Тысячи слов, которые никто не услышит... (1/1)
– Та гильдия была с высокими потолками... Деревянная, - Фрид шел и улыбался своим воспоминаниям. Мира следовала за ним безропотной тенью и впитывала каждое слово мужчины. Не каждый день бывает, чтобы самый молчаливый из громовержцев рассказывал о своей прошлой жизни, – Мне было семь, когда я вступил туда.
– А где ты жил до этого? – не побоялась спросить Мира.– Дома, - уклончиво ответил ее собеседник, и немного замедлил свой шаг.Миражанна поняла, что желанного ответа ей не получить, и решила задать другой вопрос, уже жалея, что, возможно, сбила Фрида с мыслей, направив их в другое, менее светлое русло. Только она приготовилась задать наводящий вопрос, как Фрид внезапно остановился и улыбнулся:– Библиотека там была гораздо больше, чем в вашей гильдии... – мужчина зажмурился от удовольствия, – там было много древних книг на разных языках. Некоторые языки приходилось расшифровывать самому, интуитивно. Как правило, там были самые интересные истории, самые сильные заклятия. Но не все в нашей гильдии умели читать даже книги на нашем языке...Мира шла позади Фрида, и не видела его лица на протяжении всего повествования, но в этот миг она могла бы поклясться, что чувствовала, как он улыбнулся. Улыбнулся непринужденно, искренно, не как немногословный мужчина, а как веселый ребенок. В этот миг он не был Мрачным Фридом, он был светлым мечтателем. Мира невольно улыбнулась, представив эту улыбку – единственное, что осталось от Фрида-мечтателя, то, что он будет хранить свято и никогда никому не покажет, кроме друзей, которых он считал своей потерянной семьей.– Первый, с кем я познакомился в этой гильдии, был Бикслоу. Когда мы в первый раз встретились взглядом, мои глаза были полны... – Фрид смущенно запнулся. Мира представила, как сжались его губы, будто пытающиеся сдержать эмоции, которые рвутся наружу, но никогда не будут освобождены. И от этой безысходности они рвались на волю еще сильнее, - я был опечален, - Фрид всегда мог найти нужные слова, которые будут правдой так же, как и другие, но будут меньше резать душу и слух.
Тогда его нынешний друг посмотрел на него с пониманием, и невидимые золотые узы на всю жизнь крепко связали их запястья. Но через секунду, которая длилась неописуемо долго, мальчишка рассмеялся ему в заплаканное лицо, и показал язык, всеми силами пытаясь скрыть сострадание и отвергнуть тот факт, что они связаны этим секундным взглядом на века. От этого из больших глаз ребенка хлынул еще больший поток слез.
Вместо того, чтобы каждое из этих значимых слов вырвалось на свободу и исполнило свое прямое назначение, почти все из них были остановлены, и навсегда оставлены в молчаливом плену разума мужчины. Из всего многообразия слов, которые могли бы выразить всю яркость воспоминаний, Фрид выбрал только пять:– Он рассмеялся мне в лицо.Мира почувствовала неловкую улыбку сбитого с толку ребенка. Улыбку, которую Фрид не смог сдержать, надеясь, что она останется незамеченной. После небольшой паузы мужчина снова продолжил:– Потом к нам подошла девочка.Худенькая, хрупкая, улыбчивая, понимающая, по-детски сердобольная... Все эти слова остались внутри Фрида. С его губ могли слететь только самые важные, короткие и простые.
– Она улыбнулась, и сказала, что ее зовут Эвергрин.Она отстранила Бикслоу, и прикрикнула на него, укоризненно сжигая глазами. Этот взгляд был ?фирменным?, как потом оказалось. Бикслоу недовольно сомкнул губы, и отвел взгляд.
?Привет, я Эвергрин, а как тебя зовут?? - ее голос был весел, но одновременно наполнен состраданием. Им она хотела подбодрить того маленького заплаканного мальчика, который мило, по-детски, вытер соленые капельки с щек рукавом рубашки. ?Фрид? - единственное, что он мог сказать тогда.
– Она была добра ко мне, - Мира, уже приноровившись ?читать? Фрида по затылку, могла сказать с полной уверенностью, что в его сердце сейчас загорелось что-то теплое и печальное, тихое и по-своему скорбное, что-то, что никому, кроме молчаливого мага письмен, не дано понять.Добра... Этот лучик доброты, подаренный ему, был светом путеводной звездочки, среди непроглядной мглы, среди дождевых туч. Среди боли, слез, печали, эта улыбка, простые слова, наполненные пониманием. Она подарила ему что-то, казалось бы совсем незначительное, казалось бы сказала то, что говорим мы каждый день, но те слова, сказанные именно тогда, именно с той интонацией, с той улыбкой, прервали темную полосу в его жизни. С этой секунды они были связаны, и тонкая золотая нить обвилась вокруг их запястий.
– В гильдии была необычная атмосфера. Тихо и безмолвно.
?Не то, что в Фейри Тейл? - добавил про себя Фрид, и улыбнулся. Ему вспомнилось, как Бикслоу ненавидел эту тишину, как он лез ко всем членам гильдии с постоянными расспросами, сплетнями, шутками. Эвергрин всегда же сидела за книжкой, причем за одной единственной. Фрид не мог прочитать ее названия, потому что не умел читать на языке этой книги, но на ее темной корочке была изображена золотая фея.
Как-то Фрид пытался заговорить с ней об этой книге, но она только смущенно улыбалась, и говорила, что в ней нет ничего, что бы могло его заинтересовать. Бикслоу всегда лез к ней, пытался выхватить столь важную для Эвергрин книгу, за что получал злой взгляд и холодный укор.
В голове Фрида всплывало множество ярких картинок, множество забавных историй, тысячи теплых слов, врезавшихся в память, тех слов, которые никто не услышит. Эти слова были только их. Лишь громовержцев.