Глава 4 (1/1)

Снова в каморку Марк вернулся лишь через два дня. Джон уже ждал его. Он только недавно выбрался из аквариума и теперь развалился на полу прямо около решётки в достаточно развязной позе. С его волос и гребня стекала вода, губы кривились в ухмылке. Марк был мрачен, как туча:— Мне не позволили уволиться.В ответ Джон пожал плечом:— А чем ты думал, когда подписывал документы? Они не позволят тебе уйти отсюда и разболтать обо мне. Так что я тут причём разве что косвенно. И помочь тебе не могу.Марк злобно засопел и, скинув куртку, принялся проверять охранные системы и замки. Когда наклонился, чтобы проверить электронный браслет на лодыжке Джона, тот быстро наклонился и резко притянул его к себе. Марк отчаянно дёрнулся, когда Джон обвёл пальцами его член сквозь одежду.— Поможешь мне помыться?— Что?!— Ну, как… у меня чешуя вдоль гребня сменяется. Не могу дотянуться, а в аквариуме толком не потрёшься ни обо что. Можешь почесать мне спинку и заодно помыть?Марк зло заглянул в лицо морскому чудовищу. Снова дёрнулся. Джон отпустил его и поднялся, снимая плавки. Марк отвернулся.— Хорошо. Но только без фокусов! Я могу и браслет активировать!Джон его даже слушать не стал. Просто привычно прошёл в угол каморки и встал там под струи тёплой морской воды. Бросил Марку щётку.— Давай. Не дрейфь, злой человек.Подействовало. Марк, быстро раздевшись, чтобы не намочить форму, поднял щётку, и приступил к делу так решительно, будто от этого зависел исход какого-то боя. Джон прогнулся, опираясь руками о стену и расправил гребень:— М-м-м, чуть сильнее. И оботри складки гребня губкой.Теперь Марк стоял совсем вплотную. Джон чувствовал его тепло, его дыхание, его невольное желание и слабый запах страха. Джон улыбался. Марк ещё нихрена не понимает происходящее. Ничего. Скоро поймёт. Подгадав момент, Джон стремительно развернулся и, закружив Марка как в танце, прижал его спиной к стене. Перехватил щётку, которой тот попытался его огреть.— Ты охренел?!Джон не стал отвечать на такой глупый вопрос. Отбросив щётку, он опустился на колени и, усмехнувшись, забрал в горло член Марка. Тот отчаянно вскрикнул и дёрнулся, но тут же замер: русал недвусмысленно вцепился ему в бёдра кончиками когтей и обнажил свои акульи зубы, приподняв губу. Почти тут же успокаивающе погладил по ноге и принялся двигать головой, выпуская, облизывая, посасывая, причмокивая губами и помогая руками. Ноги у Марка дрожали, он уже с трудом стоял, опираясь спиной на плитку и диким взглядом глядя в поток. Во рту у чудовища было не так, как у человеческой женщины. Прохладно, влажно как-то иначе, как будто у него была более густая слюна, чем у людей. И совсем рядом там были острейшие треугольные зубы, которыми русал мог в один миг отхватить Марку достоинство с корнем. Но Джон только сосал, лаская руками живот Марка. А когда тот уже был готов улететь в экстаз и, может быть, отрубиться, выпустил и, развернув лицом к стене, крепко к ней прижал. Марк очнулся и замотал головой.Джон засмеялся:— Не сопротивляйся, человек. Ты знал, что к этому идёт. Я хочу тебя. Ты весь пылаешь от желания. Всё правильно.Марк, кажется, хотел ему возразить. Но вместо этого он вскрикнул в зажавшую ему рот ладонь. Русал начал в него проникать, и Марк пожалел, что раньше стеснялся посмотреть, что же у него между ног. Да он удрал бы в первую же ночь ещё до подписания проклятых документов! Эта штука не была человеческой. Твёрдая, прохладная, гладкая, как плавник. И их было две! Или одна, но двойная. Марку сейчас было наплевать. Джон проникал в него, крепко удерживая, зажимая рот и прижимая к стене. Его орган, каким бы он ни был, сочился чем-то густым, и тело не так уж сильно сопротивлялось вторжению. Когда Джон проник до упора, Марк всхлипнул и уткнулся лбом в стену. Всё его тело дрожало, ноги тряслись, а бьющие струи морской воды почти причиняли боль. Джон куснул его за ухо и убрал руку с его лица.— Всё не так уж и страшно, правда, Марк? У тебя не было мужчин, я чувствую. Я рад, что стал у тебя первым. Расслабься.Он двинулся, и Марк, открывший глаза, с ужасом увидел, как вспучивается его живот. Помимо нечеловеческого строения эта штука у русалки была просто огромной. Джон засмеялся и, крепче вжав человека в стену, принялся размеренно его трахать, постепенно наращивая темп. Марк заскулил, ощущая, как его вновь заполняет постыдный жар, а собственный член вновь встаёт колом. Его объезжают против его воли. Сверху! Мужик! Нечеловек! Как это вообще может быть?! Джон куснул его за плечо. И неожиданно тихо запел. Негромко, нежно, приятно. Марк просто поплыл от этой песни. И лишь чуть позже осознал, что вляпался окончательно. Все знали: песни русалок завлекают и очаровывают. Их слушать нельзя. Но сопротивляться Марк уже не мог. Он застонал, проваливаясь в этот морок. Джон брал его — резко, жадно, грубо. Непонятная прозрачная влага уже ручьями стекала по ногам любовников, а дырка влажно и пошло хлюпала при каждом движении. Но Марку теперь казалось, что всё это правильно. Настолько правильно, будто он всю жизнь жил, собственно родился лишь ради того, чтобы предложить своё тело этому морскому богу, чьё внимание сейчас воспринималось как предел блаженства. Он, Марк, существует, чтобы принадлежать ему. Марк уже стонал, но не слышал своих стонов, потерявшись и растворившись в ощущениях и этой чарующей русалочьей песне. А затем господин кончил, излив в него свои молоки — и Марк забился в самом ярком и чистом в своей жизни оргазме. И мир померк, укутав его своим тёмным плащом.***Первое, что услышал Марк, когда сознание к нему вернулось — близкий плеск воды. Солёной морской воды, чей запах щекотал ноздри. С трудом открыв глаза, он её и увидел — воду, которая была совсем близко. Марк вздрогнул. Огляделся. И задёргался в бесплотных попытках освободиться.— Какого хрена?!Пока он валялся в отключке, проклятый монстр о нём позаботился. И теперь Марк находился в весьма интересном положении. Грудью он лежал на решётке, закрывающей люк, ведущий в аквариум. Его руки были вытянуты далеко вперёд и прикованы к этой решётке его же собственными наручниками. Ноги согнуты в коленях, разведены в стороны и крепко притянуты всё к той же решётке пластиковыми петлями, имеющимися у любого местного охранника на случай, если одних наручников будет мало. Джона не было видно. Впрочем, он обнаружился тут же. Просто улёгся сверху, властно оглаживая плечи и, судя по тому, как тёрся своими гадскими половыми плавниками, собирался повторить.— Не стоит так нервничать. Нет, я понимаю. Вам в принципе свойственно нервничать в такой ситуации. Но всё же: чем это тебе поможет?— Мне поможет твоё объяснение всей этой хренотени! — яростно прорычал в ответ Марк.Джон лизнул его в шею:— С давних пор мы общаемся с твоим народом, человек. Часто случалось так, что попавшие в наши владения люди узнавали слишком многое. И они оставались с нами. В качестве питомцев. Забавы. Или… любовников.Марк дёрнулся особенно яростно, и Джон легонько впился ему когтями в плечи перед тем, как продолжить:— Со временем у нас появился закон: если русал всё же решает спариться с человеком, этот человек с этого момента целиком и полностью принадлежит ему.— Как вещь!— Как вещь, как раб, — согласился Джон, покивав. Легонько проник в человека самыми кончиками птеригоподиев. — И, можно сказать, как супруг. Конечно же, этот закон был принят для того, чтобы незваные гости не становились объектами жестоких групповых игр. Но в данном случае… ты красивый. Тёплый. Большой. Злой. Меня не боишься. Ты моя лучшая добыча. И я решил, что не хочу тебя упускать.— А меня спросить? — поинтересовался Марк и застонал, когда русал загнал в него свои штуки до упора.— Нет. Ты мой, Марк. Ты принадлежишь мне, и это не обсуждается. Поиграем?— Одного раза тебе было мало, селёдка похотливая?!— О, ты не понимаешь, — Джон засмеялся, двигая бёдрами. — Это целый ритуал. Нужно закрепить связь. И поэтому я буду брать тебя в эту ночь столько раз, сколько ты сможешь меня принять. Всякий раз, как ты будешь просыпаться. А просыпаться ты будешь часто. Я это обеспечу.Марк под ним задёргался так, что задрожала решётка, а его ругань эхом наполнила сырую каморку. Джон игриво куснул его за плечо и с удовольствием слизал его тёплую кровь. Покорить этого зверя будет поистине сладко.Наутро Джон сам одел своего любовника и, перед тем, как отпустить прижал к себе. Глядя ему в глаза, он вцепился себе в руку своими зубищами. А затем поцеловал. Марк только слабо дёрнулся, ощутив на языке вкус его крови. На сопротивление уже совсем не осталось сил.— Ты мой, Марк. Ты принадлежишь мне, — услышал Марк уже в спину, когда пошатываясь и держась за стену, брёл по коридору прочь.