Рыбак для Кэти (1/2)

POV Лаванда.

— Зря я не дослушала Кассандру, — честно признаю свою ошибку.

— Почему? — нарушив молчание, наконец, спрашивает Кэти.

Только сейчас обращаю на них внимание: они так и не шевелились все то время, что я говорила, лишь изредка кивали головой, будто погружаясь в те события лично. Разумеется, ведь они обе были где-то там, в том мае. В том аду.

— Я не была готова к тому, с чем столкнулась.

Битва за Хогвартс. 2 мая.

Проникнуть в Башню Рейвенкло было вовсе несложно, ведь туда пока не добрались мерзкие акромантулы. Однако на этом удача меня покидает, и на винтовой лестнице я вжимаюсь в стену, рискуя потерять равновесие и свалиться кубарем вниз. Липкий ужас заставляет меня смотреть и не отворачиваться: на ступенях с разорванным животом и органами наружу лежит Сьюзан Боунс, открыв рот, словно в немом крике. Багряная кровь, кажется, повсюду: на лестнице, стенах и даже на окнах, что расположены так высоко. Ошарашенная, я падаю на четвереньки, чтобы склонить голову как можно ниже. Меня рвет. Как только спазмы прекращаются, силой заставляю себя вскочить на ноги и побежать вверх по ступеням, перепрыгивая через тело бывшей однокурсницы. Такая чудовищная смерть переворачивает весь мой розовый мир с ног на голову, но сейчас не время кидаться в пучину отчаяния. Назад пути нет, а впереди — Парвати, которой угрожает точно такая же участь, что постигла бедную Сьюзан. Я даже не могу сказать плачу сейчас или нет, ибо тело в какой-то момент теряет чувствительность. Отныне страх течет по моим жилам вместо крови: я видела смерть, как она есть, и совершенно не хочу умирать. Но какие у меня варианты?

Вылетаю на смотровую площадку и сразу натыкаюсь на Колина Криви. Не знаю, почему он мне первым попадается на глаза, но я и так совершаю ошибку на ошибке, поэтому и с ним у меня выходит осечка.

— Лаванда, прочь, уходи! — орет Колин и пропускает изумрудного цвета проклятие.

— Нет! — кажется, одним лишь этим словом срываю голос — так сильно я кричу.

Заклинание десятком лезвий проходится по его телу, вспарывая кожу, будто тонкий шелк. Очевидно, этим же проклятием была сражена и Сьюзан. Он падает навзничь, а я кидаюсь к нему в надежде, что еще можно что-то исправить. Нет-нет-нет, Колин, не надо, тебе нельзя умирать!

Боковым зрением я замечаю саму убийцу. Она стоит абсолютно спокойная, с умиротворенным лицом и слегка вскинутой вперед палочкой, будто не смертельные проклятия раздает, а Люмос колдует.

— Парвати, — на выдохе шепчу я.

Не могу поверить, что это она. Вместо того, чтобы спрятаться за колонной, атаковать ее — не знаю — умолять одуматься, я, как дура, поднимаюсь и встаю прямо перед ней. Она, конечно, со мной не заговаривает, иначе бы и Колину ответила, и Сьюзан. Бегаю глазами, чтобы перед смертью найти какое-нибудь веское доказательство, что это чудовище не моя лучшая подруга. Висок ее рассечен и обильно кровоточит, но Парвати и не думает залечивать рану, словно это никак ей не мешает калечить друзей. Глаза некогда насыщенного орехового цвета с необычной золотой радужкой как будто заволокло пленкой. Дыхание ровное, а губы и в целом мышцы лица расслаблены. Когда Парвати заносит палочку, чтобы угостить и меня излюбленным проклятием, я закрываю глаза, ведь отведенное на сопротивление время все-таки не было потрачено впустую — перед своей гибелью я нахожу ответ на свой вопрос. Разумеется, это Парвати, да вот только…

— Редукто.

Заклинание, выпущенное кем-то с лестничного пролета, взрывной волной пролетает между мной и подругой и разбивает панорамное окно на мельчайшие осколки. Удар от заклятия нежданного спасителя оказывается настолько сильным, что выбивает часть стены, оттого мелкая каменная крошка разлетается повсюду, попадая в глаза и нос. Нас с Парвати отбрасывает в разные стороны, поэтому понятия не имею, как она там, но мне, во всяком случае, удается сгруппироваться.

Он появляется в поле зрения, когда пыль немного оседает. Не различаю лица, так как не до конца прихожу в себя, но вот он узнает меня враз.

— Не задело? Цела? — его низкий голос, который пугающе отдает рычанием (до сих пор не могу поверить, что человек способен издавать такие звуки), мгновенно приводит меня в чувства.

Грейбэк прижимает меня к полу и скорее обнюхивает, чем осматривает — неприятное действо, но я пока не в силах его как-то останавливать.

— Отвечай!

— Да, я в порядке! — выкрикиваю, потому что боюсь его. А еще боюсь его мотивов.

Кажется, Грейбэка удовлетворяет ответ, и он, к моему ужасу, переключается на Парвати.

— Тупая сука, — слова и этот чудовищный бас все еще вперемешку с рычанием определяют его намерения весьма четко: с Патил он явно церемониться не намерен.

Грейбэк по-звериному вскакивает и оставляет меня на полу, преследуемый целью учинить расправу над Парвати. Это мой шанс! Цепко хватаю палочку рукой и что есть мочи бегу сквозь пыльную завесу вперед. Да, у меня нет нюха и зрения оборотня, но есть чувство долга: я обязана найти ее первой. Я всегда нахожу ее первой!

Превозмогая ломоту во всем теле, несусь мимо него и наугад, еще совершенно не понимая, где конкретно находится сама Парвати, посылаю заклятия одно за другим:

— Фините! Ступефай!

Лучи достигают цели, судя по громкому всхлипу и звуку падающего тела. Но это еще не конец. Я не рискую целиться в Грейбэка — он огромен, да и, судя по разрушительному Редукто, вообще не в курсе, как контролировать магию. Заведомо предполагаю проигрыш в честной схватке, однако умолять противника мне никто запретить не может. Кидаюсь на него и кричу прямо куда-то в широкую грудь:

— Не трогай ее, нет, пожалуйста, она была под Империо!

— Да мне похеру, — орет он и пытается отшвырнуть меня прочь.

Но я же настырная Лав-Лав — так бы сказал Рон — поэтому настраиваюсь на победу в этой схватке за жизнь лучшей подруги. Хватаю его за полы потрепанного временем плаща и со всей силы толкаю назад, будто тяжелую поклажу. Естественно, сил моих не хватает, и он откидывает меня в сторону, как куклу тряпичную.

— Не лезь, сказал!

Ну уж хрен тебе! Кидаюсь на него со спины, захватив массивную шею руками, а талию ногами, и делаю то, что приходит мне на ум первым — как озверевшая, кусаю волчару за ухо. Вот тебе реванш, придурок больной, за мою разорванную мочку! Рот мгновенно наполняется — о, ужас — кровью, и я торопливо сплевываю ее, кажется, прямо на собственные руки.

С утробным рычанием, он перекидывает меня через плечо, захватив мою шею сзади своей правой рукой, отчего я делаю неполный кувырок в воздухе. Приземлившись на каменный пол спиной, я глухо скулю, ведь если это не нокаут, то что? Оборотень же мгновенно падает сверху, прижимаясь ко мне всем телом. Лицо его уже мало напоминает человеческое, потому как такого рода оскал может быть лишь у диких волков.

— Сука бестолковая! Рисковать захотела? — он так зол, что я не могу успокоить колотящееся от ужаса сердце, поэтому не сразу чувствую капли крови и его слюны, вперемешку падающие прямо на мои лоб и нос.

Замираю. Даже дышать стараюсь аккуратнее. Я укусила его, напала, как хищник, а это явно провальная тактика. Если что и может вытащить меня сейчас с того света, то только полнейшее подчинение. Я — жертва, он — палач. Вверяю себя на усмотрение сильнейшего и опускаю глаза с его лица ниже. Взгляд цепляется за шнурок на массивной шее, который почему-то плотно обхватывает его горло спереди, а вся длина нити с предполагаемым кулоном, наоборот, уходит за спину. Может, бедолага не знает, как носить украшения?

Он немного отстраняется, да и рычание в какой-то момент прекращается. Кажется, мой жестокий спаситель возвращает потерянный контроль, а значит, есть все шансы, что мы с Парвати выберемся отсюда целехонькими.

— Ну а дальше вы обе знаете, — мрачно смотрю сначала на Грейнджер, потом на Кэти.

По лицам обеих струятся слезы, а в глазах плещется скорбь с примесью отчаяния. Немного задерживаюсь на Белл — она больше всего на свете боится Империуса, ведь проходила сама через эту пытку.

— Дальше… дальше я его прокляла Петрификусом, — шепчет Гермиона и закрывает ладонями лицо.

— Почему ты молчала? — хриплым голосом спрашивает Кэти.

Ну что ей ответить? Скорее всего правду — я подлый человек.

— Принимать решение надо было быстро, Кэти, а я, наверное, не самая сообразительная. Свалить все убийства на Грейбэка показалось мне лучшим вариантом. Я думала только о репутации Парвати.

Тем более Грейнджер тогда тоже упала замертво, схватившись за сердце — картина весьма устрашающая. У меня на полу в кровавой Башне Рейвенкло лежало трое в бессознательном состоянии и двое мертвых. Я рассудила, что сама фортуна дала мне шанс распорядиться, кто из них станет антагонистом в этой истории. Ощутив влагу на шее и ключицах, наконец понимаю, что реву уже довольно давно.

— Я оклеветала его, чтобы спасти Парвати. Но она все равно себя не простила, — опускаю голову на колени и хочу захлебнуться в слезах — я это заслужила.

Однако вместо презрения к своей персоне, я ощущаю легкие касания на спине, а потом и вовсе оказываюсь зажата между Кэти и Гермионой. Они обнимают меня, и впервые за долгое время я чувствую, что не одна.

Конец POV Лаванда.

***

Пока прижимаю Лаванду к себе, сама стараюсь сохранить баланс — и физический, и моральный. Подруга нуждается в поддержке, но я сама едва ли способна удержаться и не заскулить от свалившегося из ниоткуда горя.

Парвати. Бедная Парвати, она так и не смирилась с тем, что произошло. Криви, Боунс, почти Браун. Возможно, были еще жертвы. Злоба находит на меня вмиг, когда я вдруг осознаю, какими грязными методами сражались Пожиратели! Бессердечные ублюдки! Отчего-то вспоминается, что и Антонин тоже один из них. Да не просто один из них, а лучшая боевая единица Волдеморта. Инстинктивно прижимаю ладонь к губам, вспоминая наш поцелуй. Поцелуй с Пожирателем Смерти. Не он ли проклял Патил Империусом? Ведь в баре Тони не чурался насылать на магглов Непростительное, невзирая ни на какие опасности. И все же нет, это, конечно, не он. Я успела узнать Долохова, пусть и немного — это просто не может быть он.

Нельзя позволять своему горю взять верх над логикой. Лучше сконцентрироваться на Лав. Еще сильнее прижимаю ее к себе и тихо шепчу:

— Я бы поступила так же. Лаванда, это честь быть твоей подругой.

Где-то рядом слышится всхлип Грейнджер.

— Я даже помыслить не могла, будто Грейбэк способен кого-то пощадить, — шепчет Гермиона. — Я тогда живо представила, что он вот-вот разорвет твое горло.

— Я понимаю, — глухо отвечает Браун.

— Почему он спас тебя? — хочу добавить «от Патил», но вовремя останавливаюсь: не стоит даже словом намекать на косвенную вину Парвати, ведь Империо — это не про выбор.

Однако не спросить вовсе я тоже не могу, потому как все законы логики просто перестают существовать при таком раскладе: оборотень спасает студентку от другой студентки. Браун, разумеется, не сильно уточняла, что именно произошло, но можно ли ее винить? Пережить такой ужас, и быть внимательной к деталям — это уже чересчур. Невероятная удача, что в этой кровавой бойне она сумела догадаться о положении самой Патил и наслать на нее Фините.

— Может, Парвати напала на него ранее, и он просто шел за ней, а на мне не концентрировался? — предполагает Браун.

— Скорее всего, — соглашаюсь, потому как эта версия представляется мне весьма правдоподобной.

Я, против воли, по-новому начинаю смотреть на кровожадного вервольфа, про которого так много слышала из Ежедневного Пророка и из сплетен кумушек Хогсмида. С одной стороны, почему бы ему не прикончить обычную школьницу, вставшую на его пути? Но я скорее верю в то, что никакого умысла к ее убийству у него не было, ведь и меня в конечном счете он не тронул в лесу. Был груб, но не более. Мне в очередной раз становится стыдно за свои скоропостижные выводы о людях и их нравах. Тот же Долохов — он и не думал никак влиять на мое решение оставить в покое несостоявшихся насильников. А я себе навоображала, будто у такого человека руки по локоть в крови, и он не способен к прощению. И что же? Тони по-настоящему сумел меня удивить, безоговорочно примирившись с моим решением. Как же мне совестно за примитивное суждение о нем.

— Может, ты понравилась ему? — несуразное предположение исходит от Грейнджер.

— Ага, — хихикает Лав. — А ты тогда Снейпу.

Гермиона заливается румянцем, но хохочет вместе с Лавандой. Ну и глупые. Будто этого всего и случиться не может. Я даже немного злюсь на них, потому что провожу параллели с Тони и тем, что происходит между нами. А что-то точно происходит: он дал мне ключ от квартиры и примчался в Лютный, чтобы прикрыть мой зад. Обучал самообороне и нахально целовал в каморке Аберфорта. Конечно, не так я представляла себе ухаживания, но у нас с ним изначально все пошло… лесом.

— А вообще, — вдруг разоткровенничалась Браун (вероятно, и наша поддержка, и сама исповедь немного помогли ей прийти в себя), — Грейбэк с Вейн.

— С Ромильдой Вейн?

— С Вейн? — одновременно с Гермионой шокированно вопрошаю я.

— Ага. Я их видела.