45. Малфой-Мэнор и дом на Боро Фулем (1/2)

Нарцисса пристально смотрела на Драко за завтраком. Наверное, прикидывала, внял ли он её требованиям разорвать связь с Джиневрой, раз ночевал дома. Люциус, бесшумно орудуя столовыми приборами, чинно поглощал свой омлет.

— Драко, я приобрела два билета на премьеру оперы «Сломанный маховик времени» на сегодняшний вечер. Мисс Булстроуд согласна посетить её с тобой, — светским тоном объявила мать.

Отец заинтересованно поднял голову.

— О чём речь?

— Драко решил сблизиться с невестой до помолвки, — пояснила мать. — У них сегодня свидание.

— Я не одобряю, но если без этого никак, то пусть делает, что хочет, — холодно сказал Малфой-старший.

И снова раздражение захлестнуло Драко. Было ощущение, что его прокляли и он не может свободно дышать и свободно жить. Не может принимать собственных решений и делать то, что хочется ему.

— После оперы для вас заказан столик в «Алом фениксе», — продолжала тем временем мать. — Но учти, чтобы не было пересудов, девушка должна вернуться домой не позже десяти вечера.

— Кстати, — повернулся к сыну Люциус. — А что за личности вчера сновали в восточном крыле?

— Я вызвал службу, чтобы избавить старое помещение бильярдной от боггарта, — ответил Драко.

Брови Люциуса изогнулись. Он наклонил голову, рассматривая Драко.

— И зачем, можно узнать, тебе понадобилось это делать?

— Хочу оборудовать там свой кабинет.

Малфой-старший хмыкнул и покачал головой, точно услышал о смешной нелепице, вытворенной непутёвым сыном.

После завтрака Драко отправился на стадион. Он явился в разгар тренировки и уселся на обычное место. До игры с норвежской командой оставалось немногим больше двух недель, и в воздухе уже ощущалось напряжение.

Привычно он нашёл Джиневру в воздухе. Она показывала отличные результаты. Любоваться ею уже сделалось традицией. Даже эта новенькая, Вивиан, смотрелась на метле не так выигрышно, как Джинни.

Драко знал, как много рекламных контрактов присылают Джиневре, но он эгоистично отклонял их. Впрочем, она и сама едва ли согласилась бы на подобные предложения. Он хорошо помнил, как недвусмысленно Джинни отказалась поработать моделью.

Вчерашнее происшествие отзывалось глухой злобой. Он мирно договорился с Поттером и узнал, кто ведёт дело об акромантуле. Уже сегодня к Куперу отправится анонимное письмо и первый мешочек с галлеонами. Этого хватит, чтобы притормозить расследование на пару месяцев. А если Купер включит голову и сможет закрыть это дело, то его ждёт приличный бонус.

Ссора с младшим из братьев Джиневры совсем не входила в его планы. Видит Мерлин, Драко хотел избежать столкновения. Ему было наплевать на рыжего, но Джиневра из-за этого конечно же расстроилась. Тут ещё подвернулась беременная жена Уизела, подставившаяся под луч. Хвала Мерлину, что Драко дрался не в полную силу!

— Уизли, спускайся на землю. Отдых десять минут, — крикнул тренер, и Джинни тут же лихо спикировала к трибунам, приземляясь неподалёку от Драко. Она отбросила волосы за спину, подставляя раскрасневшееся лицо осеннему ветру. Её грудь часто поднималась от тяжёлого дыхания, и она выглядела непростительно сексуально.

Драко подсел ближе, игнорируя её предупреждающий взгляд.

— Я говорил тебе, что ты в отличной форме?

Она слегка улыбнулась и сделала вид, что увлечена затягиванием ремешков на защите.

— Как жена твоего брата?

Джинни недоверчиво уставилась на него, словно проверяя, не шутит ли он.

— С ней всё хорошо, — ответила она, немного нахмурившись. — Целитель заверил, что опасности нет.

— Я рад, — коротко ответил Драко, наблюдая, как близнецы отрабатывают удары по бладжерам.

Она хотела что-то ещё сказать, но никак не могла решиться. Драко перевёл на неё взгляд и приподнял бровь в немом вопросе.

— Гераклид прислал мне записку, — произнесла она, отведя глаза в сторону. — Он просит меня заглянуть к нему в шесть вечера. Он написал, что это очень важно и касается меня.

На шесть вечера в планах значилась опера с Булстроуд-младшей. Драко вдруг снова ощутил себя в тисках. Он посмотрел на Джинни — та ждала, что он что-то скажет. И, скорее всего, ей бы очень хотелось, чтобы он пошёл к целителю с ней, как в первый их визит. Она призналась потом, что очень волновалась. И что его присутствие вселяло уверенность, что всё будет хорошо.

Сегодня он никак не может быть с ней. Драко проследил за новенькой Вивиан, как раз запустившей квоффл в кольцо с трудной позиции. Она промахнулась.

— Я не смогу пойти с тобой. Много дел, — сказал он негромко.

Джинни замерла. Она не совладала с лицом, и он явственно увидел, как она расстроилась. Кулаки в карманах мантии сжались от бессилия.

— Уизли, в воздух!

Джинни тут же вскочила на метлу и взлетела.

Драко наблюдал за её полётом и думал, что слишком близко подпустил Джиневру к себе. Гораздо ближе, чем это было позволительно. Пошёл на поводу своих капризов и желаний, полностью игнорируя последствия.

Теперь он не принадлежит себе. Сегодня у него встреча с будущей невестой, а на Самайн — помолвка.

Едва ли Джиневра согласится быть любовницей. Хотя в их отношениях это ничего бы не поменяло. Есть долг перед семьёй, а есть его собственные желания. И его Кодекс чести не запрещает совмещать это без ущерба. Она же должна понять?

Женись для удобства, а люби для удовольствия. Очень разумная система, в духе традиционной Англии.

Драко поднялся и покинул стадион. Дел действительно было много. Без управляющего приходилось лично решать кучу вопросов о поставках и просматривать отчёты о проделанной зельеварами работе. Но мать умоляла не вступать в открытый конфликт с отцом и сделать вид, что он согласен с его решениями. Она утверждала, что это временно и Люциус непременно смягчится. Но сейчас, когда он только покинул Азкабан, нужно хотя бы делать вид, что к его распоряжениям прислушиваются.

Драко поймал себя на мысли, что надолго его не хватит. Смотреть, как отец играет в хозяина его жизни, претило. Но выбора пока что не было.

***

Джинни опустилась на стул перед столом Гераклида. Её потряхивало от волнения. В прошлый раз самоуверенный и бесстрастный Малфой одним своим видом мог успокоить её. Он, казалось, искренне волновался за неё и поддерживал. А сегодня сослался на занятость, чтобы не сопровождать Джинни.

Она сцепила зубы и смело посмотрела на целителя. Тот как раз отложил перо и переплёл пальцы рук перед собой.

— Добрый вечер, мисс.

Если Гераклид и ожидал увидеть рядом с ней Малфоя, то не высказал этого. Он был нейтрален, как профессионал.

— Джиневра, я поработал с вашим случаем.

Джинни почувствовала, как по позвоночнику прошлась холодная волна. Она кивнула, показывая, что готова слушать. Целитель положил перед собой исписанный рунами пергамент.

— Чары, которые использовал Волдеморт при создании крестражей, как вы знаете, очень тёмная материя. И тот самый дневник был его первым опытом. Магия, заключённая в тетрадь, оказалась разрозненной. Что этому послужило причиной можно только гадать… Может, недостаточный навык, а может, ещё какие-то нюансы. В любом случае, когда крестраж был уничтожен, частица тьмы по всей видимости осталась в вас. И она подпитывается негативом, может толкать на дурные поступки, — целитель помолчал немного, и посмотрел на Джинни. — Очевидно, что у вас хватает сил сопротивляться этому, потому что активно проявляться тьма начала в последние месяцы. А это значит, что ваше эмоциональное состояние ухудшилось. Переживания, стресс — всё это безусловно влияет.

Джинни кивнула. Она нервничала, отчаянно стараясь крепиться и не показывать своего волнения. Было понятно, что целитель намекает на проклятье её матери и развод.

— Так вот, — целитель вздохнул, явно собираясь сказать нечто неприятное. — От таких сущностей необходимо избавляться. Они могут свести с ума, если напитаются силой. Они негативно влияют на качество жизни и их проявления со временем могут стать ещё мощнее и опаснее. Но, разумеется, подобное случалось и до вас. И целительство знает несколько способов избавления от подобных тёмных сил, — Гераклид испытывающе посмотрел на побледневшую Джинни. — И первый способ, самый быстрый и проверенный временем — провести ритуал. Это сложно, но есть специалисты.

— В чём заключается сложность ритуала? Это опасно? — голос дрогнул, и Джинни сцепила руки на коленях.

— Вопрос не в опасности самого ритуала, мисс. Дело в том, что за столько лет эта сущность, скорее всего, прочно переплелась с вашим ментальным состоянием. И извлечь её без последствий не получится. Другими словами — после ритуала, вероятно, вы станете эмоциональным инвалидом.

— Это значит, что я ничего не буду чувствовать?

— Да, мисс, — печально ответил Гераклид. — И это не подлежит восстановлению. Вы не будете испытывать никаких эмоций, кроме, быть может, самых базовых на уровне инстинктов. А любовь, привязанность, эмпатия, счастье — это будет для вас недоступно.

Джинни сидела, не в силах охватить весь ужас от того, что сказал ей целитель. Как это — не чувствовать ничего? Не понимать, что скучаешь, любишь, тоскуешь по человеку? Радуешься и сопереживаешь? Она так ярко и даже болезненно ощущала весь спектр эмоций, что лишиться этого казалось жутко. Кем она сделается без всего этого? Призраком себя же?

Эмоциональный инвалид — прозвучало, как приговор. Она бы с радостью вырвала из сердца чувства к Малфою, пронзающую вину перед Гарри, но… получается, что нельзя точечно удалить их. Либо всё — либо ничего.

А ещё это значило, что радости от игры в квиддич она тоже лишится. Да что там, даже полёт на метле не принесёт удовлетворения. Хотела ли она такой жизни для себя? Джинни представила долгие годы существования в эмоциональном вакууме. Её охватил страх при мысли о такой безрадужной перспективе.

— Целитель Гераклид, — она с усилием заставила звучать голос твёрдо. — Вы сказали, что есть несколько способов…

— Да, — он внимательно следил за ней. — Есть ещё второй. Но он, скажем так, не слишком надёжный, хотя не редкость, что помогал избавится от сущности. Это — оградить себя от переживаний, страданий, горя и им сопутствующих. Максимально. Тогда тьма будет лишена возможности подпитываться негативом и в конце концов исчезнет. Каждый прецедент индивидуален: кому-то понадобился год, кому-то — пять. Это нельзя спрогнозировать. Иногда случается прорыв, если человек внезапно обретает счастье — находит любовь, получает работу, о которой мечтал — словом, что-то глобальное. При таких обстоятельствах сущность быстро гибнет. Но это должно быть очень масштабное событие, подпитывающее человека в самые трудные минуты. Кстати, как у вас с заклинанием Патронус, мисс?

— Я… — Джинни опомнилась, не сразу даже поняв, что у неё спрашивают. — Я владею этим заклинанием.

— Это хорошо, — довольно покивал головой Гераклид. — Я бы посоветовал вам прибегнуть к ритуалу в самом крайнем случае. Знаете, волшебники, которые избавлялись от тьмы подобным образом, в итоге ведут жизнь отшельников. Это причиняет боль их близким, но…

Она его не слушала. Джинни уже приняла решение, хотя смутно представляла, как всё будет. Лишиться эмоций в её возрасте добровольно — можно просто поцеловаться с дементором тогда, чтобы не мучиться.

— Я поняла, — проговорила она, когда Гераклид закончил свою речь.

— Ну что ж, я рад, что вы решили не идти на крайние меры. Но я хочу, чтобы вы понимали: сущность в вас тоже не дремлет. С каждой вашей негативной мыслью она крепнет. Кажется — чего проще, оградить себя от переживаний? Но мы не живем в идеальном мире, — целитель отвёл глаза, и Джинни показалось, что он догадывается о том, какие переживания терзают её. — Поэтому я бы порекомендовал вам тренировать окклюменцию, научиться подавлять гнев и раздражение в зародыше. Вероятно, вы сами знаете, что вам нужно сделать, чтобы испытывать как можно меньше негативных чувств.

— Да, — отозвалась Джинни, отвечая скорее своим мыслям, а не Гераклиду. — Я знаю, что делать.

— Если игра в квиддич приносит радость, я не буду запрещать вам играть. Но в этом случае вы должны понимать, что при малейшем намёке на проявление тьмы в воздухе — следует тут же прекратить игру. Это может быть опасно и для вас, и для окружающих.

Джинни внимательно слушала наставления целителя, мысленно прорабатывая варианты. Гераклид дал ей последние напутствия и назначил дату следующего визита, чтобы следить за тенденцией лечения. После Джинни распрощалась с ним и отправилась домой.

В тот вечер Джинни долго не могла заснуть. Она ворочалась с одного бока на другой, но сон не шёл. В итоге она включила лампу и уселась на кровати. Уставилась в тёмный угол комнаты, слушая тишину в доме.

Вторую ночь подряд Малфой не пришёл к ней. Он знал, что она была у Гераклида, но даже не прислал записку. От этого на душе сделалось тоскливо.

А она, наивная, думала, что он хочет исправить то, чему причиной был его отец. Только вины за подкинутый дневник их семья не чувствовала.

Джинни потянулась к прикроватному столику за палочкой. Сосредоточилась и взмахнула ею, выписывая руну.

— Экспекто патронум!

Из палочки с тихим шипением вырвался серебристый пар, и только. Джинни замерла, потрясённо глядя на результат.

Счастливое воспоминание не сработало. Оно неразрывно было связано со школой и Гарри Поттером. А значит, теперь к нему автоматически примешивалась горечь развода. Создать телесный Патронус с его помощью больше не выйдет.

Она задумалась, выискивая подходящий момент в памяти и попробовала снова. Будто бы насмехаясь над ней, с кончика палочки сорвались только серебристые струйки полупрозрачного пара.

После нескольких бесплодных попыток Джинни отложила палочку и откинулась на подушки, уставившись в потолок.

***

«Свидание» с мисс Булстроуд проходило спокойно и безмятежно, как того и требовали приличия. Она дежурно улыбалась и смущённо опускала глаза, когда Драко обращался к ней. Вышколенная девчонка прекрасно отыгрывала свою роль — скромна, как и положено настоящей леди, будущей чистокровной жене.

«Да, сэр», «Нет, сэр» — Нарцисса была бы в восторге от воспитания девочки. Податливый, мягкий воск из которого можно вылепить жену по своему усмотрению. Такая не будет устраивать скандалов и прилежно займётся разведением роз в саду и воспитанием наследника. Может, даже закроет глаза на любовниц и не всегда джентльменское поведение мужа.

Как же это всё было пресно, скучно и безлико.

После оперы Драко предложил ей локоть, чтобы отправиться в ресторан «Алый феникс». Тонкие пальцы неуверенно легли на его предплечье, вызывая смутное раздражение.