Глава 4 (1/1)
Импровизированный театр Барад-Дура всегда был забит под завязку. Майрону нравилось смотреть представления, и он веселился от души, а игнорировать то, что было по душе главнокомандующему в Мордоре было не принято. Как ни странно, развлечение это приходилось по нраву оркам, нередко представавшим в роли актёров. То ли их природная дикость была тому причиной, то ли некая непосредственность, свойственная по большей части всем не шибко развитым народам, но актёры из них зачастую выходили просто отменные, особенно — ежели нужно было изобразить что-нибудь смешное.В тот вечер импровизированный театр был также забит. Зрители расположились на низких скамьях, самые широкие из которых представляли собой своего рода ложу; это были места Майрона и его ближайшего окружения. Рядом с Майроном в театре по обыкновению сидела Шелоб, и у Хэлкара отчего-то всякий раз портилось от этого настроение.Представление началось. На сцену выбежал высокий мускулистый орк, с деревянной головой лошади, который нёс на своей спине ещё одного, пониже ростом. На голове у второго орка была огромная, непропорциональная его маленькой круглой голове корона. — Я Теоден! — громко провозгласил он, сделав широкий жест рукой. — Король Рохана! Правда, я немного не в себе, не обращайте, пожалуйста, внимания.Орк, изображавший лошадь, обернулся на него через плечо, затем снова повернулся к зрителям и громко заржал.— Я сейчас буду сражаться! — вновь заголосил первый. — Я покажу этим мордорским мерзавцам, как дерутся настоящие кони... то есть, я хотел сказать, короли.Орк-лошадь снова одобрительно заржал.На сцену выскочило ещё несколько орков с ятаганами в руках. Они начали изображать батальную сцену. Орк-лошадь, получивший ранение в бою, жалобно заскулил и опрокинулся на спину, придавив собой ?короля?.— О ужас! — немедленно завыл тот. — Меня придавил мой конь, и я теперь умираю! Ах! Ах! Ах!По залу прокатился смешок. Толпа, изображавшая солдат, расступилась, и ещё один высокий орк появился на сцене. На нём был шлем верховного из назгул.— Хэлкар, — тут же зашептались зрители. — Это Хэлкар!— Чего ты скулишь, Теоден-конюх, — зашипел высокий орк, который изображал Хэлкара. — Моя крылатая тварь сейчас откусит тебе руку... и ногу... и голову... и что-нибудь ещё.Толпа зрителей снова расхохоталась. Смеялись все, кроме сидевшего в ложе Хэлкара; тот по-прежнему напоминал ледяное изваяние, только глаза его, казалось, стали ещё более злыми.Орки ?солдаты? вновь расступились, и на сцену выкатился ещё один, маленький и тщедушный. На голове у него был соломенный парик и шлем наподобие тех, что носят конники Рохана, только с изображением ярко-розового цветка.— Я убью тебя, тварь из Мордора! — заверещал орк в парике, комично выпятив грудь. — Ты не тронешь моего... моего короля!— Это Эовин Роханская! — крикнул кто-то из толпы, и орк, явно воодушевлённый тем, что его персонажа узнали, продолжил:— Я порву тебя на куски, чудовище!Орк, изображавший Хэлкара, повернулся к зрителям.— Ни одному смертному мужу не одолеть меня, — пояснил он.Орк-?Эовин? выдернул из ножен меч и, встав в горделивую позу, вонзил его в ?Хэлкара?. Тот тут же упал.— Я не муж! — провозгласил ?Эовин? и широким жестом сдёрнул с себя шлем с цветком. Тот (случайно ли или так было задумано — того, к счастью, никто не понял) слетел с него вместе с соломенным париком, и орк, широко улыбнувшись публике, водрузил его на место. — Я не муж, я... я...— Ты Эовин, — подсказал умирающий ?Теоден? и снова застыл в обнимку со своим конём.— Покойся с миром, дядя, — отмахнулся от него ?Эовин?, поправляя соломенный парик, после чего все они, за исключением неподвижно лежащего ?Хэлкара? ушли со сцены. Тот тут же поднялся на ноги.— Эта дурочка думает, что развоплотила меня, — провозгласил он, выдёргивая из ножен меч и поднимая его над головой. — Пусть думает, ха-ха! Никому, никому не одолеть силы Мордора!Публика будто застыла, ожидая реакции главнокомандующего, но ждать пришлось недолго: Майрон поднялся на ноги и зааплодировал. Зал тут же встал и вслед за ним взорвался аплодисментами.Аплодировали все, кроме одного.Поджав губы, Хэлкар протиснулся сквозь публику к выходу. На лице его отчётливо ходили желваки. Сидящая рядом с Майроном Шелоб бросила на него выразительный взгляд.— Это явное выражение неуважения, — сказала она. — Хотя... он знает, что ему всё сойдёт с рук.Майрон отмахнулся:— Вероятно, его обидел спектакль. Но это... это же глупо. Ведь это просто шутка...Шелоб хмыкнула.— Он считает, что это издёвка, — пояснила она. — А ты смеялся. И все смеялись. Вот его и зацепило. Он всегда был занудой. Но это в любом случае не повод столь явно демонстрировать своё недовольство. На твоём месте я поговорила бы с ним.Майрон тоже склонялся к тому, чтобы поговорить. Хэлкара он нашёл на главной башне Барад-Дура; тот стоял и задумчиво смотрел вниз.— Что, все дурацкие спектакли на сегодня закончились? — поинтересовался он, не оборачиваясь. — Удивительно. Я уж думал, будет что-нибудь ещё. Ну, например, ?Хэлкар ранит полурослика? или ?Хэлкар бьётся с наследником Исильдура?. Мало ли интересных сюжетов.Майрон покачал головой:— Хэлкар, брось, это была всего лишь шутка.Хэлкар обернулся наконец к нему. Его полупрозрачные глаза были злыми.— Они высмеивали меня, — процедил он. — Высмеивали, и ты тоже... ты тоже... смеялся!— Хэлкар, брось! В прошлый раз по сцене бегал красный глаз, которого боялись люди Гондора! Я также смеялся!— Это другое! Тебя они не высмеивают! Они не посмеют! Они обожают тебя, — последние слова он чуть ли не сплюнул Майрону в лицо. — Но даже будь иначе, я никогда... никогда не позволил бы себе смеяться над тобой! А ты — ты позволяешь!— Хэлкар, никто не смеялся над тобой! Смеялись над Эовин Роханской!Хэлкар сощурился, глядя на него исподлобья.— Когда-нибудь ты почувствуешь разницу между всем этим сбродом и теми... теми, кто действительно любит тебя.Сказав это, он резко развернулся и начал быстро спускаться вниз по ступеням. Майрон остался стоять там, глядя ему вслед.Он вспомнил это сейчас, и его руки помимо воли сжались в кулаки.?Теми, кто действительно любит?.Сцена, которую он видел в палантире, вновь предстала перед его глазами, и от неё вдруг захотелось заорать в голос.?Кто действительно любит?, да, Хэлкар?Впрочем, он, Майрон, сам был в этом виноват. Именно он, а не Хэлкар.Ему стоило насторожиться раньше.— Знаешь, в чём твоя проблема? — Саруман сложил руки на груди, глядя на Майрона своим извечным ?изучающим? взглядом.— В чём же?— У тебя всегда грандиозные планы, но никогда ничего конкретного.Майрон усмехнулся:— Вот уж спасибо.Саруман покачал головой:— Не злись. Я ведь уже говорил тебе об этом.— Говорил.— Ну вот. И снова говорю. Что ты имеешь в виду под ?восстановить былое величие Мордора?? Ещё одна война? Мордор её не выдержит. Я тебе больше скажу. Урук-хай больше не пойдут воевать.— Это они тебе сказали?— Нет, это я тебе говорю. Знаешь, почему не станут? Потому что я не вижу смысла в дальнейших войнах, а урук-хай без моего непосредственного приказа никому подчиняться не станут. Даже тебе.— То есть, если бы я вдруг решил воевать и попросил подсобить мне в войне, ты бы на этот раз тоже не стал?— Конечно. В этом нет никакого смысла. Больше — нет. Зачем тебе воевать с ними? Победу ты не одержишь, артефакт твой они всё равно уничтожили. Впрочем, моё мнение о нём ты тоже знаешь.— Знаю. Ты говорил, что я от него делаюсь сумасшедшим. А ведь его у меня даже не было.— Некоторые вещи обладают столь огромной силой, что способны влиять даже на большом расстоянии. Не мне учить тебя этому.Майрон опёрся спиной на стену, сложив руки на груди.— Это действительно Хэлкар просил тебя позвать короля Мирквуда? — спросил он.— Да. Только он не просил позвать ?короля Мирквуда?. Он сказал ?позови эльфа?. Я, разумеется, понял, кого он имеет в виду.— Как понял?— Неважно.— Ты знал, что он не откажется?— Как сказать... я это предвидел. Правда, поначалу он именно что отказался.— Да?— Да. Сказал, что при всём уважении ко мне ради тебя и пальцем не пошевелит. Но мне в это как-то сразу не особо поверилось.Майрон на какое-то время замолчал. Обсуждать Трандуила с Саруманом ему не хотелось. Затем наконец произнёс:— Я не о Трандуиле пришёл с тобой говорить, если уж совсем откровенно.Саруман кивнул:— Знаю. Ты пришёл говорить о Хэлкаре. Так?— Да. Да, так.Саруман взглянул ему в глаза.— Тогда я тебя слушаю, — сказал он.