хачапурная (1/2)
Момент, когда предложение ?по пивку? перерастает в ?по пивку и по еде из грузинского ресторанчика?, Сергей пропускает.
Они заказывают на дом и объедаются, как будто завтра начнётся голодовка периодом в год.
– Блять, – Артём мнёт в пальцах несчастную салфетку, – кто придумал хачапури?
Серёжа глядит в тарелку, где его хачапурька – недобитая, но он настроен серьёзно. Там горячий сыр, правильно тянущийся, раст?кшийся совсем уж неприлично желток и в меру хрустящее тесто, хачапури – слишком интересное мероприятие, чтобы просто так его пропустить.
–Какой-то хитрый грузин? –жмёт плечами.–Знаю я одного хитрого грузина, –ухмыляется Артём, –но он, наоборот, морил голодом целые народы.Серёжа прикладывает к виску прохладную бутылку, которая только-только из морозилки, с неё стекает, капает ему прямо на шорты, и пиво плещется в ней заманчиво и приглашающе. Хачапури и пиво – какая романтика, какой полёт мысли, вот, о чем нужно писать песенки, а они всё о членах да динозаврах.
Артём перетекает на пол, под кондей, разглядывает лениво стеллаж с серёжиными книжками и комиксами, Серёжа знает: сейчас выберет что-нибудь, утащит к себе, чтобы через пару недель, когда прочитает, выложить пафосно в инсту – вот, глядите, чего прочитал, сильная вещь, советую.
Мигает медленно и сонно неоновая лампа, цвета плавно перетекают один в другой. На компьютерных колоночках подрубают каких-то свежих, молодых ребят с перегруженными гитарами и простенькими текстами, но Артёму нравятся, он качает головой и отбивает такт по коленке Сергея – протянул руку неудобно по краю дивана, и Серёжа глядит на вымывающийся розовый на его голове, прикладываясь к бутылке и пряча улыбку.
Из колонок нес?тся вес?лое и нагловатое, и Арт?м подпевает одними губами:– Русский рок-рок-рок-рок-рок-рок-рок-рок-рок-рок-рок.... *– Это какое-то перерождение "Пошлой молли"? –спрашивает Карамушкин.
Артём хватает его за коленку резко, разворачивается, и Серёжа прыскает от неожиданности, чуть не давится пивом.– Я тебе пошучу тут! – шутливо грозит Артём. Песни ведь какие-то супер-подростковые: что-то про пацанов, любовь, дружбу, такое бы на школьной вписке включать, чтобы пьяные девочки трясли волосами, странно дрыгали руками и ногами...а им-то уже лет прилично. Артём за этих ребят всей душой топит, что-то говорил даже про фит, а Серёжа любит подшучивать над ним, мол, впал в пубертат, куда тебе песни о девчонках, о малых, которые сбегают по ночам из дома? Любит подшучивать, но, в принципе, на фиток согласен: им когда-то помог Ваня Нойз, когда они зубами выгрызали себе дорогу к слушателю, почему бы и им не помочь молодняку, могут ведь.
Серёжина хачапурька лежит на тарелке, остывает в ожидании своей кончины, но ему уже не до неё, хотя вкусно до безумия, вкусно адски.Потому что Артём передвигается на полу, садится между серёжиных ног, откидывает голову на диван и глядит своими невозможными глазами, из колонок надрывно на припеве, у Серёжи внутри пивчанский и какая-то усталая нежность, домашняя, когда можно не прикрываться, можно быть собой, не стесняясь. Он тянет свободную руку, пальцами – в чужой мягкий ёжик, массируя кожу головы, Артём прикрывает глаза и мычит:– Я усну после такого плотного пира, что ж ты делаешь?Карамушкин ничего не отвечает, наблюдая за расслабленным лицом друга, вздрагивает, когда тот неожиданно подрывается, и Серёже чуть досадно: ему нравится ощущать под подушечками пальцев чужие волосы, приятно и нежно колющиеся.
– Пойдём покурим.