указал на руны вдоль клинка меча. —?С таким не под силу управиться человеку, даже используя сдерживающие заклинания. У его создателя был пунктик одаривать свои творения не только собственной волей, но и сюрпризами. Предсказать, на что способно такое оружие, почти невозможно, а справиться с ним и подавно.Повисла тишина.—?К чему ты клонишь?—?Ты уверена, что твой отец был человеком?—?Мой отец был человеком,?— твердо ответила Мина, явно не настроенная терпеть возражения.—?Ты могла не знать, а он?— не говорить.—?Мой отец был человеком. Как и мать,?— повторила девушка.Вергилий усмехнулся.—?Почему тебе так трудно допустить мысль, что твой отец мог быть демоном?—?Потому что он не был демоном! —?её бросило в холодный пот на слове ?демон?, а затем она глубоко вздохнула и уже спокойно добавила, надавив пальцами одной руки на переносицу, а другой прижимая к себе дневник. —?Я бы знала.—?У всех есть тайны.—?Зачем ему врать?Вергилий пожал плечами, взял в руки меч, почувствовал, как волна прокатилась по клинку. Это было определенно творение Макиавелли?— несомненно.—?Может быть, потому, что он жил в городе, где демона ждёт только одно?— смерть. Это бы объяснило и то, откуда твой отец так много знает о демонах, и как ему удалось остаться в живых, заполучив в руки этот меч,?— Вергилий поиграл оружием: восьмерка, девятка, несколько простых колец. Мина невольно залюбовалась. Это было похоже на танец. Меч был короткий, сбалансированный, в руках Вергилия он легко описывал вращения.—?И кто тогда я? Тоже демон?Вергилий замер, окинул Мину взглядом.—?Полукровка,?— ответил он.—?Этого не может быть.—?Тогда как ты объяснишь, что раны на тебе заживают в мгновение ока?Она уставилась на него, словно не думала, что он заметит, хотя было бы странно, если бы это ускользнуло от зоркого взгляда демона.—?Это, конечно, так. Но в лаборатории вообще творилось много странного. Со мной что-то сделали, ведь до этого я была самой обычной.Вергилий промолчал. Он совершенно не горел желанием разубеждать девушку.—?В любом случае, этот меч теперь мой. А значит, у меня появилось оружие, и ты можешь начать моё обучение,?— заметила Мина.Вергилий усмехнулся.—?Раз ты настаиваешь.5Несколько часов спустя Мина стояла посреди леса в кожаных штанах и зеленой хлопчатобумажной рубахе напротив демона. Зеленое полотно сливалось по цвету с живой изгородью деревьев, в руках у нее был меч, тот самый, который она извлекла из тайника в библиотеке. Она сказала матери, что это просто прогулка, вряд ли Ревекка что-то заподозрила, но девушка все равно нервничала.—?С чего начнем?В руках Вергилия появилась катана. Он медленно занял самую невзрачную на её взгляд стойку, полностью открытую, расслабленную, но намерения демона были ясны.—?Вот так сразу на мечах?—?Лучшая тренировка?— это бой.—?Я никогда не держала в руках меч,?— она едва успела это произнести, как он стрелой оказался возле нее, почти рефлекторно она закрылась и тут же отлетела от удара на приличное расстояние. Вергилий, не замедляясь, легко, ловко, с невероятной грацией мелькнул и тут же скрылся меж деревьев, не задев ни единой ветки.Она едва успела подняться, когда на меч в её руках обрушился очередной удар такой силы, что её сапоги оставили ровную колею во влажной после дождя земле. Она едва удержала в руках меч, тот заходил ходуном от вибрации, которая передалась пальцам и выше по предплечью, нестерпимо захотелось бросить его на землю. Но она стиснула зубы и уставилась на Вергилия.Он усмехнулся.—?Значит, никаких поблажек новичкам? —?уточнила Мина, хотя и так поняла это по глазам Вергилия. Он испытывал её, надеялся, что она сдастся и аннулирует свою часть договора.Он снова ударил, круто, резко, сбоку. Захватил рукоятку меча, потянул вперед, заставляя её ослабить захват, и нанёс удар горизонтальным движением собственного меча. Она едва успела уйти с прямой траектории, и, если бы меч не был в ножнах, девушка наверняка осталась бы без уха.Мина упала на колени, но без единого звука, хотя губы искривились. По виску стекала струйка крови, полилась на зеленую рубаху, оставляя темные багровые пятна. Глаза её затуманились, но вскоре прояснились. Зрачки превратились в два острых жала, радужка засияла золотом.Она вскочила, схватилась за меч, который все ещё сжимала в левой руке, но её повело в сторону, она едва успела опереться на дерево, чтобы не упасть, но времени отдышаться у неё не было.Вергилий усмехнулся и нарочито медленно обнажил лезвие катаны. От него веяло первобытной силой, которую он собирался пустить в ход. И Мине нечего было противопоставить ему.Демон сделал шаг вперед, она едва парировала этот удар, но была слишком медленной, слабой и не обладающей достаточными знаниями, чтобы предугадать новую атаку. Вергилий легко выкрутился, нанося удар острием катаны, вонзил меч в её плечо, пришпилив к дереву, как бабочку иголкой.Первое, что промелькнуло в голове девушки?— то, что лезвие чертовки холодное, будто было отлито изо льда, почти такое же, как глаза демона, а затем она запоздало от шока ощутила боль, закричав.Вергилий нагнулся к ней. Она уставилась ему в глаза и одновременно на лезвие, пронзившее ее. Было это лишь её воображением, или в его прекрасных чертах мелькнула тень сожаления?Она закрыла глаза, дышать было тяжело, а сил бороться не было. ?Вот и всё?,?— подумала Мина.Его голос вырвал её из забытья.—?Люди наивно полагают, будто чтобы убить, достаточно ударить посильнее, избить до кровавого месива, пронзить мечом. Но это неверно. Убить даже обычного человека не так просто. А ты не человек. Я хочу, чтобы ты признала это.—?Я человек,?— процедила сквозь зубы Мина. —?И ты сейчас меня убьёшь.Он провернул лезвие в ране. Ей захотелось кричать от боли. В глазах стояли слезы, губы дрожали, но затем сжались в тонкую линию, в глазах засверкал гнев.—?Чтобы было больно, необязательно бить сильно. Главное?— знать, куда бить и как бить. И враг не умрет от этого. Он захочет умереть, рано или поздно все начинают хвататься за смерть, в которой и есть избавление, как за спасательный трос. Но соль в том, чтобы не допустить этого раньше времени. Тогда они ответят на все твои вопросы.Вергилий усмехнулся, глядя на неё и наслаждаясь тем, как гнев делает её лицо более живым, а глаза безумными. А затем её накрыл с головой колючий страх. Она уставилась на демона.Мина боялась смерти, хотя убеждала себя в обратном. Она хотела жить, и это желание было настолько сильным, что не позволило ей загнуться в лаборатории, терпя пытки. Если Вергилий считает, что способен сломать её, то насколько страшную пытку он уготовал ей?—?Прекрати,?— прошептала она, голос звучал откуда-то издалека.Боль пронзала её, боль, которой она никогда прежде не знала. Она чувствовала, как в ране пульсирует, точно сердце, лезвие катаны, и внезапно осознала, что любая пытка, которую она испытывала прежде, была бледной тенью того, что испытывает она сейчас. Человеческое оружие и вообще человек не были способны на такое. Этот меч пронзил не только её плоть, он пронзил насквозь её душу. Рвущую, раздирающую, нестерпимую агонию?— вот что вызывала эта рана. Сильнее была только ярость. Ярость, которая неумолимо росла вместе с отчаяньем.Раньше Мине отчаянье казалось горячим, будоражащим чувством, но оно оказалось холодным, сковывающим, заставляющим слезы течь по щекам. Это чувство, накрывшее её следом за гневом, позволило в полной мере ощутить слабость и тщетность попыток исправить её нынешнее положение. Она захлебывалась в безысходности, как в ледяном озере.Просвет появился именно в тот момент, когда всё уже казалось напрасным. Она вспомнила, как погружалась в забытье, когда её били, когда издевались над её телом, забирали её кровь и силы. Мина снова погрузилась в это состояние, точно дух отделился от тела и боль осталась далеко. Медитация помогала тогда?— поможет и сейчас.Вдруг всё действительно ушло. Она словно воспарила над своими чувствами. Холод, жгучая боль, ненависть к собственной слабости и Вергилию, который причинял ей эту боль. Стало мягко и тепло, тихо и спокойно.—?Не отрешайся. Не смей. Может быть, в лаборатории это работало, но не здесь. Почувствуй боль, пропусти ее через себя, ощути гнев и борись,?— Вергилий надавил сильней на рукоять. Она почувствовала, как лезвие прошло сквозь легкое.—?Хватит,?— сорвался с её губ всхлип. —?Умоляю,?— но Вергилий был непреклонен, как дверь, у которой заело замок.—?Ты можешь плакать, умолять. А можешь признать, что ты не человек, иначе бы уже была мертва?— и я прекращу эту пытку.Мина почувствовала металлический привкус во рту, закашляла. Верхушка легкого пробита навылет, точно пулей. И он говорит, что она не умрёт? Как же.—?Хорошо. Я признаю. Признаю. Только вытащи из меня это.—?Ты говоришь то, что я хочу слышать. Не надо делать мне одолжение. Ты должна смириться с тем, кто ты есть.Боль в груди была похожа на огромный костер, катана?—?на каленое железо. Сознание начало уплывать. Ей показалось, что она оказалась на одном конце длинной воображаемой дороги, а Вергилий на другом. Он приказывает ей вернуться и быть рядом. Но она все отдаляется, уменьшается, уходит к концу дороги у горизонта. Ей не хочется возвращаться. Потому что там, где демон?— там боль. Невыносимая, ужасная боль, а здесь она всего лишь отблеск за горизонтом.—?Почувствуй боль. Почувствуй её каждой клеточкой. Разве эту боль может вынести человек??Даже не думай о слове ?боль?,?— этот голос похож на голос Андриана. Доброго, ласково, заботливого Андриана.?Закрой глаза,?— сказал голос,?— не слушай его?.—?Посмотри на меня,?— приказал Вергилий, противореча ему. —?Неужели ты думаешь, если будешь игнорировать меня, боль уйдет??Не смотри на него,?— говорит Андриан. —?Посмотришь, и пути назад не будет?.—?Не блокируй это.—?Я не хочу умирать,?— прошептала она.—?Я уже сказал, что ты не умрешь. Но ты должна понять, что сталь можно закалить только так?— через боль, кровь, слезы,?— свободной рукой Вергилий впечатал её в ствол дерева, пальцы сжались на горле. Он надавил на рукоять катаны сильней.Мина вскрикнула и открыла глаза, столкнувшись с пронзительным взглядом демона. Отчаяние словно высвободило её потенциал, отрезало от реальности. Что-то точно вырвалось изнутри. Мир замедлился. Она ясно ощутила это что-то. Оно ожило внутри неё, словно некое растение, проросло сквозь вены и распустилось в сердце. Она обхватила лезвие руками. Катана стала плугом, вспахавшем пашню, которая дала всходы, от которой теперь не было толка, и необходимо было от нее избавиться.Выражение удивления и удовлетворения закралось в холодные зрачки демона, когда ей удалось лишь на миллиметр, но сдвинуть лезвие. А затем в мир ворвались звуки и краски. Всё стало ярче, осязаемей. Впрочем, среди этого безумия было одно бледно-голубое пятно.Вергилий рванул катану назад, и Мина завалилась бы навзничь, если бы не дерево. Кровь из раны хлынула рекой. Она содрогнулась, но нашла силы и глупо зажала зияющую рану в плече, будто могла таким образом остановить кровотечение.Она нашла взглядом демона и уставилась на него. Она ненавидела его в этот момент?— мужчину с кожей цвета лунного света и глазами-озёрами, которые с интересом наблюдали, как отчаянье, крах и опустошенность в её опаловых глазах сменяет ярость.То, как сверкали её глаза за миг до этого, была свеча против солнца. Волосы девушки на краткий миг почти побелели, белки затянуло чернотой, и в этой тьме сверкала жёлтым радужка глаз.—?Это хороший взгляд. Правильный. Похоже, ты небезнадежна. Запомни вот что: без силы ты ничто, ты не можешь защитить даже себя. Но сила требует жертв: без смерти, без боли ты не станешь сильней. Лишь утратив всё?— всё обретешь,?— он присел перед ней, посмотрел на рану, затем ей в глаза. Её лицо ещё лоснилось от слез.—?Покажи,?— потребовал Вергилий. Она отползла от него, вжалась в ствол дерева?— древнего дуба, стоящего здесь не одну сотню лет не потревоженным до этого дня, с морщинистой, дряхлой местами корой?— вина паразитов, хотя это не имело значения, и откуда ей было это знать? —?сильнее прижав руку к ране. Боль всё ещё накатывала волнами, то отступая, то беспощадно обрушиваясь, не давая сосредоточиться. Её тело напряглось, точно приготовилось к защите, её движения были, как у зверя, почуявшего опасность?— нервными и настороженными.—?Боишься и правильно делаешь. Утрата доверия?— первый шаг к прозрению. Никому нельзя доверять,?— он коснулся её щеки, усмехнулся. —?Однако сейчас ты нужна мне, а я тебе, поэтому расслабься,?— Вергилий подался вперед, вытер слезу, пальцы скользнули ниже, рванули рубашку, пуговицы осыпались.Мина уставилась на него, не понимая, что он задумал, и подумала, что в этом мужчине удивительным образом сочеталось чудовищное и чудесное.—?Подержи,?— она едва успела сообразить, как у неё в руках оказалась его катана. Сам Вергилий внимательно осмотрел рану. Что-то насторожило его, а затем он сделал то, чего она совсем не ожидала: взял её меч и разрезал себе ладонь.Кровь не заставила себя ждать. Демон сжал кулак и выдавил несколько капель прямо на рану.Мина не понимала, что он делает, но спросить не решалась. Все это выглядело странно. Почему он не мог воспользоваться собственным мечом? Но поймала себя на мысли, что и не хочет знать. Что бы он ни делал, по какой причине ни вёл себя так, а не иначе, она чувствовала, что это правильно. От меча в ее руках исходило странное живое тепло, хотя совсем недавно он казался ледяным. А затем она услышала голос?— тихий, шепчущий.Мина закрыла глаза, а когда открыла, увидела, что рана затянулась. Лишь бледно-розовый кровавый след напоминал о том, что она всё-таки была.Вергилий забрал из её рук Ямато. Она откуда-то знала, что так зовут этот меч. Впрочем, на этом странности не закончились.Он взял её за испачканную в крови руку, которую она прижимала к ране, перевернул ладонью вверх и полоснул лезвием катаны. Из раны недолго сочилась тусклая кровь, словно потерявшая враз весь гемоглобин. Она стекала на лезвие меча, и то буквально впитывало её, как губка. Мина не сопротивлялась.—?Встать сможешь? —?демон отпустил её, а меч растворился в голубых искрах.?Удобно?,?— подумала девушка и удивилась своему собственному спокойствию. В её положении было странно думать о таких вещах. Она сидела вся в крови, в расстегнутой настежь рубашке, но её почему-то беспокоило то, насколько практично всегда иметь под рукой оружие.Вергилий протянул ей руку. Это выглядело театрально. Она напряглась.—?С чего вдруг стал таким добрым?—?Лови момент.Мина приняла его помощь и в следующую секунду оказалась в объятьях демона. Впрочем, едва ли она самостоятельно устояла бы на ногах.—?Ты хорошо двигаешься для человека, который никогда не держал в руках меч. Лучше, чем я ожидал. Не теряешься, даже несмотря на то, что мои методы обучения весьма суровы.—?Суровы? —?переспросила она. —?Ты чуть не убил меня.—?Сражения без крови и риска бессмысленны. Они не принесут никакого опыта. Как детские драки до первой крови. Чтобы чему-то научиться, ты должна понять, что от того, как хорошо ты владеешь мечом, зависит, выживешь ты или нет.—?Если я умру здесь и сейчас, то уже ничему не научусь.Вергилий проигнорировал это замечание.—?Однако ты слишком много думаешь и тратишь на это драгоценное время. Опытный противник быстрее тебя, сильнее. Я не говорю даже о демонах. Каждая секунда промедления может стоить тебе жизни. Твое тело должно двигаться само по себе, автоматически, как в парном танце. Только ты и твой меч,?— он обхватил ее кисть, вытянул руку, другая легла на лопатку, и легко сделал два простых па. Мина никогда не танцевала прежде, но в руках Вергилия плыла, словно всю жизнь только этим и занималась.Вергилий посмотрел на неё долгим взглядом.—?Зачем ты… —?прошептала девушка, поймав этот взгляд, и стушевалась.—?Ты должна почувствовать своё тело. Научиться им управлять,?— он прижал ее к себе, и она воспылала, как брошенная в костер спичка.Мина опустила глаза, но в тот же момент Вергилий приподнял ее за подбородок.—?Разум неповоротлив. Он следует в заданном направлении. Не думай головой, позволь действовать телу.Она кивнула.—?Вергилий, если ты демон, почему ты так похож на человека? Какой твой истинный облик?—?Тот, кто сует свой нос не в своё дело,?— он щелкнул её по носу,?— рискует его лишиться,?— в его глазах загорелся и погас игривый огонек. Они снова стали холодными, непроницаемыми. —?К тому же я, кажется, уже предупреждал, чтобы ты не задавала глупых вопросов. Иначе твоё обучение закончится прямо сейчас.Мина подумала, что он обладает какой-то невероятной способностью перевоплощения: в один миг Вергилий казался почти дружелюбным, в другой?— враждебным. И как же легко ему удавалось незаметно совершать эти резкие переходы от одной крайности к другой! Она смотрела на него, как зачарованный зритель в театре, предвосхищала каждый взмах его ресниц, каждый жест руки, каждое движение пальцев и плыла, подчиняясь воле его рук. В это мгновение она не могла поверить, что перед ней демон?— жестокое существо другого мира. Она заглянула в глаза Вергилия и подумала, что, скорее, перед ней очень несчастный, но сильный человек, но знала, что стоит только поддаться этому обманчивому впечатлению, как перед ней предстанет исчадье ада.6Они возвращались домой через лес, избегая тракта. Уже стемнело, и туман стелился клочьями. Они выбрались на холм под тускло-свинцовое небо. Ночь обещала быть пасмурной и безлунной. С холма открывался вид на город, чьё название в последнее время Мина произносила с отвращением. Фортуна мерцала фонарями, как почерневшее небо звездами.Ей не хотелось возвращаться. Даже несмотря на то, что на ней не было живого места, Мина бы согласилась провести в лесу ещё столько же, лишь бы никогда не видеть этот город.Вергилий шёл впереди. Он выглядел спокойным и ничуть не уставшим. Заметив, что она смотрит на него, он обернулся, а затем улыбнулся. В сумерках его лицо казалось особенно неестественно бледным, как и серебро волос.Мина подняла на него глаза, смутилась, а затем решила, что ей показалось. С чего бы демону ей улыбаться?Ставшие на мгновение серыми глаза Вергилия сверкнули, как лезвие острого ножа. Улыбка исчезла с лица так же мгновенно, как и появилась. Он отвернулся и ускорил шаг. Девушка ощутила, что её щеки пылают.Она едва поспевала за ним. Мышцы гудели, руки налились тяжестью, спина болела, меч казался ужасно тяжелым, но она терпеливо несла его, думая, что это оружие испытывает в отношении неё если не отвращение, то определенную брезгливость, тогда как в руках Вергилия, казалось, пело.?Глупости. Как меч может чувствовать??,?— подумала она и тут же напомнила себе, что это не просто меч. Он мог думать, чувствовать, даже уничтожить своего владельца, если тот ему не по нраву, Мина поняла это, стоило ей взять впервые его в руки, а ещё у него было имя?— Банши (2). Странное, но подходящее. Банши были предвестниками смерти у ирландцев, а иногда духами, охраняющими старинные рода, но право на это нужно было доказать. Ей следовало найти с мечом общий язык, если она не хотела остаться в лучшем случае без руки, в худшем без головы.Они спустились с холма к подножью стены. Прямо за ней были сад и дом. Мина остановилась и перевела дыхание. Вергилий тоже остановился, повернулся.Темнота окружала их, но глаза девушки уже привыкли, поэтому она легко заметила протянутую руку. Немного поразмыслив, она протянула руку в ответ. Вергилий легко, словно это был забор, а не высокая каменная стена, перепрыгнул через преграду, прижав её к себе, и так же плавно, как перемахнул через стену, опустил Мину на землю.—?Спасибо. Сама бы я не справилась.—??Стадо знает: опасности нет, ибо с ним его чуткий пастух?, (3)?— ответил Вергилий.Она опустила глаза на сапоги, отстранилась и направилась к дому, окунувшись во мрак, царивший в саду.Когда Мина переступила порог дома, она была безмерно счастлива, потому что те несколько минут, которые шла по саду, она не могла отделаться от мысли, что её сверлят взглядом, от которого её бросало в жар.В холле не было света. А когда за спиной хлопнула, закрывшись, дверь, и он полностью погрузился во мрак, её захлестнула волна панического страха.Она не боялась темноты, но вдруг почувствовала, что Вергилий стоит сзади слишком близко. Она дернулась и развернулась на сто восемьдесят градусов, уставившись на него испуганным взглядом.—?Что-то не так? —?поинтересовался Вергилий. Его, похоже, забавляла её реакция.Мина не ответила. Её сердце билось так сильно, что выдавить из себя хоть слово было непосильной задачей. Она заставила себя дышать ровнее, успокоиться, но это было почти невозможно, глядя одновременно в глаза демона. Они сверкали зловещей синевой, как два берилла, через которые пропущен свет.?Глубоко вдохни,?— приказала она себе,?— будь неподвижна. Сожмись, представь, что ты?— камень. Подбери и спрячь всё лишнее?.—?Ты выглядишь напуганной,?— он сказал это почти нежно, и в его голосе она уловила нотки то ли сочувствия, то ли тревоги. И решила, что это опять произошло. Он переменился, словно хамелеон.Она подалась назад, уперлась в стену, открыла рот, но не нашла что ответить.Вергилий подумал, что лучше момента нельзя и представить. Он резко сделал шаг вперёд, обхватил руками её лицо и поцеловал, чувствуя, как напрягается, а затем обмякает девичье тело в его руках.Мина опешила. Меч выпал из рук и глухо ударился об пол. Она крепко вцепилась пальцами в полы его плаща и отстранилась лишь тогда, когда Вергилий позволил ей это. Она смущенно отвела взгляд и поджала губы, не понимая и не веря в то, что произошло.—?Что ты делаешь? —?произнесла она, но, столкнувшись с ним взглядом, отвернулась.Вергилий опустил руки ей на талию, привлёк к себе, положил голову на плечо и молча поцеловал шею, ухо, щеку. Она почувствовала, как теряет равновесие, пытаясь балансировать, подобно стулу на трех ножках. Но кровь в венах закипала, и сопротивляться было сложнее с каждым поцелуем.—?Не надо, Вергилий,?— слабый протест, который не возымел эффекта.Демон прикусил мочку уха. Тихий стон сорвался с её губ. Неужели она так просто сдастся? Неужели ей непременно нужен кто-то, за кого можно держаться? Почему ей так хочется поддаться искушению?Мина задрала голову и посмотрела ему в глаза.—?Остановись,?— надрывисто произнесла она, прислушавшись к здравому смыслу, но стоило ему поцеловать её, любые разумные слова обратились пустым звуком. Она ответила на поцелуй, повинуясь странному, почти инстинктивному желанию.Вергилий продолжал целовать её шею, вперемешку легкие прикосновения губ и болезненные укусы казались настоящей пыткой. Мина вздрагивала и изо всех сил пыталась бороться, чувствуя, как его зубы оставляют на своем пути багровые отметины, которые останутся с ней, как свидетели её слабости, если только они не остановятся сейчас, пока ещё можно.Но возможно ли? Ведь ей безумно захотелось уступить, расслабиться, отдаться этому порыву. Она жаждала, чтобы ласки продолжались, и при этом её одновременно переполняли стыд и злость.Мина хотела стать сильнее не потому, что жаждала силы. Вовсе нет. Она хотела стать сильнее, чтобы быть наравне с такими, как Вергилий?— как будто она имела на это право?— чтобы не прогибаться перед ними, чтобы не нуждаться в защите, прекрасно понимая, что никто не обязан ринуться ей на помощь, если она увязнет в болоте. Она должна быть достаточно сильной, чтобы самостоятельно вытащить себя, только тогда она обретёт свободу, которую у нее забрали. А сменить одни оковы подчинения на другие было тем, чего Мина хотела меньше всего. И именно в очередную клетку её загоняли эти губы и эти руки. Клетку, попав в которую, она, без сомнения, вырваться уже не сможет.Она прокусила губу, больно до крови, чтобы заставить себя прийти в чувства, вырваться из сладкой истомы, которую нагонял на неё демон. И ей это удалось. Краткий миг, и Мина отстранилась, почти отпрыгнула от него на несколько шагов.Вергилий не ожидал этого. Он выпрямился и посмотрел в её испуганные глаза. Несмотря на то, что каждое его прикосновение сопровождалось сбивчивым дыханием, отзывалось неровными ударами сердца, она смотрела на него с подозрением. Видимо, он слишком быстро сделал выводы, что всё будет просто. Эта девушка не собиралась падать к его ногам по первому щелчку пальцев, хотя, бесспорно, хотела этого.—?Нам не стоит слишком привязываться к друг другу,?— произнесла Мина, хватая ртом воздух и тяжело дыша. —?Это может повредить делу.Вергилий усмехнулся. Её сопротивление он находил соблазнительным. Играть в эту игру было бы куда скучнее, если бы она просто позволила ему победить.—?Я ведь тебя не замуж зову,?— эти слова врезались иглами в её барабанные перепонки. ?Верно, не замуж?,?— подумала она.Шестеренки пришли в движение завертелись в голове девушки. Со скрипом, словно ожил старый механизм. Ей было тяжело думать, её сознание превратилось в дремучие дебри, где найти и отличить здравые мысли от не очень было так же сложно, как ложные грибы от съедобных в полной темноте. Однако её вдруг осенило.—?Я знаю, чего ты добиваешься. Я не стану твоей легкой добычей, Вергилий,?— глухо проговорила Мина. —?Меня обижает твоё недоверие. Мы заключили сделку. Я выполню свои обязательства. И для этого мне не нужна дополнительная стимуляция.Она оказалась куда проницательнее, чем он ожидал. Вергилия это разозлило, но ему пришлось затенить своё эго, заставить себя проявить чуткость и эмоции, которые должны были завлечь девушку, обезоружить, убедить в обратном. Возможно, это была паранойя, но он не хотел оставлять ей ни шанса предать его, а может быть, просто хотел её?— странную женщину?— ледяную, но неравнодушную, твердую, но не каменную.Мина бессознательно кусала губы, мяла их почти до крови самым непристойным образом, не отводя от него желтых, как у кошки, глаз, сверкающих в темноте с вызовом, который трудно было игнорировать. Вергилий с трудом сдержал шаловливое искушение вновь попробовать эти губы на вкус. Они были мягкие, нежные, податливые и нравились ему, как и этот взгляд.Словно прочитав его мысли, Мина прекратила терзать губу, подняла меч, отвернулась и нырнула в коридор, не смея оборачиваться. Неожиданно её взгляд за что-то уцепился. Глаза её расширились. Она бросилась к лестнице.Вергилий проследил за ней и увидел маленькую, бледную кисть, лежащую на полу, само тело лежало вне поля его зрения, но было несложно догадаться, кому оно принадлежало.Девушка бросилась к матери, встала на колени, прощупала пульс, прислушалась к дыханию.—?Дышит.Ревекка лежала навзничь, бледная, как полотно: дыхание было слабым, чуть заметным, в нём едва угадывалась жизнь.—?Помоги мне,?— попросила Мина, подняв на Вергилия свои золотые глаза. —?Пожалуйста. Нужно отнести её в спальню. А я за врачом,?— немедля девушка сорвалась, схватила с вешалки плащ, сунув меч в стойку для зонтов, и, отперев дверной замок ключом, который висел на крючке возле парадной двери, выскочила в ночь.Вергилий подхватил женщину, которая оказалась слишком легкой, почти невесомой. Сейчас отчетливо было видно, насколько Ревекка худа и изнурена, кости, казалось, могли прорвать кожу и вылезти наружу. Она дышала очень тяжело, её рот открывался, как у рыбы, выброшенной на берег, губы хватались за каждый вздох, словно в удушье. Он чувствовал через ткань одежды, как тяжело бьется сердце, словно отчитывая последние часы, может быть, дни до того, как остановится навсегда.?Это ненадолго?,?— подумал Вергилий. Жить этой женщине осталось считанные дни, и их можно было сосчитать, не прибегая к двузначным числам.Как будто в ответ на его мысли женщина закашляла, открыла рот, едва не захлебнувшись собственной слюной, открыла глаза?— некогда яркие, но сейчас иссохшие и опустевшие, покрытые тонкой пеленой?— и вытерла обескровленные губы тощей рукой. Она набрала воздуха, чтобы что-то сказать. Первая попытка не увенчалась успехом. Со второй Ревекка выдавила из себя слова с большим трудом.—?Где Мина?—?Побежала за врачом.Вергилий поднялся на лестнице, наугад открыл ногой дверь, которая, как он полагал, вела в спальню родителей девушки, и положил женщину на кровать.С комнатой он угадал. Однако, на его удивление, комната была небольшой, даже маленькой, почти такой же, как у самой Мины. Там стояла кровать, две тумбочки, встроенный шкаф и небольшая полочка с книгами. И всё-таки, несмотря на общий дух минимализма, всё здесь дышало роскошью. Обои, тисненные золотом, мебель из дорогого красного дерева, персидский ковер с причудливым узором, темно-бордовые тяжелые бархатные портьеры, опущенные на окна. Помимо этого здесь было много цветов, рукоделия, фотографий в позолоченных рамках на стенах. Единственное, что не вязалось с интерьером?— это простое белое хлопковое постельное белье. Оно было как бельмо на глазу.—?Ты не мог бы принести мне воды? —?попросила женщина.Вергилий кивнул, спустился вниз и вернулся со стаканом воды в руках.—?Спасибо,?— прошептала Ревекка и медленно опустошила стакан.—?Благодарить за любую мелочь, видимо, у вас семейное.Ревекка не ответила. Вергилий направился в коридор. Работать сиделкой он не планировал.—?Постой. Не уходи. Я хотела бы с тобой поговорить, пока Вильгельмина не вернулась,?— голос женщины дрожал, слова давались ей нелегко.Вергилий остановился в дверной раме, обернулся через плечо.—?О чем?—?Я догадываюсь, кто ты.—?И кто?—?Во всяком случае, не простой человек, если, конечно, человек,?— она вздохнула, каждый вдох давался ей с таким же переменным успехом.Вергилий с подозрением смотрел на женщину.—?Не смотри так. Мой муж изучал демонов, а ещё он верил в то, что все мы?— разные виды, принадлежащие одному истоку. Но это неважно. Я хочу, чтобы ты забрал мою дочь из этого города.Вергилий развернулся, сел на край кровати. Это становилось интересным.—?Вы не боитесь? Вот так легко доверите свою дочь невесть кому? Возможно, даже демону? —?осторожно поинтересовался он, и подумал, могла ли эта женщина знать что-то о природе своего мужа?—?Она, похоже, доверяет тебе. А значит, на то есть причина. К тому же ты напоминаешь мне его,?— она ткнула в висящую на стене рамку с изображением Спарды. —?Если ты действительно хоть немного на него похож, то уверена?— поступишь правильно и исполнишь просьбу больной умирающей женщины, почти утратившей рассудок,?— Ревекка выдержала паузу. —?Не оставляй её здесь. Когда меня не станет, а это произойдет очень скоро?— я чувствую это?— уже ничто не будет держать её в Фортуне. Этот город был задуман как город-мечта, реальность, однако, далеко отличается от замысла. Ей нельзя здесь оставаться.Вергилий молчал.—?Может быть, я действительно выжила из ума, но мне кажется, моей дочери грозит опасность. Я думаю, что заговор, который плетется с тех пор, как мой муж появился здесь, превратился в паутину, в которой мы не более, чем мухи.Вергилий внимательно посмотрел женщине в глаза. Когда-то, по всей видимости, она была красива, сейчас от ее красоты не осталось ничего, кроме прекрасных больших глаз, на которые больно было смотреть, потому что, будь они меньше, в них, пожалуй, не могло бы уместиться столько печали.—?Я думаю, вы клевещете на себя. Я ещё не видел более спокойного и здравомыслящего человека на смертном одре.—?Близость могилы расширяет горизонт мысли; когда стоишь перед лицом смерти, глазам открывается истина,?— она улыбнулась, прикрыла веки. За её улыбкой явно скрывался какой-то душевный надлом. —?Как зовут тебя?—?Вергилий.—?Как поэта… —?задумчиво произнесла Ревекка, открыв глаза и посмотрев в сторону фотографий на стене. —?Иешуа любил поэзию. А Мина вот нет. Во всяком случае, после того, как он ушёл. Раньше она слушала часами, как Иешуа читает стихи. Должно быть, это напоминает ей об отце и сродни соли на рану,?— женщина тяжело задышала через нос и продолжила:?— Я не буду говорить, что она неравнодушна к тебе?— ты и так это знаешь. Я даже промолчу о том, что думаю по этому поводу. Кто из нас не играл чувствами других? —?все мы в итоге грешны этим. Даже лучшим людям свойственны эгоистические мысли. У меня к тебе только одна просьба, которая ни к чему тебя не обязывает. Забери её с острова. Умоляю тебя.—?Я заберу, если она этого захочет.—?Большего мне не надо.Какое-то время они молчали.—?Вы боитесь смерти?—?Да. Как и любой человек. Наш век поразительно краток. Но как любил говорить мой супруг: ничто не вечно под луной.Она мечтательно улыбнулась. Вергилий посмотрел на неё без всякого сочувствия, однако с уважением.—?Иешуа. Если бы ты только знал, как нам тебя не хватает.Мина появилась на пороге комнаты внезапно, в компании человека в белом халате и с саквояжем в правой руке. Вергилий посмотрел на неё и подумал, что она выглядит так, словно ей самой нужна помощь врача. Поверх испорченной одежды на ней был мокрый, совершенно необъятный клеенчатый плащ темно-синего цвета, болтающийся нараспашку. Внутри он был канареечно-желтый, и на фоне этого желтого пятна особенно безумно смотрелось бледное лицо девушки, маленькое, хрупкое тело в окровавленной болотной рубашке, державшейся на единственной пуговице и завязанной узлом на животе.—?Мама, ты очнулась? Как ты? Что произошло? —?Мина зажгла свет, и только тогда Вергилий понял, что они сидели в полной темноте.Девушка прошла внутрь и села на корточки в изголовье кровати, взяла мать за руку, следом за ней прошествовал молодой врач. Он окинул взглядом комнату, стены, дверь, дверную ручку, кровать, где лежала мать Мины и на которой сидел Вергилий. Его взгляд остановился на нем. Вергилий заметил это. Стоило их взглядам столкнуться, по телу врача пробежала легкая дрожь.—?У меня закружилась голова, когда я спускалась по лестнице, чтобы налить себе стакан воды, и я, видимо, упала.—?Вы помните, как вы упали? —?спросил врач.—?Нет. Только момент, когда начала падать,?— ответила женщина и обеспокоенно спросила,?— А вы кто? Где доктор Лендер?—?Я доктор Алигьери. Доктор Лендер умер на прошлой неделе.Вергилий видел, как Алигьери задержал дыхание, словно его в чем-то уличили. Смерив щуплого, высокого мужчину презрительным взглядом, он подумал, что этот человек знает неприятные подробности смерти своего предшественника, но по какой-то причине молчит.—?Позвольте, я осмотрю вас.Ревекка кивнула. Доктор Алигьери наклонился к женщине, осматривая ее на предмет видимых повреждений. Затем повернулся к Вергилию.—?Простите, но не могли бы вы… —?и тут же осекся.—?Мог бы я что? —?Вергилий просверлил мужчину взглядом. Он определенно не нравился доктору. Впрочем, это чувство было взаимно.Доктор Алигьери нахохлился, что-то пробормотал себе под нос, посмотрел на Мину, ища у неё поддержки.Мина посмотрела на Вергилия, приподняла брови. Её взгляд умолял его поступить разумно и выполнить просьбу неприятного докторишки с жидкими черными волосами, тонкими губами и орлиным носом. Вергилий шумно выдохнул, тряхнул головой, убирая выбившиеся из прически пряди со лба, встал и вышел, сделав ей одолжение.Девушка прошептала губами: ?Спасибо?, и проводила его взглядом до двери.Вергилий вышел, прошел по коридору и тут же столкнулся с немолодым мужчиной, явно только что поднявшимся по лестнице, что далось ему не без труда. Он тяжело дышал, согнувшись и уперев локти в корпус. На нем был мокрый короткий плащ, немного смахивающий на сюртук, но слишком длинный для пиджака, черные лакированные ботинки, следы от которых тянулись по ступенькам, и белый капюшон последователей ордена, который был сложен за спиной. Он выпрямился, прислонился к стене, всё еще тяжело дыша, и поднял свои, на первый взгляд тёмные, зеленые глаза на Вергилия.—?Курите? —?спросил он весьма спокойно.—?Не курю,?— ответил Вергилий.Мужчина тут же улыбнулся, обнажив пожелтевшие зубы, и сказал:—?И правильно, молодой человек. Дурная привычка,?— он выудил из кармана трубку и кисет, забил её табаком, закусил мундштук, достал спички, чиркнул, подкурил, потушил спичку, убрал обратно в коробку, вернул коробку в карман и выпустил из легких густой, насыщенный запахом табака дым. —?Не стоит даже начинать. Сколько раз бросал, но всегда возвращаюсь к ней.Вергилий скривился. Запах табака раздражал его, более того?— он не понимал людей, которые сокращали этой пагубной привычкой свою и без того короткую жизнь, параллельно зарабатывая целый букет различных заболеваний.—?Вижу, вам неприятно. Я могу потушить трубку. Только ещё одна затяжка. Иначе я определенно задохнусь. Мне уже не двадцать, чтобы я мог спокойно пробежать два квартала без одышки, и, как бы это абсурдно ни звучало, не глоток свежего воздуха, а именно крепкая затяжка вернет меня к жизни.Вергилий молчал. Он внимательно изучал незнакомца. Впрочем, он уже догадался, что это, скорее всего, тот человек, к которому Мина обратилась за помощью. В нем было что-то смутно знакомое, впрочем, все люди в Фортуне, по мнению Вергилия, были на одно лицо в своих однотипных унылых костюмах. Редко кто выделялся из толпы.—?А вы неразговорчивы,?— он потушил трубку и протянул руку. —?Сайрус Рид. Главный архивариус. Я почти заменил Мине отца, когда Иешуа исчез,?— он вынул изо рта мундштук и задумчиво ткнул чашей в Вергилия:?— А вот кто вы, любезнейший, и что здесь делаете, я бы очень хотел знать.