Глава 10. Раскаленный металл. Часть 2 (1/2)

День первый.

Эль снился дивный сон. Будто она сражалась с самим Дракулем Михоуком — и даже смогла ударить его!.. А потом… Потом он неистово любил её. Сладкое, такое сладкое сновидение… Совсем не хочется просыпаться…

И даже сейчас ей мерещится его восхитительный запах. О, Михоук — что ты за человек такой?! Почему так сильно манишь к себе?..

Нужно просыпаться — скоро Санджи подаст завтрак. А её ещё ждёт утренняя тренировка - Зоро, наверное, уже ворчит, что она проспала. Как он так встаёт ни свет ни заря? То-то он потом дрыхнет при любом удобном случае…

Блин, тело такое тяжелое — казалось бы, должна была уже привыкнуть к такому темпу жизни… Глаз не разомкнуть — ну почему нельзя хоть раз поваляться в кровати подольше? Нет, скоро Зоро начнёт колотить ей в дверь, если она не встанет. Он не любит, когда она опаздывает.

Ох, какой классный сон её снился…

Стоп.

А чьи это руки её обнимают?!

Эль резко открыла глаза. Белоснежный полупрозрачный балдахин. Она не в своей комнате…

Она в замке.

Сердце бешено заколотилось. Это был не сон!

Медленно она повернула голову. Рядом с ней лежит, обнимая её…

Дракуль Михоук!

«Это всё произошло на самом деле!» — от восторга забывая, как дышать, возликовала Эль, расплывшись в счастливой улыбке. Сонливость как рукой сняло.

Пытаясь унять безумное сердцебиение, она с волнением вгляделась в мирное лицо спящего мечника. Он слегка улыбается — наверное, ему тоже снится что-то приятное. Какой он сейчас красивый!.. Кудри растрепались, падая на лоб, ресницы чуть подрагивают; дыхание спокойное и расслабленное. Таким девушка его еще не видела — милый, уютный Михоук… Вот это идиллия!

Затаив дыхание, Эль любовалась им. Наслаждалась моментом — о таком она даже мечтать не смела!.. Но что будет, когда он проснётся? Расцелует её или будет холоден? Не выставит ли он её за дверь в равнодушии — ведь вчера он получил то, что хотел? Он сам говорил, что больше одной ночи ни с кем не проводит — боится почувствовать что-то…

«Вчера ты говорил, что ты — мой. Ты не посмеешь так со мной поступить — так жестоко!.. О, Михоук, пожалуйста — будь хорошим человеком… Не мог же ты сказать те слова в порыве чувств, чтобы на следующий день, как ни в чем не бывало, отречься от них?..»

Отчаянье накрыло с головой — умеет же она себя накручивать…

В тот самый момент, когда девушка уже довела себя до края безнадежности и уныния, испугавшись собственных мыслей, в которых безжалостный мечник непреклонно выгоняет её из своей жизни, пренебрежительно бросаясь словами… мужчина проснулся.

Эль затопило теплом, которое излучал взгляд желтых глаз с двойным ободом на радужке. Какими она их только не видела — и насмешливыми, и пытливыми, и гипнотизирующими, и холодными… Но такими теплыми и ласковыми желтые глаза ещё никогда не были. Михоук улыбнулся ей — широкой, светлой улыбкой.

— Доброе утро, — тихо произнёс он, поднимая руку и нежно гладя девушку по щеке.

«Так непривычно — никогда прежде не говорил никому этих слов… Как-то не хотелось или не приходилось. А ей — хочется это сказать. С ней утро действительно доброе» — мимолетно подумал мужчина, ощущая, как щемит в груди.

— Доброе утро! — отозвалась Эль радостно, отбрасывая все страшащие её мысли — он не отверг её. Как же хорошо!..

В ответ Михоук накрыл её губы трепетным, чувственным поцелуем. Он целовал её не так, как вчера — не впивался в неё, с жадностью кусая губы — сейчас он наслаждался ею с искренними заботой и любовью — будто ничего ценнее, ничего более хрупкого никогда не оказывалось у него в руках…

-Какое же доброе сегодня утро, — тихо рассмеялся мужчина, отрываясь от девушки.

Эль, опьяненная счастьем, тоже рассмеялась и прижалась к мечнику, обнимая его так крепко, как только могла.

— Мне сначала показалось, что всё, что произошло вчера — приснилось. Как же я рада, что это было наяву! — поделилась она и лукаво добавила, — Ты такой милый, когда спишь…

— А когда не сплю, я, значит, не милый? — весело расхохотался Михоук.

— Ну, обычно ты больше грозный, чем милый, — пояснила Эль, — До сегодняшнего утра… Так классно с тобой просыпаться!

Девушка откинулась на кровать, зевнула и сладко потянулась, наслаждаясь натяжением мышц — выгибаясь, как кошка. Мужчина хитро ухмыльнулся и, поймав её за талию, перевернулся с ней, уложив хрупкое тело на своё.

Одеяло почти сползло, оказавшись где-то в ногах — кожа Эль соприкасалась с кожей Михоука, моментально покрываясь мурашками от этой близости. Девушка слегка приподнялась на предплечьях, чтобы видеть лицо мечника.

— Вчера у нас была такая ночь, но ты отмечаешь только то, как классно просыпаться вместе? — с улыбкой спросил мужчина, приподнимая бровь.

— По-моему, это лучший комплимент. Спал ты много с кем, а вот просыпался… Не знаю, наверное, не со всеми… — протянула Эль хитро, пальцами водя по мужской ключице.

Михоук с улыбкой покачал головой.

— Ещё ни разу, до этого дня, моё утро не было таким добрым, Эль, — искренне признался он, наслаждаясь легкими прикосновениями изучающих пальцев — теперь они водили по его шее, поднимаясь до линии подбородка — осторожно касаясь щетины.

Мужчина с замиранием сердца любовался своей обнаженной вчерашней пленницей, без тени смущения лежащей на нём — красоты ярче и пленительнее он ещё не видел…

Её тело создано для его глаз — так она вчера сказала…

— Вот, это действительно ценный комплимент! — широко улыбнулась Эль.

Надо же, она сейчас на Михоуке! На совершенно голом Михоуке… С ума сойти можно!.. Зачарованно проводя пальцами по острому лицу, изучая и запоминая каждую его великолепную черточку, она тихо добавила, — И, чтобы ты знал, Михоук — просто, чтобы знал — ничего восхитительнее этой ночи со мной ещё не случалось…

Мечника охватили невероятно сильные эмоции. Сдвинув брови ко лбу в сладкой муке, он с волнением сжал плечи девушки, трепетно заглядывай ей в глаза.

— Моя Эль, — прошептал он, — Никого ещё я не желал и любил… в постели… так сильно, как тебя.

Его голос дрогнул на слове «любил», поспешно добавляя пояснение про постель. С досадой он поморщился, когда девушка этого не видела — она радостно прижалась к нему, положив голову на его плечо. Маленькая, ранимая девочка — ей достаточно даже этого… А он страшится признаться в большем.

— Ещё ни с кем мне не было так хорошо, — добавил он, почти физически ощущая потребность сказать что-то ещё. Порадовать её, не открывая душу — он сейчас так чертовски уязвим…

— Правда? — просияла Эль, приподнимая голову и снова заглядывая ему в глаза, — Ты просто так это говоришь…

— Чистая правда, — рассмеялся мужчина, умиляясь забавной реакции девушки.

— У тебя столько женщин было! А лучше всего было со мной, не шутишь? — ревниво хмурясь на фразе о женщинах, выпытывала Эль, боясь поверить словам мечника.

«Размечтаюсь ещё… Давай не пудри мне мозги!» — растерянно подумала она, в беспокойстве хрустнув пальцами.

Михоук слегка закатил глаза.

— Да забудь ты о них! Господи, Эль — ты — совсем другое, как ты не понимаешь?!..

Девушка затаила дыхание.

— Почему?

— Потому, что ты — моя, — вкрадчиво и горячо отозвался мужчина, притягивая голову девушки к себе — для поцелуя…

Эль ощутила, как снова проваливается в водоворот исступления мечником. Как же с ним хорошо…

«О, Михоук, — подумала она, ощущая, как глаза снова начало предательски щипать — и когда она успела стать такой чувствительной?.. — Если я — твоя, ты действительно сможешь оставить меня?!.. Как же мне привыкать жить без тебя — без твоих губ, твоего голоса, запаха, тела — после этой ночи?..».

Мечник углубил поцелуй, пальцами зарываясь в каштановые волосы — будто пытаясь удержать то хрупкое, что между ними есть — эту, казалось бы, мимолетную связь… Прочнее этой связи нет ничего на свете.

— Михоук, скажи, — с трудом отрываясь от сладких губ, спросила Эль, не в силах ждать ответа на вопрос, пришедший ей в голову, — Почему ты так уверенно называешь меня своей? Ну, в смысле, ты, наверное, не просто так это решил… Одно дело говорить: «Ты мне нравишься!», «Хочу обладать тобой!», «Хочу, чтобы ты стала моей!», но совсем другое убеждать меня в том, что я — твоя… И не просто твоя — ты сказал, что я всегда была твоей— почему? Что это значит?

Михоук, раздосадованный прерванным поцелуем, задумчиво посмотрел в любопытные зеленые глаза и, заметив, как они блестят, мягко улыбнулся.

— Ты действительно хочешь знать? — медленно спросил он, будто взвешивая что-то в голове.

— Конечно!

Улыбка стала шире — мечник погладил девушку по щеке и, тщательно подбирая слова, пояснил:

— Ты безумно напоминаешь мне меня.

Эль в удивлении округлила глаза, никак не ожидая услышать именно это.

— Почему? — в изумлении спросила она, приподнимаясь на локтях.

Мужчина откинул голову на подушку.

— По многим причинам… Например, твой гнев — тогда, на пирсе. Я ещё не видел такой несдерживаемой ярости, которая овладела тобой, когда ты подумала, что твой друг мертв — не видел ни в ком, кроме как в себе. Ты бросилась на меня — на объективно более сильного соперника — это глупо, но я это понимаю. В твоём возрасте я был таким же — безрассудным и вечно рискующим. Во мне всегда жила буря — всегда ждала своего момента вырваться. В моменты ярости я ощущал в себе этот испепеляющий гнев, который очень сложно сдержать — лишь со временем я научился совладать с собой — но, как ты поняла по нашей прошлой встрече, у меня не всегда это получается…

Я смотрел на тебя в тот день, а видел себя — юного, дерзкого, пьяного от собственных амбиций. Для меня сражения — жизнь. А в тебе тот же запал, что и во мне — и ты испытываешь то же удовольствие от боя! Я видел, как тебе нравилось, когда у тебя получаются атаки — как ты улыбаешься — демонически, азартно! Ты смеешься, Эль! Признай — ты любишь хорошую битву. Любишь ощущать себя сильной — тебе нравится то чувство превосходства, которое ты испытываешь, так легко управляясь со своим оружием! Я буквально вижу в тебе себя — ты говоришь те же слова, что и я когда-то говорил; ты разделяешь моё мировоззрение, сама того не зная — ты будто другая версия меня! Это не значит, что мы одинаковые — нет, конечно мы разные, во многом — но никогда прежде, ни разу в жизни я не встречал кого-либо, так сильно близкого мне по духу — кого-то, кто легко может понять меня и кого легко смогу понять я сам — ведь мы так сильно похожи… Ты, Эль — будто моя плоть и кровь. Ты сотворена из моего ребра — для меня. Чтобы ворваться в мою жизнь и заливисто расхохотаться над моим одиночеством — как ты всегда это делаешь… Поэтому ты — моя. Равно как и я — твой, Эль.

«Вдруг она скажет, что всё это — бред? Что я всё выдумал? Я правда склонен видеть в ней то, что хочу видеть — снова наступаю на те же грабли!.. Чёрт побери, да почему она молчит?!».

Девушка застыла, сосредоточенно обдумывая. Он сказал, что она похожа на него. Он видит в ней себя — он считает её своей частью — а она… Она всегда тянулась к нему — зацепил же он её чем-то в детстве — может, он прав?.. Если её и сотворили, как он сказал, из чьего-то ребра, то уж точно из его. Она и правда ощущает с ним невероятное родство…

— Когда мне было лет семь, — тихо начала она, переводя взгляд на щетину мечника, намеренно пряча глаза, — Я впервые увидела твою розыскную листовку. Я тайком забрала её себе — мне почему-то хотелось смотреть на тебя — и я безумно мечтала однажды встретиться с тобой и сразиться. Меня поразила твоя улыбка — улыбка победителя, смелая и опасная… Я тоже хотела побеждать, тоже хотела так же улыбаться. Эта листовка с твоим фото до сих пор висит у меня в комнате — нет, я не влюблялась в тебя и не считала себя твоей фанаткой — мне просто нравились ощущения, которые я испытывала, глядя на твоё лицо — я чувствовала себя такой же смелой, сильной, непобедимой — я ощущала дух приключений, пиратства, свободы.

Стоило мне взглянуть на тебя, как мне казалось, что все мои мечты сбудутся — я обязательно выйду в море, я буду побеждать — я так тренировалась, чтобы заслужить встречу с мечником, сражающимся только с сильными соперниками! Ты всё детство мотивировал меня становится сильнее и идти к своей мечте, Михоук. И даже не подозревал об этом… Спасибо. Даже когда я тебя не знала — я тянулась к тебе. Даже когда ты меня не знал — ты вёл меня вперёд. Вёл к нашей встрече.

«Как глупо! Я снова выгляжу, как романтичная дурочка — наверное, я и правда такая и есть… Это как ляпнуть про «красивую душу» — век, блин, не забыть…».

Мужчина мягко поднял лицо девушки на подбородок и с трепетом вгляделся в её смущенное лицо. Их глаза снова встретились — обоим было непривычно доверять кому-то столь личные мысли, оба в глубине души опасались, что их отвергнут или посмеются над ними — но ничего этого не случилось. Открываться друг другу оказалось так приятно и легко!..

— То, что ты рассказала — правда? — нерешительно переспросил Михоук в крайнем волнении.

— Конечно! — искренне, с облегчением выдохнула Эль, — Вчера, когда мы сражались, мне в голову даже пришла мысль… что это ты меня создал — такую, как есть сейчас. Ведь не попадись мне тогда твоя листовка, не попросила бы Шанкса меня тренировать…

Договорить девушка не успела — губы мечника накрыли её волнующим поцелуем, вкладывая в него все свои эмоции — неужели он действительно оказал на неё такое огромное, судьбоносное влияние?! Непостижимо… Он даже не думал, что такое возможно… Поистине — их встреча была запланирована где-то свыше. Разве могут двое иметь так много сильных точек соприкосновения?!

«Ты — чертовски моя!».

Шумный вдох — ещё ни от одной женщины у него не захватывало дыхание.

Желать её, скучать по ней, влюбляться в неё — стоило ей впервые подойти к нему в Баратти, как это было неминуемо. Нет, Соколиный глаз никогда не верил в судьбу — но он верил в мечты маленькой Эль. И этого ему было достаточно.

Трепетные касания рук становились всё более настойчивыми. Поцелуй — всё более упоительным. Возбуждение — всё более пьянящим. Между обнаженными телами будто пробежал электрический ток — кожа обоих покрылась мурашками.

— Ты поэтому меня соблазнила, безнаказанная малышка? — на мгновение прерываясь, прошептал мужчина, хитро улыбнувшись, — Добилась своего — вот он я — бери…

— Это ты меня соблазнил! — возмутилась девушка, рассмеявшись, и лукаво заглянула в затуманенные желтые глаза, — А потом ещё раз, и ещё… А вчера вообще связал меня и украл!.. И я сказала — я твоей фанаткой никогда не была…

— Зато я твоим стал, — пробормотал Михоук, рыча от наслаждения — ведь его любимица бросилась осыпать поцелуями его шею, плечи, ключицы… — Как чёртов фанатик! Ты заставляешь меня молиться на тебя, маленькая бестия…

— Я всего лишь беру своё, — перефразировав его слова, с озорством заявила польщенная Эль и провела языком от ключицы мечника до его уха, слегка прикусив чувствительную мочку — ну же, хватит разговоров!..

Одеяло окончательно полетело в сторону — мужчина, в нетерпении запуская пальцы в спутанные волосы, резко положил её на спину. Оказавшись сверху, жадно прошёлся губами по вздрогнувшей от его прикосновения коже над сонной артерией. Спустился к груди, задерживаясь на ней — и сжимая её так, чтобы услышать вздох удовольствия…

Эль, наслаждаясь, закрыла глаза и прижала голову мужчины к себе — он уже пылко покрывал поцелуями её живот, опускаясь всё ниже и ниже — чёрт, ей, конечно, бывало хорошо, но так, как с Михоуком… Никогда.

Внезапно её перевернули и хлестко ударили по ягодицам, тут же погасив боль поцелуем. Не успела Эль выдохнуть, всхлипнув от неожиданности, как мечник приподнял её навстречу себе и, ощущая, как она задрожала от осознания того, что будет дальше… медленно вошёл в неё.

Изо рта девушки вырвался тихий стон, перерастающий в звук его имени. Но почему же он замер? Так непривычно осторожен и не тороплив… Михоук не бесчинствует, как вчера — вот он склонился над ней, чувственно ведя ладонью по её выгнутой спине — до самой шеи, властно сомкнувшись на ней. От этого прикосновения кожа снова покрылась мурашками, и на Эль накатила такая сильная волна желания, что её бедра сами начали двигаться, моля мужчину о том же — даря восхитительный взрыв ощущений внутри… Но мечник, довольно улыбаясь, не торопился — он лишь сильнее прижал девушку к себе, входя максимально глубоко — вырывая из её рта короткий вскрик сладкой боли.

Полностью наклонившись к лицу вчерашней пленницы, он перенес ладонь ей на горло и без усилия сжал, ощущая биение артерий под пальцами. Надо же, её жизнь в его руках — ничего ценнее в них ещё не оказывалось…

— Моя Эль, моя милая Эль, — с упоением протянул низкий голос, заставляющий девушку почувствовать себя бесконечно и неотвратимо влюбленной — от его слов так сильно щемит сердце! До конца жизни бы слушала, как он ласкает её имя…

— Мой милый Михоук…

Эль повернула голову, жадно ловя обдающие горячим дыханием губы — они так близко!..

Подарив себе несколько мгновений поцелуя, мечник шумно выдохнул и нетерпеливо бросился обжигать нежную кожу хрупкого плеча, начиная, наконец, свои толчки. Сначала медленные — наслаждаясь её протяжными вздохами чистого блаженства… Потом более быстрые — он словно пробовал свою любимицу, изучал, как ей нравится, и как нравится ему.

Эль и не думала, что Михоук способен быть таким чутким и бережным — вчера он был совсем другим… Ночью он был яростным, резким, неумолимым — ураган, сметающий всё на своём пути. Дикое пламя. Сегодня он — теплое утреннее солнце — и она греется в его лучах, не веря своему счастью. Будто вчера он намеренно не щадил её, сразу демонстрируя свою самую темную и порочную сторону — проверяя — не испугается ли она? Не отвернется ли от него? Подсознательно отталкивая от себя: «вот, смотри, что я за зверь — нужен тебе такой?!».

«Прими меня, Эль».

«Ему действительно было нужно, чтобы я его приняла — таким, какой есть. Он, видимо, где-то на подкорке считает себя недостойным счастья — и постоянно отталкивает всех… Но я не сбегу» — с ясностью подумала девушка.

В любом случае, если вчера он её проверял — она прошла проверку. И в награду за это сегодня он ласков и нежен… А ей до безумия понравился вчерашний Михоук. Он нравится ей любым.

Тем временем, толчки мечника становились всё мощнее — и, судя по сладости стонов девушки и её неистовым движениям навстречу, он заключил, что ей, как и ему, так нравится больше.

«Моя девочка!» — с удовлетворением подумал он, осыпая её спину поцелуями — прежде чем выпрямиться на коленях и, слегка подтянув её бедра вверх, начать двигаться в полную силу.

Эль терялась в этом безумии — ей начало казаться, что пространство, время, прошлое, будущее — всё это вдруг исчезло, стало таким не важным — сколько времени прошло — секунда? Минута? Пять минут? Вечность? Она — маленькая частичка чего-то большего — беспечная, легкомысленная и счастливая звёздочка в огромном, теплом океане — и кажется, это так правильно! — сливаться с ним, растворяться в нём, тонуть… Но он не позволяет ей пойти на дно — его волны лелеют её, покачивая — и даже шторм будет ей колыбелью…

Как же сладко быть его!

— Не щади меня, — тихо попросила Эль в порыве возбуждения, ощущая легкую боль, от которой в первую секунду захотелось сбежать — но ничего приятнее этой боли она уже и не помнит — что вообще было до Михоука? Как это вообще было?..

Мечник не удержался от рыка удовольствия и резко притянул любимицу к себе, приподнимая её за плечи и не останавливая движений; и шепнул ей на ухо:

— Ты понимаешь, о чём просишь? — властный тон довольного низкого голоса заставил девушку ощутить всем телом, как начинает приближаться волна оргазма; а его пальцы, снова сжавшие её горло одной рукой и настойчиво скользнувшие по её клитору другой, довели дело до конца: мечник ощутил, как начитает пульсировать и сжиматься на нём его маленькая пленница.

— Может, и не понимаю, — выдохнула раскрасневшаяся Эль и счастливо рассмеялась, в моменте обнимая мужчину за шею и притягивая к себе его голову, с наслаждением зарываясь в мягкие кудри, — Но ты только люби меня, Михоук! И я тебя буду…

Мужчине на секунду показалось, что речь идёт вовсе не о сексе.

***

Эль лежала в объятиях Михоука, ощущая себя абсолютно счастливой. Её голова покоилась у него на груди, ухом прямо напротив сердца, и она в безмятежности слушала его ровное биение. Рука мечника легко водила по её спине — остаться бы в этом мгновении навечно. Интересно, сколько времени у них вообще есть?.. Время — вот бы оно застыло… Чёрт! Время! Уже утро! Мугивары! Они же, наверное, ищут её! Как они вообще и где?!

— Михоук! — встревоженно воскликнула Эль, приподнимаясь, — Я же с тобой абсолютно обо всем забыла — мои друзья! Они потеряли меня! Они беспокоятся…

— И что? — резко отозвался мечник, недовольно поднимая голову и хмурясь.

— Как что? Они же ищут меня — и, уж поверь, обязательно найдут! Мне нужно как-то сообщить, что я в порядке…

— Ты думаешь, я тебя отдам? — мужчина насмешливо поднял бровь, — Ты не забыла, что ты — моя пленница, малышка?.. Тебе не уйти отсюда, пока я не позволю.

— Скажи это Луффи, который с удовольствием выбьет дверь, думая, что я в опасности, — проворчала Эль, с опаской поглядывая в сторону коридора.

— Не беспокойся, — ухмыльнулся мечник, — Твоим друзьям сейчас не до тебя.

— Что ты имеешь в виду? — напряглась Эль, подозревая неладное, — У них неприятности?! Что? Отвечай, Михоук — во что я их втянула?!

— Успокойся, милая! Ничего такого, с чем мугивары бы не справились — а если не справятся, я всё решу — у меня есть рычаг контроля… Их просто отвлекают, чтобы дать нам с тобой время…

— Отвлекают?! — судорожно соображая, Эль обеспокоенно села в кровати, невольно притягивая к себе одеяло и неловко закутываясь в него, — В смысле?.. Так наша встреча подстроена?

Михоук тоже сел и с бесконечным терпением бросил на девушку красноречивый взгляд.

— А ты думала, вы случайно попали в ловушку этого острова?..

Эль поежилась, ощущая, как кожа покрывается холодными мурашками — совсем не такими, как во время их близости…

— Я же сказал, — продолжал Соколиный глаз, — что скоро найду тебя. А ты, кстати, вчера сама нашла меня — весьма удачно…

Девушка сглотнула, ещё больше натягивая на себя одеяло.

— Где мы? — спросила она, пытаясь придать голосу как можно более спокойную интонацию — но он всё равно предательски дрогнул.

— Триллер Барк, — пояснил мужчина, вглядываясь в живое лицо, пытаясь уловить её испуг —но так и не заметив его, — Это пиратское судно Гекко Мории, одного из шичибукаев. У него передо мной должок, так что он с радостью согласился его отработать и помочь мне… Поймать вас и отвлечь.

— Как отвлечь? — с мрачной усмешкой бросила Эль, качая головой, — Напасть на моих друзей? Ты серьёзно, Михоук? То есть я должна тут наслаждаться жизнью, пока моих друзей избивают?!

— За кого ты беспокоишься? Твой Мугивара разве не одолел Крокодайла? — жестко парировал мечник, — Не вы разрушили целую правительственную базу и не победили солдат СР-9?

— Разрушили её не мы, а вызов пяти, — насупившись от неприятных воспоминаний, тихо поправила девушка.

Михоук сел рядом с ней и, крепко обняв её, насильно притянул сопротивляющуюся голову к своему плечу.

— Что твоим сделает Мория? Он никогда никого не убивает — он просто забирает их тени, после чего побежденные спят двое суток — если у него получится одолеть твоих друзей, я каждому верну их тени и вы спокойно уберетесь с острова, обещаю. Эль, пожалуйста, пойми — какой у меня был выбор? Мне нужно было выиграть нам немного времени — и я сделал это как можно более гуманным способом…

В ответ Эль возмущенно фыркнула.

— А как надо было? — мягко качая головой, мечник поцеловал девушку в лоб — но та обиженно отвернулась.

— Не знаю… — наконец, выдохнула она, постепенно обмякая в крепких мужских объятиях, — Моим друзьям точно ничего не грозит?

— Мория заберет их тени — они и понять ничего не успеют — это делается быстро, — заверил её Михоук, — После чего они спокойно проспят два дня — а потом я верну всё обратно. Таков был мой план — конечно, Мория сам себе на уме, и, скорее всего, уже радуется, что заполучил себе сильные тени — но со мной связываться он не захочет. Я знаю его секрет — он вернёт их, поверь. А нет, так я сам верну.

— Значит, ты всё продумал? — голос Эль прозвучал донельзя ехидно, — Выследил меня, заманил в ловушку наш корабль, привлек шичибукая, чтобы тот отвлекал моих друзей… Ничего менее масштабного придумать не смог?

Девушка подняла на мечника глаза.

— Безумец! Да ты помешался на мне, — хитро усмехаясь, она цокнула языком, поднимая бровь.

— Может, и так, — растерялся мечник, слушая, как в ответ по комнате разливается звонкий смех.

— Я точно могу быть спокойна за друзей? Они всё это время просто будут спать?

— Я думаю, да, — протянул мечник с сомнением, — Даже если они будут сражаться с людьми Мории — вы — пираты, вам не в новинку — не вижу смысла переживать за них, Эль. Ваш корабль всё равно попал бы во Флорианский треугольник — и тогда вы и без меня оказались бы здесь. Я лишь ускорил… Твои друзья справятся — и не из таких передряг выходили сухими из воды.

— Ладно, — сдалась Эль, обдумывая ситуацию, — Но больше не манипулируй моими друзьями ради своей выгоды. Я против — даже ради наших встреч… Ну, если они, конечно, ещё будут.

Она дико смутилась и покраснела.

Михоук не удержался от улыбки — такая она забавная…

— Хорошо, я запомню, — тихо пообещал он и поцеловал девушку в лоб, — На будущее…

Эль расцвела — ей нравится такое будущее! Внезапно «завтра» показалось не таким уж и страшным.

«Через несколько дней я вернусь к своим. Я сразу знала, чем всё закончится — а тут целых два дня! — о таком я и мечтать не смела… Вот какой смысл сейчас грустить? Загоняться? Переживать о неизбежном? Всё равно это ничего не изменит — так зачем отравлять драгоценное время с ним?! Непозволительно! Успею подумать обо всём этом потом — а пока мы вместе, буду наслаждаться каждой секундой. Здесь и сейчас. Завтра — не будет!» — твердо решила она, откидывая все страшащие мысли.

— А ты больше не боишься меня! — пораженно заключил мечник, прижимая вчерашнюю пленницу к себе, — В каждую нашу встречу я видел в твоих глазах страх — ещё вчера ты была напугана! — но больше этого нет…

Эль снова рассмеялась и, выпутавшись из одеяла, с озорством взъерошила темные кудри, заглядывая в солнечные желтые глаза.

— Ты больше не пугаешь меня, Михоук! — с радостью поделилась она, — Когда я узнала, какой ты, когда я почувствовала тебя — мы были так близки, что даже выразить сложно! — больше ты не вызовешь во мне страха. Да, раньше я боялась тебя — это был страх перед неизвестным, чарующим, темным, опасным… Но, теперь я знаю, я вчера это поняла: ты — не тьма, не опасность. Не смерть. Ты — свет и счастье. Ты — жизнь, Михоук. И я больше не буду бояться тебя. Если бояться — то только твоей страсти — так пугай почаще…

Широко улыбаясь, девушка игриво поцеловала мужчину в шею и продолжила, гладя его по щеке:

— Да, ты бываешь резок — твой голос иногда пробирает до мурашек. Но, мне кажется, что ты просто привык так говорить со всеми, привык повелевать — да и вообще, ну ты не умеешь общаться с людьми, ну признайся! Ты разве не говорил, что всегда выбирал одиночество — когда тебе было научиться?.. О, мой милый Михоук — я принимаю тебя. Я восхищаюсь тобой. И больше не боюсь.

Мечник с болью сдвинул брови ко лбу, не в силах что-то ответить — нет, его голос определенно предательски дрогнет, если он раскроет рот — а он не может дать слабину перед ней… Зачем она говорит ему эти добрые слова? Она его даже не знает… Но, почему же тогда кажется, что эта милая, светлая, наивная девочка видит его насквозь? Она будто видит в нём что-то такое, о чем он сам давно позабыл или во что перестал в себе верить…

Лучше бы она боялась — ему было проще отталкивать её, чем допустить так близко…Но она так доверительно смотрит — настолько легко ему будет разбить её и сломать…

«Пожалуйста, Михоук, не рань моё сердце…» — вспомнились слова, болезненно въевшиеся в память.

Он в беспамятстве желал её — до боли, до судорог, до помутнения рассудка — и вот она. Рядом с ним. Сидит, обнимая его, по крупицам впуская в свою душу — открытая, доверчивая, бесконечно романтизирующая Соколиного глаза — у них действительно много общего — она, похоже, надевает по отношению к нему такие же розовые очки, как и он сам. Два глупых мечтателя — ну и ладно, вдвоем не так страшно… Но, он думал, что наслаждение её телом утолит его боль и тоску от нового чувства, утолит потребность в ней — он думал, что спасется — и не было сил больше ждать! Но он не спасся — он все глубже тонул, и возможность дышать представлялась только рядом с ней… Идиот. Вот она с ним — а что дальше?

«После нашей близости — как долго я смогу продолжать это, Эль? Уничтожать себя по кусочкам — чтобы только не ранить твоё сердце… Лучше бы ты меня боялась».

Внутри окатило болью — такой сильной, что мужчина неосознанно сжал зубы — но, тут же совладав с собой, отогнал непрошеные мысли. Хватит — пока она рядом, он просто будет счастлив. А потом… Что-нибудь придумает — она не чужая жена, в конце концов — а своё он никогда не отдаёт…

Судорожно цепляясь руками за девушку, всё крепче сжимая объятия, мечник снова трепетно накрыл её губы поцелуем — больше он не будет думать ни о чём…

Отвечая, Эль внезапно почувствовала, как сильно и болезненно затянуло где-то под ложечкой — ой, она же сто лет не ела!

— Я голодна, — девушка с досадой отстранилась, — Я сейчас от голода умру — можем поесть?..

— Конечно, — хрипло ответил Михоук, до последнего не желая отрываться от любимых губ. Но, раз она просит… — Хорошо. Да, конечно. Сейчас.

Откинувшись на кровать, Эль увлеченно смотрела, как мечник одевается. Боже, как он красив… Даже в этом приглушенном плотными шторами свете его тело ослепляет — безумно хочется снова его касаться… Вот он быстро надевает штаны, не удосуживаясь накинуть рубашку или плащ — будто по его взъерошенной прическе не понятно, чем они только что занимались…

— Что ты любишь есть на завтрак? — растерянно спросил Михоук, застыв у выхода. «Что вообще предпочитают есть девушки?..».

— Хочу кофе! — с готовностью отозвалась Эль, — И фрукты! Ну и всё, что сам захочешь — я сейчас готова что угодно съесть…

Она встала и подбежала к мужчине, не желая отпускать его без поцелуя.

— Я скоро, — выдохнул мечник, тронутый до глубины души её уютным порывом. «Мы совсем как парочка!», — смущенно хмыкнул он, чувствуя, как на душе становится предательски тепло от одной этой мысли.

— Я пока быстренько схожу в душ, — кивнула Эль, с интересом оглядываясь в поисках ванной комнаты.

Мечник показал ей на дверь, прилегающую к коридору комнаты, и ушёл.

***Какими были эти сорок восемь часов? Описать их довольно легко. Секс. Разговоры. Секс. Разговоры. Перерывы на поесть. Снова разговоры. Объятия. Поцелуи. Прикосновения рук. И много смеха, искренних и любящих улыбок — таких, которыми не делятся с каждым встречным — их отдают только в руки, которые тебя приручили. И снова секс. И снова разговоры. Влюбленные, для которых время бежит сквозь пальцы — катастрофически быстро ускользает от них — так мало времени… Успеть бы надышаться любимым запахом — успеть бы наговориться вдоволь, изучить каждый уголок души, каждую рану — приласкать каждый шрам, делая его своим — ведь боль, если её разделить с правильным человеком, уходит, не зная, кто отныне её хозяин… Успеть бы насладиться сладостью тел — зацеловать до онемения в губах, любить до дрожи в мышцах, до судорог — ведь когда ещё будет такая возможность… Вот, что произошло за эти сорок восемь часов. Две души, проживающие целую жизнь за два дня — яркую, обжигающую жизнь, наполненную радостью и весельем. Иногда — грустью и тоской. Страстью и нежностью. Сомнениями, терзаниями. Пониманием, принятием, теплотой… Счастьем.

И… горем.

— Что, когда встретимся в следующий раз, тоже будем сражаться? — игриво спросила Эль, потягивая свой кофе. Только что закончив завтрак, она пересела на мягкий ковёр возле камина, примостившись у ног мечника, сидящего в кресле. Михоук, с задумчивой нежностью перебирая пальцами пряди каштановых волос, улыбнулся.

— Хочешь сделать это нашей традицией?

— Почему бы и нет, — хихикнула девушка.

— Тогда знай, — Михоук наклонился к уху Эль и, ласкова дразня, прошептал, закрепляя свои слова поцелуем в висок, — Если я снова тебя одолею, мы будем заниматься любовью так много и так долго, сколько я пожелаю…

«Заниматься любовью!» — как конфетку, просмаковала в уме девушка, щурясь от удовольствия, тем временем как губы мечника опустились на её скулу, — «Раньше он так не говорил!».

— А если я тебя одолею? — хитро спросила она, ловя искрящийся довольством взгляд желтых глаз.

— Думаешь, сможешь победить меня? — тихо рассмеялся мужчина.

Эль озорно показала язык.

Михоук расхохотался, умиленный, и, приподняв девушку, посадил её к себе на колени.

— Хорошо. Если ты победишь — чего ты хочешь, малышка?

— Хм… — напоказ задумалась Эль, потешно потирая подбородок, — Хм, чего же я от тебя хочу…

— Ну, давай! Вижу же, ты что-то задумала, хитрушка! — улыбаясь, покачал головой Михоук, ощущая себя в этот миг невероятно счастливым — по её живому лицу он уже догадался, что она скажет.

— Если я тебя одолею, что обязательно когда-нибудь произойдёт, — растягивая слова, лукаво произнесла Эль, хихикнув от вида картинно поднятых бровей мужчины, — То тогда… Мы будем заниматься любовью столько, сколько я этого захочу!

— Идеальный расклад! — снова расхохотался Михоук, не удержавшись от того, чтобы притянуть девушку к себе для поцелуя, — Тогда я готов каждый день вызывать тебя на бой…

— Ловлю на слове!

— Тенью пойду за тобой…

Упиваясь сладостью любимых губ, Эль казалось, что она утопает в счастье. Но…

— Ты серьезно? — в волнении отрываясь от поцелуя, спросила она.

— Более чем, — откликнулся мужчина, глядя на девушку затуманенным взглядом.

— О, Михоук…

Эль виновато закусила губу и с грустью прижалась к мечнику. «Эйс!» — мысль о парне окатила её ледяной водой, вызывая панику — это не честно по отношению к нему…

Её сердце болезненно сжалось — она так скучает по Эйсу — её лучшему другу, самому близкому человеку на всём свете — её смелому, идеальному… Она так давно скучает по нему. Скучает по их отношениям — те два года уже не вернёшь, да и вряд ли это возможно — теперь всё по-другому. Они — другие. И их любовь теперь будет совсем другой. Но, всё же — это любовь. Первая, искренняя и чистая. Со вкусом солнца, волнительных бабочек в животе и ночных посиделок на крыше под звездным небом. Любовь, которую не забыть — да и не хочется забывать…

«Я люблю Эйса! — ясно подумала Эль, кладя голову на плечо мужчины, чтобы не встречаться с его пронизывающим взглядом — будто, через него он прочтёт, о чём она думает, — Да, я влюблена в Михоука — но любовь к Эйсу настоящая. И она не перестаёт держать меня. И не перестанет так просто — иначе это была бы не любовь. О, Эйс… Почему ты меня отпускаешь — зачем ты меня отпустил?! Зачем я тебя отпустила? Вот, к чему это нас привело — я отчаянно влюбилась в другого…».

С Эйсом — всегда тепло и солнечно. С Михоуком — горячо, и это пламя обжигает: ожоги обязательно начнут ныть, когда они разойдутся и каждый продолжит идти своей дорогой. Эйс — солнечный летний день. Михоук — манящая, таинственная ночь. Они — разные. Михоук — глубокий, сложный и мудрый. Эйс — надежный, лёгкий и беззаботный. Михоук привязывает к себе — он оберегает её — укутывает собой, заставляя тонуть в нём с головой, как в океане. Только бы не захлебнуться… Эйс — не держит её — но он дарит ей своё сияние и свет, дарит ей радость, оптимизм и надежду на завтрашний день. А с Михоуком — завтрашнего дня не существует…

«Сегодня я буду наслаждаться моментом. А подумать об Эйсе я смогу и завтра — ведь когда-то же завтра наступит… Об Эйсе я каждый день думаю — у нас с ним вся жизнь впереди!.. А с Михоуком у меня совсем мало времени — катастрофически мало… Так пусть всё это время будет принадлежать только ему».

— Я очень сильно хочу этого, но… Если я когда-нибудь выйду замуж за Эйса, это закончится. Мы больше не сможем встречаться.

Михоук окаменел. Эль ощутила, как он напрягся всем телом — как его сердце, казалось, на мгновение перестало биться — а потом пустилось в дикую гонку с секундами.

— Ты не выйдешь за него, Эль, — мертвенным голосом произнес он.

Девушка в досаде поморщилась.

— Перестань… Какая разница — за него, или за кого-то другого — я не буду изменять. Я слишком уважаю себя и своего любимого человека — уважаю свой выбор. В настоящих, любящих отношениях нет места изменам. И я слишком уважаю тебя, Михоук — ты серьёзно хочешь быть любовником?! Это же унизительно, как по мне…

Мужчина почувствовал, как тело прошибает холодный пот. Да уж, он действительно знает.

«Мудрая не по годам девочка — Господи, какая она… Или наивная, или святая».

— Я не была бы сейчас с тобой, если бы Эйс… Если бы мы…

— Была бы, — жестко перебил мечник, — Ты всё равно была бы здесь сейчас, Эль.

— Нет.

— Ты так любишь обманывать себя! — с горечью воскликнул Михоук, качая головой.

Повисла пауза. Эль не знала, что ответить — что вообще можно ответить на такое?..

— Но, если, всё же, я выйду за него — значит, я сделала свой выбор и уже не отступлюсь. Выйти замуж для меня — поверь, очень сложное решение, которое я просто так никогда не приму. Я подумаю сто раз и сто раз поставлю всё под сомнения. Семья — лично для меня что-то нерушимое и очень серьёзное. Не хочу как у родителей…

— А если ты вышла за одного, а любишь другого? — тихо спросил мужчина.

Девушка недоумевающе покачала головой.

— Зачем же тогда выходить за нелюбимого?

— Вдруг у тебя были причины…

— Какие на такое могут быть причины?! — в раздражении воскликнула Эль.

Михоук мягко улыбнулся и заглянул в зеленые глаза, пылающие искренним негодованием.

— Хорошо. А если ты, всё же, будешь испытывать чувства к другому?

— Тогда я честно скажу всё мужу, — твердо ответила девушка, — Не хочу быть там, где мне не хочется быть — это клетка. Если я полюблю другого, по-настоящему — я уйду. Но обманывать человека, который любит меня, я не буду. Это ужасная ситуация, как по мне…

— Как по мне, тоже, — кивнул мужчина, всё ещё отчего-то улыбаясь.

— Ты несерьёзно относишься к моим словам! — возмутилась Эль, неправильно понимая улыбку мечника, и обиженно насупилась.

— Нет, нет! Эль, я правда очень серьёзно отношусь к твоим словам! — снова прижимая девушку к груди, возразил Михоук, — Какая же ты… удивительная. Добрая, светлая, искренняя. Ты даже не представляешь, какая ты… Моя.

«Как кусочек пазла — подходишь под все мои травмы».

Эль растерялась. Не найдя, что ответить, она молча обняла мечника, вдыхая полной грудью упоительный запах.

— Не выходи за него! — тихо попросил Михоук, — Ты же его не любишь…

— Откуда ты можешь об этом знать?! — со злостью возразила Эль, — Не надо так…

— Ну, несерьёзно всё как-то у вас! Эль, я же вижу! Иначе ты бы не была сейчас здесь, со мной!

— Ты взял меня силой! Забыл уже?

Мечник снисходительно поднял одну бровь и с насмешкой заглянул девушке в лицо.

— Ну-ну, — пробормотал он себе под нос, заставляя Эль вспыхнуть.

— Да! — возразила она, — Ты меня связал!

— Тебе понравилось? — уткнувшись носом в волосы своей вчерашней пленницы, мужчина с удовольствием вдохнул цветочный запах; и, откинув пряди, впился в тонкую шею губами, пылко оставляя на коже темно-бордовый след.

В ответ Эль что-то невнятно промычала, теряясь от удовольствия.

Оторвавшись, Михоук задумчиво положил подбородок ей на плечо.

— Когда любишь, не растрачиваешь себя на других — что за бред, Эль? И, когда любишь — ни за что не отдашь любимого кому-то, даже на секунду…

«Я люблю Эйса! — упрямо подумала Эль, — А в Михоука я просто влюблена — да, между нами дикая страсть, мы необъяснимым образом ощущаем связь между нами, и нам просто безумно хорошо вместе! Да, он чертовски красив и меня к нему так сильно тянет, что хочется плакать — но он-то меня всё равно не полюбит. Как бы мне хотелось, чтобы было иначе… Чёрт, я уже запуталась!».

— Михоук, ты говорил, что не сможешь дать мне отношений. Так не веди себя, как собака на сене, — тихо попросила девушка, — Ты просил в тебя не влюбляться и не привязываться слишком сильно — или ты забыл?

— Злопамятная малышка, — угрюмо протянул мужчина, хмурясь.

— Ревнивый мечник, — ласково улыбнулась Эль, и, флиртуя, добавила, — А вот и не влюблюсь в тебя!

— А его ты любишь, значит?

Колючий тон вопроса явно говорил о том, что Михоук задет, и девушке невероятно сильно захотелось не отвечать. Пауза затянулась.

— Я прошу тебя, только не ври мне, — наконец, тихо попросил мечник, собираясь с силами, и взволнованно сжал женские руки, — Всё, что угодно — но не ложь. Обещай быть всегда со мной честной — пожалуйста, это безумно важно для меня. Пообещай только это. Не лгать.

— Хорошо, Михоук, я клянусь, — пробормотала Эль, немного испугавшись голоса, изменившегося до неузнаваемости — ему действительно это очень важно.

— Ты любишь его? — повторил вопрос мужчина, не глядя на девушку.

Глубоко вздохнув, она тихо ответила:

— Да.

На секунду мышцы лица Михоука перекосило, как от удара током.

— Зато честно, — проронил он. Ощущения были такими, будто сердце только что вырвали из груди, и теперь там снова кровоточащая, бездонная дыра…

«И что? — вдруг резонно спросил внутренний голос, — Ты же любишь трудности, разве нет? Сдашься — серьёзно?! Не она ли вчера сказала, что она — твоя?».

— Хорошо, если ты выйдешь за него, — медленно начал мечник, с каждой секундой становясь всё увереннее, — И мы больше никогда не увидимся — точнее, увидимся, но прикасаться друг к другу больше никогда не сможем — ты будешь скучать по мне, Эль? Будешь хотеть меня? Думать обо мне?

Эль пораженно округлила глаза. Пульс испуганно ускорился — при одной мысли, что когда-нибудь она не сможет больше быть с ним… Видеть его — но не прикасаться — это вид инквизиции такой?!

Вот зачем они об этом заговорили?! Так хорошо было…

— Да, — коротко ответила она разом на все вопросы, внезапно ощущая сосущую пустоту внутри — точку невозврата они преодолели уже давно… И она чертовски, бесповоротно запуталась.

— Значит, я тебя не отдам, — довольно улыбнулся Михоук, ликуя — в его глазах снова заплясали хищные, радостные огоньки. И, крепче обняв любимицу, он с наслаждением бросился осыпать её поцелуями…

***

— Расскажи о себе! Хочу знать о тебе всё, — с жаром попросил Михоук, нежно гладя девушку по лицу — они лежали на боку и, обнимаясь, смотрели друг на друга, наслаждаясь каждой черточкой.

— Прямо всё? — улыбнулась Эль.

— Ну, для начала. Почему ты ненавидишь морской дозор? — нетерпеливо спросил мечник, с неподдельным любопытством облизав губы.

Эль хмыкнула.

— Я же из семьи дозорных, — пожала плечами она, — выросла на их кораблях. В несвободе и вечной строгости: не шуми! Не прыгай! Не бегай! Не смейся! Ты слишком громкая! Непослушная! Сядь и сиди тихо!.. Фу, ну кому такое понравится?! Ребенок хочет играть, смеяться, быть шумным и неуемным! Как можно вообще усидеть на месте, когда тебе лет пять?! И никаких друзей — никого! У нас практически не было своего дома: родители служили, вечно скитаясь по морю, и нас с сестрой… да, кстати, у меня есть сестра… нас они везде таскали с собой. Дети — да ещё и девочки! — на правительственном корабле — можешь себе такое представить? Родителям всегда было некогда, так что с нами вечно оставляли каких-нибудь солдафонов, чтобы они за нами приглядывали. Или мама брала нас с собой на свои собрания — а скучнее этого занятия просто не придумаешь, и там вечно всё нельзя — сиди в углу и помалкивай. А, нет, бывало и похуже: когда родителям было совсем не до нас или когда я выводила их из себя своим «непослушанием», нас с сестрой (но чаще меня одну) просто запирали в какой-нибудь каюте, где из игрушек — только твоё воображение. Лучшее, что было в этих комнатах — это иллюминатор с видом на море… Помню, как впервые увидела через него корабль с черными парусами — пираты! Вот, где свобода! Приключения, интересные и неизведанные острова, захватывающие сражения и никаких правил!..

К слову сказать, всё было не совсем уж так плохо — дозорные нас с сестрой любили, с нами все сюсюкались — но лично мне всегда хотелось к маме. А мама вечно была занята. Отцу вообще дела до нас с сестрой не было — его и отцом то называть было странно… Всегда будто чужой. И я доставала солдат — ведь надо же было с кем-то играть… Ровесников вокруг не было — так что ровесниками воспринимала их. Поэтому я, наверное, так легко отношусь к мужчинам, вижу себя равной всем, обращаюсь на «ты» и не задумываюсь кого-то бояться — меня с детства окружали суровые служивые, я привыкла ко всем относиться просто. Но, стоило мне немного привязаться к кому-то, подружиться, насколько это было возможно, как мы пересаживались на другое судно или отряд сменялся — и снова вокруг незнакомые, недовольные взрослые, которых зачем-то заставляют приглядывать за детьми… И всегда несвобода. И всегда сотня правил и запретов. Брр! — Эль передёрнуло от отвращения, и она, обвинительно качая головой, закончила, — Ребенку не место на правительственных кораблях!

Михоук внимательно слушал, сдвинув брови ко лбу. Его пальцы взволнованно поглаживали плечо девушки — хотя, судя по её лицу, в утешении она не нуждалась — она давно всё это отпустила. Зато в этом нуждался сам мечник, перед глазами которого, казалось, пронеслось раннее детство девочки — колючее, полное отчуждения, строгости и… одиночества.

«Поэтому она и тянется к людям, ища теплоту, поддержку и любовь — как она сама сказала, «всю жизнь ища близость родных, друзей, любимого»… Потому, что её с детства лишали этой близости — отчужденный отец, вечно занятая мать — а любой, к кому она хоть немного привязывалась, вскоре исчезал из её жизни. Каждый на её месте приобрел бы страх потери, страх остаться одному. Но она не бежит от боли, как я — она останавливается, проживает её и идёт дальше. Да, вначале тяжело — зато потом ты живёшь. Мне есть чему у неё поучиться…».

— Барроу Д. Элис, — задумчиво произнёс Михоук, вспоминая заученное до боли имя с розыскной листовки, — Так значит, вице-адмирал Барроу — твой родной отец?

— Знаешь его? — нахмурилась Эль.

— Слышал о нём, — с показным безразличием обронил мечник, — Он много пиратов перебил — его знают на всех континентах. Гроза контрабандистов. Он с маниакальной одержимостью выслеживает ублюдков — да только сам не лучше, как по мне. Он не разбирает, кто прав, кто виноват — дозорному не положено разбирать. Правительственные крысы… Я тоже много кого убил — но я руководствуюсь хотя бы какой-то моралью, оцениваю по поступкам — дозорным же плевать. Пират — значит повинен смерти. А твой отец не просто «карает по воле закона» — он истребляет, а не садит за решетку. Ха, Барроу всегда находит оправдания своим методам работы… После рейдов его отряда живых среди преследуемых обычно не остаётся. Он жестокий и беспощадный человек, не гнушающийся пыток — наверняка из удовольствия — но, признаю, работу свою делает.

— Это — он, — поджала губы Эль, — Он правда жестокий человек. Когда я была маленькой — лет в пять, или раньше — уже не помню во сколько — я слышала, как он… рассказывал товарищу о том, как… как пытал каких-то пиратов, чтобы получить информацию. Ему это действительно приносит удовольствие — ты правильно понял… Он так увлеченно обо всём этом говорил, что даже забыл, что в комнате, вообще-то, его маленькая дочь. Зашибись слова для ушей впечатлительной девочки — смаковать описание пыток — они мне потом столько ночей в кошмарах снились…

Эль сглотнула и замолчала. В воздухе повисла тишина.

— Мне жаль, малышка, — с болью выдохнул мужчина, качая головой.

— Ничего, — отмахнулась девушка, — Это было давно. Что ещё рассказать?

— Почему «Эль»? — задал Михоук давно интересующий его вопрос, — Твоё настоящее имя ведь Элис.

— Я сама себя так назвала, — зеленые глаза светло улыбнулись, — Придумала себе это имя в тот день, когда впервые увидела пиратское судно. Понимаешь, Элис — это дочь дозорных. Это девочка, которая жила в несвободе. У которой не было друзей. Которой вечно было ничего нельзя: ни громко смеяться, ни прыгать или бегать, ни шумно играть; нельзя заводить домашних питомцев, нельзя гулять — ничего нельзя… А Эль — пиратка. Эль свободна. Ей нипочем правила и запреты — она никогда их не соблюдает. Веселая, непокорная, шумная! Она мечтает о море, приключениях — у Эль обязательно всё будет хорошо — верные друзья, любящие близкие… В тот день я решила, что буду плавать на таком же корабле с флагом веселого Роджера. На нём будет плавать Эль. Элис сидела одна, взаперти, без игрушек — Элис плакала, пока не появилась Эль. И слёз больше не было.

Михоук пораженно молчал.

«Моя удивительная девочка — ты даже имя выбрала себе сама… Как и свою судьбу.»

— Не люблю своё имя. Каждый раз трясет, когда меня так называют: будто я снова оказываюсь там, на правительственных кораблях, — добавила девушка, — Было обидно, когда на розыскной листовке меня назвали настоящим, полным именем — дочка дозорных, как никах — в штабе меня, наверное, до сих пор помнят… А ещё больше ненавижу свою фамилию — не хочу я её носить! — холодную, чужую мне… Разве что Д. в моём имени меня устраивает — он передавался в семье моей мамы много лет. Мы с Эйсом и Луффи ещё шутили в детстве, что мы команда «Ди» — мы не родственники, но у каждого есть этот инициал…

— Удивительно, — согласился мужчина, — Людей с инициалами Д. в мире не так много — а тут трое сразу…

— Ага.

— Расскажи ещё о себе.

— Что именно?

— Да всё! — с энтузиазмом отозвался Михоук, — Как ты росла, как встретила Шанкса, как начала тренироваться… Мне интересно всё о тебе — всё до сегодняшнего дня. Твои мечты, стремления, любимые книги — даже то, что покажется тебе не значительным — я хочу это услышать.

Эль немного смущенно улыбнулась.

— Ну, сам напросился, — шутливо хихикнула она, и, поудобнее устраиваясь в объятиях мечника, начала свой рассказ.

***

Долгие разговоры. Страстные поцелуи. Неистовый секс. И снова долгие разговоры… Уже вечер, а они только завтракали — время летит слишком быстро…

Михоук ушёл за ужином, снова заперев дверь на ключ. Эль это только позабавило — он серьёзно думает, что она сбежит?! Или… Он её защищает? Не хочет никого к ней пускать? Кто вообще, интересно, обитает в этом замке?..

Девушка нетерпеливо вскочила на ноги: мышцы слишком привыкли к постоянным нагрузкам — невероятно хочется размяться. Хотя бы легкая разминка, растяжка — самое то… Внезапно кое-что привлекло её внимание. Сердце сделало пируэт в груди — так волнительно!

Эль с любопытством подошла к аккуратно прислоненному к стене темному мечу — Ёру, так Михоук его называет. Какой же красивый клинок!.. Вблизи он выглядит ещё величественнее. Она потянулась к нему рукой — осторожно провела пальцами по рельефной гравировке и камням. Ёру буквально пропитан энергетикой своего хозяина — его лучший друг, верный товарищ, продолжение его тела…

В любопытстве закусив губу, девушка нерешительно взялась за рукоять — интересно, сможет ли она его поднять?.. Михоук, конечно, не давал ей разрешения трогать его вещи — наверное, он никому никогда не позволял прикасаться к своему мечу — а она делает это без спроса… Но соблазн так велик! Эль попыталась поднять меч — куда там!.. Клинок просто неподъёмный — он серьёзно с такой лёгкостью управляет им?! Что за сила в этом человеке?!..

Удивленно покачав головой, девушка прекратила попытки совладать с тяжеленным мечом и опустила взгляд к плащу мечника, висящему рядом на стуле. С замиранием сердца она провела ладонью по плотной ткани, осязая — она так любит видеть Михоука в этом плаще!.. В голову пришла одна веселая задумка. Не удержавшись от хитрой улыбки, она, поддавшись порыву, взяла плащ в руки и подошла к старинному зеркалу в пол в углу комнаты.

Смотря в глаза своему отражению, Эль надела плащ, с удовольствием ощущая мягкую, ласкающую её кожу ткань — до этого из одежды на ней было только нижнее бельё. Запахнув ворот, чтобы прикрыть грудь, девушка с видом победителя уставилась на себя — ну как же ей нравится видеть себя в привычном облачении мечника! Так тепло становится на сердце!..

— Всё-таки, лучше всего на женщине смотрится вещь её мужчины, — улыбаясь, вслух подумала девушка, чувствуя, как сердце выделывает кульбиты в груди и поселяет в живот бабочек при смелой мысли о том, что Михоук — её мужчина.

Ощущая себя невероятно счастливой, Эль радостно рассмеялась и покрутилась перед зеркалом, разглядывая себя в новом образе. Нижний край плаща скользил на полу, длинные рукава сминались в гармошку, чтобы она могла вытащить кисти рук — она сейчас выглядит как ребенок, с озорством примеривший одежду родителя. Ха! Девушку только позабавило такое сравнение: рядом с сильным, заботливым Михоуком она и правда ощущает себя маленькой девочкой — слабой и безрассудной — с ним она может позволить себе такой быть. Надо же, как удивителен мечник!.. С ним она — самая сильная, она — воин: никогда прежде она так не выкладывалась физически и никогда ещё не была так искусна в бою, как во вчерашнем сражении! И с ним она — самая слабая: она — его нежная возлюбленная, всем сердцем и телом отдающаяся сладкой неге его чувств и равносильно отдающая в ответ. С Михоуком ей постоянно хочется дурачиться и вести себя, как неразумное дитя — разве не так ощущаются счастливые отношения?..

В замке заскрежетал ключ — дверь отворилась, и в комнату зашёл мечник, неся поднос с едой.

«Ой!» — смутилась Эль на секунду, но тут же доверительно бросилась к мечнику — не станет же он её ругать, в конце концов!..

— Ну как, Михоук, идёт мне? — хитро улыбаясь, она покрутилась, позируя.

Мужчина, пораженный увиденным, застыл, зачарованно окидывая девушку взглядом.

«Моя забавная девочка — знала бы ты, насколько сильно тебе идёт мой плащ!» — в умилении подумал он и поставил поднос на столик, ни на секунду не отрывая завороженных глаз.

Видя Эль, одетую в его одежду, Михоук как никогда остро и отчетливо почувствовал её принадлежность ему. Разве может он её оставить?!.. Она — его! Всё ведь так очевидно, так просто! И… так сложно.

Он смотрел, как девушка крутится вокруг своей оси, игриво позируя ему, и с довольной ухмылкой молча сел на кресло у камина, продолжая наблюдать. Наслаждаться видом её обнаженного под его плащом тела — полы развевались, демонстрируя изящные изгибы: ему нравилось, как при движении колышется её грудь, наполовину прикрытая лацканами (это выглядит так волнующе — скорее бы впиться в неё губами!..); нравилось, как напрягаются и вытягиваются мышцы живота, по которому хочется пройтись языком, чтобы дойти до самого низа и сорвать с неё бельё…

— Идеально! — наконец, хрипло выдавил мечник, — Тебе мой плащ идёт куда больше, чем мне!

— Скажешь тоже! — рассмеялась Эль, садясь к мужчине на колени — лицом к лицу.

Михоук, наслаждаясь, приобнял девушку, положил руку ей на бедро и уже потянулся к ней за поцелуем, когда она внезапно ойкнула, поправляя плащ.

— Тут что-то плотное… Можно, посмотрю? — с любопытством спросила она, прощупывая внутренний карман.

— Конечно, смотри, — пожал плечами мечник и откинулся на спинку кресла.

Хихикая от нетерпения, Эль запустила руку в ткань и с волнением достала сложенный лист бумаги. Развернув его, она не поверила своим глазам. Сердце заколотилось — это же…

— Моя розыскная листовка?!

Мужчина мягко, слегка смущенно улыбнулся.

— Как видишь…

— Ты носишь её с собой? У сердца?.. — пораженно выдавила девушка. Внутренности затопило теплом — судя по виду листа и четким линиям сгиба, листовку довольно часто разворачивали и сворачивали — с бумагой обращались бережно, но всё равно заметно, что доставали, смотрели, касались её слишком часто.

— С того дня, как только она вышла… Ты просто великолепно на ней выглядишь — моя безрассудная, азартная малышка — на своей первой листовке я тоже был сфотографирован во время разгара боя…

— Спасибо, — смущенно улыбнулась Эль, — Я всё думала, возьмешь ли ты мою листовку себе — на память? Почему-то для меня это было… важно, что ли…

Слегка покраснев, она замолчала.

«Знала бы ты, как часто я любовался твоей фотографией!..» — с мукой на душе подумал Михоук, убирая с лица девушки непослушные пряди — его любимица, тем временем, снова полезла в карман плаща.

— Там что-то ещё… — пробормотала она, шаря рукой.

С удивлением она достала находку и принялась её разглядывать.

— Крестик? — непонимающе протянула девушка.

— Да… — откликнулся мечник, потирая подбородок.

Эль действительно держала небольшой серебряный крестик — красивый и на вид старый — выполнен с ювелирным мастерством, но металл не сияет — лишь переливается на свету в тех местах, где пальцы прикасались чаще всего. От него веет историей и теплотой.

— Это твой? — зачарованно спросила девушка, — Почему не носишь на груди?

Михоук грустно хмыкнул и покачал головой.

— Да, это мой — с ним меня крестили. Точнее, даже не мой, а моего отца. А не ношу я его уже очень давно… Считаю, что не имею права его носить.

— Но почему? — осторожно спросила Эль, всё ещё разглядывая крестик.

Мужчина задумчиво взъерошил себе волосы.

— Я снял его в тот день, когда впервые отнял человеческую жизнь.

— Сколько тебе было? — затаила дыхание девушка.

Ответ не заставил себя ждать. Низкий голос отозвался в ней болью:

— Десять.

Эль не смогла сдержаться от вздоха удивления.

— Так мало?.. — с жалостью протянула она.

— Не надо, не сочувствуй, — усмехнулся мечник, успокаивающе беря ладони девушки в свои, — Для меня это было безумно долгожданное событие — ты даже не представляешь, как было чертовски приятно… убивать их. Вершить месть.

Глаза Михоука затуманились от воспоминаний — в них загорелись колючие, жестокие огоньки.

— В общем, — словно очнувшись, встрепенулся он и с легкой улыбкой снова посмотрел в глаза притихшей Эль, — В детстве я рано потерял родителей, и меня практически приютили в церкви — я частенько приходил туда поесть и иногда переночевать. С Господом у нас всегда были непростые отношения — я был зол за то, что произошло с моей семьей — я частенько бывал зол. Не считаю себя праведником или глубоко верующим — но церковь когда-то очень сильно помогла мне, и я всегда буду за это благодарен. Я не живу по законам библии, и, по правде говоря, никогда не жил — мой путь иной: я всегда пытался держаться своих собственных принципов. Относительно справедливости, морали, чести. Относительно того, кто достоин жизни, а кто нет… Кодекс мечника — вот моя библия.

И тогда, в десять лет, я решил, что после того, как совершу смертный грех — отниму чью-то жизнь — я больше не буду достоин носить крестик моего отца. В глазах Бога… в глазах покойного отца… в своих собственных глазах я буду недостоин этого — так мне казалось…

Глаза Михоука застилала пелена воспоминаний, и Эль на мгновение показалось, что, вглядываясь в желтую радужку с двойном ободом, она увидела маленького мальчика: темноволосого, взъерошенного, высокого и худого, с острыми чертами лица. Он держал в руке длинный меч — отцовский, судя по размеру лезвия — это меч взрослого человека, не ребенка. Мальчик хмурился — выражение его лица было вовсе не детским — слишком уж серьезен был маленький Михоук. Сердце Эль болезненно сжалось.

— Я нуждался в отмщении, и осознанно ступил на этот путь, — продолжал тем временем рассказ мужчина, — Но, как видишь, я до сих пор ношу этот крестик в нагрудном кармане — странно, но мне кажется, что… он, всё же, оберегает меня. Есть в нём необъяснимая сила… В самые тяжелые, отчаянные моменты стоило мне прикоснуться к нему — как всё становилось просто и понятно. Столько раз я был на пороге смерти — ох, Эль, ты даже не представляешь, как часто я играл с судьбой и удачей, чтобы чувствовать себя живым! И каждый раз меня будто что-то защищало…

Эль улыбнулась и, с нежностью погладив мужчину по щеке, ласково произнесла:

— Ты — удивительный человек, Дракуль Михоук.

Мечник так же расплылся в слабой улыбке. Девушка, наслаждаясь умиротворением на лице мечника, продолжила:

— Меня поражает твой внутренний стержень. Нерушимость твоих принципов. Это достойно уважения — ты такой…

Растерявшись, Эль смущенно замолчала. Такой… Замечательный? Классный? Пустые слова. Такой, каким она видит настоящего мужчину? Такой, в которого влюбляешься так сильно, что хочется плакать и смеяться одновременно? Такой, с которым не страшно…

По лицу девушки Михоук понял, в чём она мысленно признавалась себе — он всегда читал её без слов. Слишком уж она эмоциональная — в этих прекрасных глазах отражается всё… Они не могут лгать.

«Моя девочка…» — с трепетом в сердце подумал он. Как же хочется прижать её к себе и никогда — никогда! — больше не отпускать её…

— Когда-нибудь, если у меня будет ребенок — я передам ему этот крестик, — в моменте произнёс мужчина, внимательно вглядываясь в живую мимику, — Чтобы он охранял и оберегал моё дитя.

Эль удивленно округлила глаза.

— Ты хочешь детей? — не поверила она.

Михоук слабо рассмеялся и пожал плечами.

— Когда-нибудь… Да, хотел бы, — осторожно ответил он, задумавшись; он и сам поразился своей открытости, — Хотелось бы, чтобы род Дракулей, всё же, не прервался из-за моей черствости.

Эль показалось, что глаза Михоука затопило теплым светом — какие-же они сейчас солнечно-желтые!..

— Я бы тренировал их — научил бы всему, что умею сам. Родитель всегда оберегает своего ребенка — он жизнь готов отдать за его благополучие…

— Не всегда, — хмыкнув, почти одними губами прошептала Эль.

Мышцы на лице непроизвольно Михоука дернулись.

«Как можно по своей воле оставить родное дитя — свою плоть и кровь?! Не понимаю…» — с болью на сердце подумал он, видя, девушка нарочито улыбается.

— Малышка, мне так жаль…

— Когда я была маленькая, — ужасно смущаясь, начала Эль, — я всегда в тайне надеялась, что мой настоящий отец — кто-то другой. И в детстве мне казалось, что… только не смейся!.. что это Гол Д. Роджер. Знаю, это глупо! — девушка уязвлено покачала головой, — Но моя мама родом из Логтауна, его родного города! И я подслушала как-то раз её разговор с дедом Гарпом, в котором они обсуждали судьбу Роджера — мама сказала, что они выросли буквально в соседних домах. Они могли быть друзьями, понимаешь?

Михоук внимательно слушал, не перебивая.

— Мы с моей сестрой так не похожи! — продолжила девушка, хрустя в волнении пальцами, — И в детстве мне проще было думать, что мой настоящий отец — король пиратов. Это многое бы объяснило, как мне казалось! — с грустью усмехнулась она, — Я лелеяла эту мысль, и почти в неё поверила. Гордилась своими родственными узами с ним, представляешь?..

Мечник печально улыбнулся и осторожно взял руки Эль в свои, пока она не вывихнула себе суставы. Ласково, успокаивающе погладил большими пальцами её ладони.

— Мечтала стать королевой пиратов, как … он, — тихо проговорила девушка, почувствовав себя немного спокойнее, — Всё это закончилось, когда я узнала, что Эйс…

— Сын Гол Д. Роджера, — ответил за неё мечник, видя нерешительность в зеленых глазах.

— О, ты об этом знаешь?!

— Кого ещё ты могла выбрать себе в парни, как не сына короля пиратов? — слабо усмехнулся Михоук.

Эль улыбнулась.

— Когда мне стало известно, что он — его сын, я и думать забыла о несуществующем родстве. Мне не было больно, не было обидно — просто нет, так нет. Я была маленькой, — пожимая плечами, поделилась она, — не Гол Д. Роджер, так, может, кто-то другой. Но, повзрослев, я осознала: нет, я — та, кто я есть. Я не особенная, — с болью в глазах Эль покачала головой, отчего сердце мечника болезненно сжалось, — Не дочь короля пиратов. Я — обычная брошенная девчонка. Без захватывающих тайн и интриг, всё предельно просто. Пора было признать правду, перестать отрицать болезненную реальность, а не мечтать о несуществующем. Мой настоящий отец — холодный ублюдок, которому никогда не было до меня дела. Но это не важно, я давно это пережила. Любви мне хватало: я — дочь лучшей на свете мамы, самой мудрой, доброй и любящей — это я ни на что не променяю!..

Михоук нежно погладил девушку по щеке, заглядывая ей в глаза.

— Ты — особенная, — со всей искренностью, мягко и любяще сказал он, — Поверь, малышка — я в жизни не видел никого настолько особенного, как тебя. Ты — весь свет, вся радость и всё счастье этого мира, — голос мечника стал таким теплым и чувственным, каким Эль никогда его раньше не слышала, — Сосредоточение самого духа пиратства, каким видел его Гол Д. Роджер — ты свободная, веселая, непокорная. Смелая. Добрая, — мечник заключил девушку в объятия и нежно поцеловал её лоб, — Тебе не нужно никому ничего доказывать — не нужно родство с кем-то великим — для того, чтобы быть той, кто ты есть. Многие отдали бы всё за то, что было у тебя.

Глубоко вздохнув, он продолжил:

— Все люди разные, и есть такие, которые разрушают себя — в первую очередь изнутри. Они отгораживаются от мира, отказываются от близких людей. По разным причинам — кто-то считает, что в одиночку будет более силен, что не будет уязвимости — кто-то, что не будет поводов для боли и разочарования… Но всё это сплошной самообман. Им с этим жить — и, поверь, они глубоко несчастны.

Мужчина грустно улыбнулся и снова прижался губами к макушке девушки, вдыхая аромат её волос.

— Спасибо, Михоук, — с волнением прошептала Эль, растворяясь в теплоте объятий — ощущая на душе спокойствие. Умиротворение. — Я никому ещё этого не говорила… никогда.

Внезапная мысль посетила её голову — а ведь слова Михоука… Он говорил, в том числе, о себе.

— Расскажи, что случилось с твоими родителями, — попросила она, — Ты сегодня так много меня расспрашивал, что даже не было времени спросить тебя о твоей жизни — а я хочу знать всё…

Мечник задумался. Неловко откинул волосы со лба — ему явно было не привычно изливать кому-то душу. Но, рассказывать ей о самом сокровенном — это было приятно, чёрт побери.

— Мой отец погиб, когда мне было шесть лет, — начал осторожно он, — Его застрелили. Дозорные. Он защищал нас с матерью — дозорные собирали налог с населения, продажные ублюдки! — в гневе выругался он, — А у нас не было денег. Я был отчаянным пацаном — ударил их капитана за то, что он стал угрожать моей матери — я ощущал себя её защитником — отца в тот момент дома не было. За это дозорные накинулись на нас. Когда отец пришел, они ломали нашу дверь, чтобы расправиться со мной. Отец заступился за нас — и его жизнь забрали. В обмен на мою.

— Михоук, мне так жаль!.. — в сердцах воскликнула Эль, глядя мечнику в его глаза — затуманенные от воспоминаний, они отражали давнюю, глубокую боль.

— Я всегда чувствовал себя виновным за его смерть. Если бы я не ударил тогда дозорного…

— Ты — не виноват! — горячо запротестовала девушка. Она в волнении поднялась на коленях, оказавшись вровень с лицом мужчины, и ласково положила обе ладони на его щеки, — Ты был еще ребенком, маленьким мальчиком! Очень смелым — ты защищал свою мать! Михоук, твоей вины в смерти отца нет!..

— Но его застрелили в обмен на мою свободу! На мою жизнь! За мой проступок! — с болью возразил мечник.

Эль ощутила, как слезы подкатывают к горлу.

— Милый, милый Михоук, — с грустью улыбнулась она, — Твой отец отдал свою жизнь за тебя — и он не хотел бы, чтобы ты прожил её, тратя на сожаления и самобичевание, лелея внутри боль от утраты. Это его дар тебе, а не проклятие! Ты замкнулся в себе, оградился от всего мира — и я понимаю, почему — но он бы этого не хотел. Если бы ты мог поговорить с отцом — прямо сейчас! — он сказал бы тебе, что ты ни в чем не виноват. Ты — не виноват! — девушка крепко обняла мечника дрожащими руками, — Отпусти эту боль… Ты долго жил с ней — пора отпустить…

Обнимая свою любимицу, мечник в моменте подумал, что за него она переживает куда больше, чем за себя — его добрая, сопереживающая девочка… Мудрая не по годам — и как же, чёрт возьми, он нуждался в сказанных ею словах!.. Всё, что она говорит, каждый раз проходит через всё его тело — болью и блаженством. В душе что-то шелохнулось — что-то большее, чем привязанность. Большее, чем влюбленность. Легкая улыбка тронула его лицо.

«Она чертовски права» — в который раз подумал мужчина.

Пора отпустить груз, с которым он столько лет жил. Странное чувство. Его застарелая боль — он настолько привык к ней, что даже непривычно было бы жить, не ощущая её за спиной — как остаться без старого друга. Но самокопание и жалость к себе — он ведь всегда глушил эти чувства, игнорируя эмоции — глушил дуэлями, сражениями, азартом балансирования на грани жизни и смерти, книгами, алкоголем, женщинами, в конце концов. Неужели нужно остановиться и прожить это, впервые за столько лет? Допустить, хоть на секунду, капельку жалости к себе? Принять свою боль, а не бежать от неё?