глава 2 (1/2)

***Долгой прогулки не получилось. Ибо долго держать в седле Рабастана (пытающегося незаметно морщиться и все время ерзавшего) мне просто совесть не позволила. Чувствовал себя каким-то садистом. Поэтому мы проехались один раз вдоль границ поместья и тихо-мирно вернулись в дом.Не успели мы с Рабой устроиться в креслах с бокалами виски, вернулись Руди и Эван. Истерически ржущий Рудольфус и смущенный донельзя Розье.

- По какому поводу веселье? – заинтересовался я. Баст поддержал меня вопросительным взглядом.

Дольф попытался что-то сказать, но не смог, вновь заходясь ржачем. Посему роль рассказчика досталась Эву. Он-то и пояснил, с чего развезло Руди. Ну и что, можно подумать, он в юности таких книжек не читал! А у меня, до недавнего времени, отец… сильно высокоморальная сволочь... Да я в семейной библиотеке и обычной-то КамаСутры не видел... Удивляюсь, как с таким отцом вообще на свет появился…Рудольф успокаиваться не желал, и я потянул Эвви с собой наверх, ?опробовать покупку?. Мне было интересно полистать эту книжицу, ведь я, в сущности, смог более-менее открыто объявить о своей ориентации только недавно, после того, как ушел из дома. Судя по румянцу Розье, издание меня должно заинтересовать.Меня удивляло, но Эван и Руди никак не могли найти общий язык. Точнее, Руди не мог оставить в покое ту личность, что считал Эваном Розье. Маска этакого невинного мальчика-колокольчика Эвану очень шла, и различить за ширмой молоденькой шлюшки командира ?пик? никто не мог. Признаться, мое самолюбие весьма грело, что я – один из немногих, кто знает настоящего Розье, тогда как другие вынуждены были довольствоваться лишь масками. Эван еще ни разу не осадил давно зарвавшегося Лестрейнджа, значит, нападки Дольфа ему нравились, ?помогали оставаться в тонусе?, как шутил он. А мне просто нравилось смотреть на этот спектакль, ощущать себя причастным к тайне.

- Я успел бегло просмотреть книжку, - ну вот любит он говорить на ухо, да еще так тихо, с придыханием, заставляя мурашки бежать по спине от предвкушения! – Интересные позы высмотрел… Опробуем? – У-у-у, провокатор мелкий!Целоваться мы начали еще в коридоре, но я не желал устраивать нашим гостеприимным хозяевам очередной сеанс эротики и потянул ручку первой попавшейся двери. Похоже, это был чей-то кабинет… давно заброшенный, похоже, - краем глаза я отметил, что стол завален какой-то дрянью, бывшие когда-то насыщенно-бардовыми портьеры посерели от пыли… Ага, то, что нам надо! Резким движением руки основательно побитая молью и временем тряпка срывается к демонам, а вцепившийся в меня всеми конечностями Эв отдирается и усаживается на широкий (как по заказу!) подоконник.

***Рабастан молчал. Причем очень долго. Тишина меня бесила, хотелось выбить из него хоть вздох, хоть писк. Розье и Крауч как-то быстро смылись, я даже не успел потребовать посмотреть книженцию. А жаль. Мне до дрожи было интересно, какие там сопутствующие картинки.… А Раба сидел и смотрел куда-то мимо меня. У отца тоже было такое свойство – когда он злился на мать, он всегда смотрел куда угодно, но не на нее. Лет в семь я узнал, как мама вымаливала у него прощение. А в пятнадцать понял, что именно таким способом можно и у Макгонагалл вымолить ?У?. Главное говорить потише, губки делать побольше и часто-часто моргать. Маман моя знала - все Лестрейнджи любят милых идиотов. Прикинув, как бы незаметно сесть Рабе на колени, я решил, что если он окончателен в своем упрямом решении меня не замечать, значит, я могу делать, что хочу – он же ?не видит?. Я скидываю пиджак и сажусь брату на колени. Он ?не видит?. Ребячество какое, но это же его проблемы. Единственный минус – он закинул ногу на ногу, а поскольку меня ?нет?, то и раздвигать он их не будет. Я развязываю его шейный платок, начинаю расстегивать пуговицы на жилете. Меня ?нет?. Это его воображение. Целую его в уголок губ. Это сквозняк из щели в оконной раме. В голову закралась мысль: если меня ?нет?, то, как объяснить наш будущий короткий трах с его точки зрения? Меня это перестало волновать, когда я понял, что брат теперь смотрит прямо на меня. Но более ничего. А он наблюдал сосредоточенно и внимательно, как за какой-нибудь интереснейшей реакцией в своей подпольной лаборатории. Ну-ну, давай посмотрим, кто из нас терпеливее и упрямее…Я недолго разбирался с его одеждой, потому что в жилах Рабастана вспыхнула материнская кровь. Короче, он не вытерпел раньше, чем я думал. Я таким его давно не видел. Он был страстным, горячим, злым, он на мне живого места не оставил. То, что сидеть мне долго не светит - это я понял еще, когда он схватил меня и повалил на пол. Но в итоге у меня даже пальцы, держащие бокал Ирландского крема дрожали, словно я нагим на морозе сидел. Но я был доволен, а братишка, который после нашей общей разрядки, обессилев, спал, положив голову мне на колени, тем более. Все-таки ему еще девятнадцать… Но так часто я об этом забываю.Ирландский ликёр кончился как-то очень быстро. Значит, Розье его выдул. Раба не пьет, Крауч слабее виски тоже не принимает. Ну и хер с ним… он мне еще за ковер должен. А у отца всегда хранилась бутылочка в потайном отделении сейфа. Почему в потайном? Потому что Ирландский крем слишком сладкий, бабский напиток, и папаня полагал, что любовь к нему чести не делает. А маман водку пила. Каждому свое.В кабинет лет семь уже дверь не запирается. Ну, видимо, не я один это заметил. Не имеющие особой выдумки Крауч и Розье ломанулись в первую же комнату на втором этаже. Да и книжка, похоже, им не понадобилась. Имея удовольствие лицезреть их обоих на подоконнике, я не посмел тревожить. Даже Розье, который вскоре меня заметил, не отрываясь от губ Крауча, незаметно поманил пальцем. Я почувствовал, что если постою тут еще немного, то это шлюшка меня соблазнит, а это чести мне не сделает. Я придерживаюсь позиции, что либо соблазняю я, либо никак иначе. А Эван все еще ждет моей реакции, не отрывая взгляда от моего лица. Я отвожу глаза и замечаю на письменном столе мною так желаемую КамаСутру. Я снова обращаю глаза к Эвану и вижу в его глазах явный протест. Он прекращает целоваться и беззвучно пытается до меня что-то донести, только шевеля губами. Я, чтобы не спугнуть Крауча, на цыпочках подхожу к столу, и маленький томик плавно перекочевывает в мои цепкие руки. Розье злится, но и он Бартемиуса останавливать не намерен. Я не сдерживаю насмешливой улыбки.***Ну да, они такие наивные, думали, я не почувствую взгляда в спину? А уж когда Эван отвлекся… рассуждаем логически: Раба заходить и глазеть на нас не стал бы, следовательно, это Руди. Чудеса дедукции!Мальчики немного попереглядывались, затем я услышал за спиной легкое движение. Руди для меня всегда пах кофе – мягко, обволакивающе, с ноткой сладости. Из-за него я полюбил кофе с молоком. А вот Эван почему-то стойко ассоциировался с оливками. Рабастан - темный, насыщенно-горький шоколад.Мне внезапно захотелось кофе. Я буквально почувствовал его привкус на губах. Сработал ассоциативный ряд и в голову постучалась соблазнительная мысль. Не отрываясь от Эва, протягиваю назад руку и наугад цапаю Руди. Ага, попался! Мгновенно оборачиваюсь, не давая ему времени на маневры, и впиваюсь губами в его губы. Ммм, мой кофе...Розье, все еще обнимающий меня ногами за талию, подтягивается поближе и целует мою шею. Куснув напоследок, будто читая мои мысли, предлагает напрягшемуся под моими руками рыжику:- А давай с нами, Руди? Присоединяйся, - протяжно, с придыханием тянет он, - Барти против не будет, правда, милый?Голос срывается, но мне удается выдохнуть:- Я только за.Мы расцепляемся и ждем его решения. Если он будет с нами, то только по собственному желанию, а то знаю я его, будет потом кричать, что его соблазнили!Рудольфус тяжело дышит, во все глаза глядя на нас. Ну не могли же мы его шокировать, а? Уж кого-кого, но только не Руди Лестрейнджа!Он видит - не может не видеть! - насколько я возбужден, видит голодный взгляд Эвана... Ну-с, Рудольфус Валерий, и что же ты решишь?..***Я бы поломался. Причем долго. Но и они не идиоты, им может и друг друга хватить. А посему второго приглашения я не ждал.

- Может, там? - я кивком указываю на скромный кожаный зеленый диван недалеко от двери. Они переглядываются, и Розье надувает губки.- На кровать хочу,- Крауч пожимает плечами, говоря тем самым, что ему все равно.

Ближайшая спальня – отцовская. Прямо за стеной. Ну, мы и ввалились в нее. Именно ввалились, потому что, едва перешагнув порог, Розье непонятным мне способом упал на пол и утащил меня за собой. Не теряя времени, он стал целовать меня в губы, скулы, лоб, одновременно пытаясь снять с меня рубашку. Барти подобрался сзади и, пристроившись в классической позе, стал расстегивать мне брюки. Вообще в мои планы не входило еще раз побывать в роли пассива. Хотя бы потому, что я еще не отошел от нашего ?разговора? с Рабой. Но Барти стянул уже брюки и стал неловко меня ласкать. Неумело, не доставляя мне ни малейшего удовольствия… в общем, я удивлялся, как его Эван терпел. Хотя и он не лучше. Может как флиртующая шлюшка он просто бесподобен, да и целуется очень приятно, но все остальное… Конечно, положительнее Крауча, но никак не отлично. А может я просто ожидал большего от них? Не знаю, но ситуацию надо было исправлять. Я отстранился от Розье и обернулся к Барти. Тот сразу стал меня целовать. А Эван, обиженно фыркнув, скрестил руки на груди и молча за нами наблюдал. Этому инкубу доморощенному не повредит десятиминутное голодание.- Иди на кровать,- я больно тыкаю ногтем Бартемиусу в грудь, но он молча поднимается и ложится на отцовское ложе. Жаль, у него балдахина нет. Мне так нравится его срывать и потом кутаться в полупрозрачную жестковатую ткань. Но отложим мои легкие фетиши.

Розье ложится с ним рядом и, обиженно сопя, пытается его лизнуть за ухом. Барти не возражает, но все его внимание переключается на меня, когда я сажусь рядом с ним и снимаю остатки одежды. Я ложусь ему на живот и медленно, не спеша начинаю ласкать соски. Барти ерошит мне волосы, а Эван последний раз целует того в шею и переключается на меня. Он залезает на меня (от чего Крауч вздыхает под тяжестью наших тел) и больно кусает ключицу.- Скот,- слышу я его тихий шепот и улыбаюсь. Он трется бедрами, намекая на то, что хочет сверху.… А вот хер ему. Я резко переворачиваюсь на спину, сбрасывая его с себя, и тут же занимаю наездническую позицию. Розье снова превращается нежную, слабенькую сучку, которую прям жалко поиметь. Это радует глаз… у меня вообще особое отношение к ?невинным мальчикам?, ну или строящим их из себя. Бывает, что хочется забыться, не грубо трахнуться, а лениво обласкать партнера, доставить удовольствие и только. Конечно, редко, но и со мной такое бывает… как сейчас. Скажем так, мы с Эваном устанавливаем негласные правила нашей милой ролевой игры. Каждый с ними согласен, потому что выбора нет ни у кого. Пока я над этим думал, мои пальцы прохаживались по его торсу, специально обходя мимо чувствительных сосков и кожи на ключицах. Про Барти мы вообще забыли, а он решил остаться временным наблюдателем. Эв приподнялся и полез целоваться. Смешно, конечно, но почему-то его поцелуй ?французским? я бы не назвал. Он был слишком слюнявый-в буквальном смысле слова. Я толкнул его обратно на кровать и, не прекращая поцелуя, скользнул рукой Розье между ног. То всхлипнул и якобы машинально резко сдвинул их. Очаровательно играет, я даже начал завидовать его таланту. Я продолжил ласкать его внизу, заставляя постепенно ?расслабляться?. Он обвил мою шею руками и начал играть язычком с мочкой моего уха. Мне это быстро надоело, и я ущипнул его за ?уздечку?. Он резко изменился в лице и пнул меня в бок. Маски были сорваны - он меня завел...***Я лежал рядом с ними и наслаждался открывающимся мне видом. Двое парней, гибкие, тонкие, почти обнаженные (и когда только успели раздеться?), целуются, не стесняясь, ласкают друг друга… Ревности, как ни странно, не было, лишь чисто эстетическое удовлетворение. Эван вообще не дурак поласкаться, а уж вместе с Руди они смотрелись… ммм… конфетки просто. Наблюдая за ними, я ласкал себя, медленно, лениво, совсем не так, как предпочитаю в одиночку или с Эвом. Ну тут уж сам Мерлин темп мне задал.У Рудольфуса с Эваном, тем временем, возникла заминка. Эван вдруг оторвался от Дольфа и пнул его в бок. Интересно, что мог такого натворить рыжик, что даже всепрощающий в постели Розье возмутился? Только бы не уздечка… В тот раз, когда я, играясь, ущипнул его за уздечку, Эван чуть не оставил меня импотентом. Уж очень он ?любит?, когда его там трогают. Но я-то об этом знал, а вот Руди… Я потянулся было к ним, но не успел. Все с тем же чуть напряженным, но спокойным выражением лица Эван мгновенно перевернулся, придавливая Лестрейнджа к кровати, и впился пальцами в его горло. На лице рыжика на секунду мелькнуло удивление, но тут же исчезло за маской нахальства и самоуверенности.- Только посмей еще раз так сделать, - тихо и спокойно, так, что аж мороз по коже, произнес Эв, не ослабляя хватки на шее попытавшегося вывернуться Руди, а наоборот, сдавливая еще сильнее. Блондин поудобнее устроился на полупридушенном Дольфе и продолжил:- Я хочу тебя трахнуть, и я это сделаю, ты понял? - Видимо, было что-то в лице Розье, я бы сказал ?профессиональное?, так как наш непрошибаемый Рудольфус, вместо того, чтобы огрызнуться, как он всегда делает, лишь кивнул, соглашаясь. – Вот и хорошо, - резюмировал мой любимый убийца и, ослабив хватку, но так и не убрав ладони с горла, снова потянулся к рыжему, лизнул его в нос, и перевел взгляд на меня. – Присоединяйся, Барти, не изображай из себя бревно, ты мне нравишься более активным, - ох, Мерлин, как я обожаю этот его командирский тон! Тот, кто думает, что у нас в постели верховожу я, жестоко ошибается. Пусть Эван редко бывает сверху, предпочитая всю ответственность в этом плане переложить на меня, но ведет у нас именно он. И даже я, всю сознательную жизнь проживший под гнетом воли отца, не возражаю против его командования. Оно того стоит.

А вот Рудольфус явно не любит, когда им командуют, вон как напрягся весь. Нет, дорогуша, так не пойдет, ты же нам все удовольствие испортишь.Я прикинул свой вес, понял, что если лягу сверху, то получу не удовольствие, а сплющенный бутерброд из двух отчаянно матерящихся тел, и решил не рисковать. Поэтому, приблизившись к ним, прижал к себе Эва спиной, поцеловал в плечо и потянул на себя, укладываясь на бок радом с ними. Эв, в свою очередь, Руди не отпустил, переворачивая того на бок лицом к себе. Ну что, поехали?***Удивляет, сука. Прям шокирует. Розье весьма грубо кусает меня за мочку уха, Барти зарывается носом в его золотистые кудри, и я спиной чувствую, как он ласкает Эвану грудь. Я еще поиграю.

В качестве примирительного жеста целую Эва в кончик носа. Он коротко улыбается и набрасывается на мои губы, жадно их кусая, гоняясь за моим языком, видимо, тоже желая его укусить. Я не возражаю, даже наоборот, поддаюсь и обвиваю его шею руками. Он уверен в своей победе. Что ж, его право. Барти что-то шепчет ему на ухо. Эван улыбается мне в губы и тут же размыкает поцелуй. Он отворачивается от меня и занимается Краучем. Я молча наблюдаю. Розье оборачивается и бурчит:- Я тебе не разрешал останавливаться. Можешь целовать меня в шею,- ой, ты сейчас доиграешься, сладенький. Я прижимаюсь к нему сзади и покрываю легкими поцелуями шею. Эван, не оборачиваясь, чешет меня под подбородком, словно огромную рыжую кошку. Барти пристально смотрит на меня из-за плеча Розье, но продолжает отвечать на ласки последнего. Эв уже успокоился. А я начинаю придумывать, что б такого натворить… Идея пришла спонтанно.- Ааах! Сукин сын!- От неожиданности Эван вцепился Краучу в плечи, царапая их до крови. Я просто вставил в него пальцы. Наверное, слишком резко. И, наверное, три - многовато. Я об этом не думал. Зато я поймал себя на том, что улыбаюсь своей … кхем … выдумке, как безумный. Розье дернулся. Ну и зря – легче ему не стало, а наоборот, я проник пальцами глубже. Эв заскулил от боли… а может, от обиды. Я решил смилостивиться, и вытащил один, а остальные ввел до упора, ища нужную точку. Барти попытался успокоить Розье, нежно целуя того в губы. Блондин забился, стараясь меня ударить и заодно повалить на спину.- Барти, дорогуша, отодвинься, - негромко протянул я. Крауч, как ни странно, не возражает против ?легкого изнасилования? своего любимого. Розье что-то требовательно рычит ему на ухо, но вместо того, чтобы покориться, Бартемиус нагло улыбается и легонько толкает Эвана ко мне.

- Предатель,- скорее шутливо, нежели озлобленно шипит Эв. Я наконец-то нахожу простату, судя по короткому всхлипу Розье.

- Ты у меня только от пальцев кончишь, котенок,- я в странном порыве прихватываю зубами волосы на макушке моего ?котенка?. Он фыркает, но уже не вырывается. Я, не прекращая ласкать простату, второй рукой обхватываю основание члена Розье. Крауч остаётся не у дел.

***Меня внаглую бросили со стояком. Вот поганцы! Ну, не совсем бросили, просто не обращают внимания, увлеклись друг другом. У меня два пути: либо удовлетвориться своей же правой рукой, что при наличии таких страстных мальчиков под боком как-то не комильфо, либо присоседиться самостоятельно, рискуя не получить ни капли внимания. Эх, вот был бы с нами сейчас Раба… Но Басти у нас мальчик в высшей степени порядочный, поэтому сейчас, скорее всего, приводит дом в порядок к завтрашнему ?явлению Беллы народу? (вот честно, всегда завидовал Долохову – так витиевато и емко обозвать вполне, в общем-то, обычное действо могли только на его исторической родине!). Хотя, застроить домовиков – дело секундное…Я лениво наблюдал за катающимися по постели и постоянно меняющими позиции парнями. Они красиво смотрятся вместе – рыжий Дольф и светленький Эван. Так посмотришь – просто идиллические ангелочки. И такие стервозы и занозы в заднице внутри… Эван мне потом еще вставит за то, что я его так просто Рудольфусу отдал. Зато сколько эстетического удовольствия…ммм… о, придумал, я на него Руди натравлю! И они друг на друга яд свой сцедят, и мои нервы в порядке.Вид страстно целующихся парней был действительно возбуждающим, только этим я могу оправдать то, что вошедшего Рабастана я заметил, только отреагировав на скрип давно не открывавшейся до сих пор двери. Басти стоял в проеме, одной рукой придерживая дверь, другой сжимая палочку в боевой позиции. Глаза у него были квадратные. Смотрел он, естественно, на наших неугомонных мегер. А, понятно, нашего полку прибыло.Из ступора он выходить, по-видимому, не собирался, посему я вздохнул, с трудом встал (про стояк не забыли, ннэ?) и начал приводить его в чувство. Ухватив за воротник рубашки, потянул на себя, закрыл дверь, вытащил из его пальцев и отбросил на прикроватный столик палочку, встряхнул. Он перевел уже осмысленный взгляд на меня, посозерцал несколько мгновений и вдруг со всей силой впился в мои губы поцелуем. Высвободился из моей хватки, запустил руку в волосы, притягивая к себе. Честно сказать, я растерялся – такого поступка следовало бы ждать от старшего Лестрейнджа, но младший, как я думал, на такое способен не был.

Я крупно ошибался.

Пока я стоял столбом и охреневал от действий Рабы, тот успел снять рубашку, кое-как стащить щегольские туфли вместе с носками, свободной рукой теребя ремень. Ремень поддаваться не желал, ускользая от пальцев, Басти рычал в мои губы, злился на упрямую вещицу. ?Такими темпами он свой ремень спалит к демонам?, - подумал я, а руки уже сами скользнули на его талию, нащупали пряжку. Мне повезло больше, и спустя пару секунд брюки Рабастана сползли к щиколоткам и он переступил их, тесня меня все к той же многострадальной кровати.

***Я нехотя отрываюсь от губ моего ?котенка? и оборачиваюсь на знакомое рычание. Если бы я знал, насколько может увеличиваться человеческое глазное яблоко, то мог бы точно указать, на что мои глаза были похожи на тот момент (Руди абсолютный профан в офтальмологии: прим. автора). Я ожидал увидеть тут кого угодно, но не Рабастана. Мой маленький глупый брат просто не способен на такую оперативность в сексе. Его надо долго уламывать, просить, намекать, вести продолжительную прелюдию, чтобы до него, наконец, дошло, что от него хотят. А тут сразу в омут с головой. Еще так яростно с ремнем борется… будто я его полчаса назад и не ублажал вовсе.