Новый ключ, забытая дверь (1/2)

Утро Алисы началось с надрывного плача соседского ребёнка через стенку и грохота разбитого стекла на балконе.

Девушка подскочила с кровати и осторожно выглянула в коридор. Квартира была на пятом этаже, и, конечно, потенциальные воры очень вряд ли смогли (и захотели бы) до неё добраться. Но когда живёшь один, каждый шорох кажется подозрительным и пугающим. Все страхи развеялись, стоило девушке заметить в груде осколков стекла на полу дрожащее пернатое создание.

— Тише-тише, маленький, — Алиса торопливо стянула с себя футболку, в которой спала, сложила её пару раз, сооружая импровизированное тёплое гнездо, а затем аккуратно переложила пищащий комочек внутрь, — Вот так. И кто же ты такой?

У птички был длинный остренький клюв, крупные чёрные пуговки глаз и куча мелких, мягких белых пёрышков, больше похожих на нежную шёрстку котёнка, чем на оперение. Девушка заинтересованно разглядывала внезапного гостя, мысленно отмечая, что это определёно был ещё птенец, который, видимо, только учился летать — значит, где-то недалеко должны были быть его родители. Она выглянула за окно, высматривая в округе гнездо на ветках деревьев или взрослую птицу, разыскивающую пропавшее дитя, но прошло несколько долгих минут, а попытки так и не увенчались успехом. Так что Алиса, снова уловив несчастный писк, вернулась назад, садясь прямо на пол, как можно ближе к дрожащему комочку.

Она уже начала раздумывать над тем, под каким углом он должен был лететь, чтобы попасть к ней на балкон и стоило ли забраться на крышу, чтобы поискать гнездо там, как вдруг заметила на белоснежном брюшке брызги крови. Птичка снова жалобно закричала, пристально уставившись доверчивым взглядом прямо в глаза, и Алиса тут же подскочила на месте.

— Никуда не уходи, — погрозила она пальцем нахохлившемуся от такого тона гостю, — Я скоро вернусь.

Она аккуратно убрала в сторону осколки стекла и разбитых цветочных горшков, завесила разбитое окно первым попавшимся под руку полотенцем и быстро переоделась, попутно собирая сумку и проверяя наличие ключей в кармане куртки. Птенец снова жалобно запищал, стоило Алисе подхватить футболочное гнездо на руки, и она тихо залепетала что-то успокаивающее, осторожно поглаживая хрупкое создание по голове кончиками пальцев.

Запирая дверь за два оборота, второй рукой она по памяти набрала номер. Дожидаясь ответа, застопорилась на лестничной площадке, раздумывая над тем, как бы так спрятать недовольный белый комочек от уличной непогоды.

— Алло? — раздалось на том конце трубки, — Лис? Ты три дня на звонки не отвечала. Что-то случилось?

— Привет, — игнорируя вопрос, начала Алиса, — Ты в клинике сейчас?

— Да, взял дополнительные смены. Ты придёшь?

— Да, но не работать, — сконфуженно ответила она, от накатившего стыда закусывая губу, но мягко улыбаясь, смотря на что-то тихо фырчащего птенца, — У меня тут… пациент.

— Опять?!

— Ну не оставлять же его на улице! Он ранен! — импульсивно воскликнула Алиса. Из-за громкого звука птенец будто очнулся от сна, всполошился, пища из своего укрытия, в панике начиная бить заметно проредившемися крыльями, словно стараясь освободиться из плена. Теперь и его клювик был весь в крови, а глазки блестели страхом, и голос становился сиплым, плаксивым.

Птенец был в панике, и у девушки сердце кровью обливалось от одного только взгляда на него.

Алиса, зажимая телефон плечом, недолго раздумывая, накрыла малыша своими ладонями, мягко придавливая к ещё тёплой ткани футболки. Внутри загудела струна, вспыхивая тлеющим пламенем, а в ушах зашумела кровь. Напряжение скопилось плотным комком где-то в горле, а затем рухнуло вниз, к рукам. Кончики пальцев содрогнулись в судороге от покалывающего жара, Алиса провела ими по влажным пёрышкам, словно стирая тревогу и страх. Птенец постепенно успокоился, любопытно заглядывая ей в глаза, и Алиса улыбнулась, отнимая руки. Вспомнила про разговор и устало выдохнула в трубку:

— Пожалуйста…

Егор думал не дольше пары секунд:

— Ладно. Вези его сюда.

***

Егор злился.

Он часто вёл себя, как самый настоящий собственник, когда в окружении Алисы появлялись новые друзья. Скептично относился к каждому, кто посмел проявить к ней интерес, старался как можно реже отпускать её на прогулки одну, увязываясь следом, и каждый день заводил одну и ту же шарманку: «Мне он не нравится. Это не тот человек. Не привязывайся. Не расстраивайся.»

Алиса иногда от скуки читала те странные статьи про программирование собственного сознания. Она мало верила в подарки космоса и силу мыслей, но частенько говорила Егору, что он сам притягивал к ней неудачи и отталкивал любую возможность найти нового хорошего друга. Этакий токсичный паразит, что вплетался в свою жертву и не подпускал к ней никого другого.

Она, конечно, шутила, говоря об этом, но понимала, что доля правды в этом была. Егор был местами грубым, резким и надменным, и по какой-то причине только в её компании позволял себе проявить эти черты характера. Алиса считала неправильным жаловаться на это, пилить его за гиперопеку или просить вести себя сдержаннее — всё-таки он был её единственным другом. Настоящим другом, который не бросил ни через месяц, ни через год.

Лера

Прости

Сегодня тоже не могу, в институте завал

Алиса отвлеклась на мгновение, заглядывая в экран телефона, поджала губы и снова вернулась к своему занятию. Уже розовый от впитавшейся крови ватный тампон отправился в мусорное ведро, девушка чуть более резко, чем обычно, схватила новый и прильнула к лежащему на рабочем столе пациенту.

— Сегодня выходной у всего института, кстати, — заметил Егор, устало отбрасывая в сторону инструменты и стягивая с рук перчатки, — Она тебя избегает.

— Я знаю, — сдавленно прошипела сквозь зубы Алиса.

Она подняла птицу на руки, осторожно перемещая со стола в клетку. Птенец закопошился, медленно отходя от наркоза, любопытно разглядывая обстановку. Его белые пёрышки, отмытые и блестящие, забавно топорщились в стороны, и весь он выглядел крайне растерянным, тихо пища в пропахшие медикаментами ладони. Девушка мягко ему улыбнулась, кончиками пальцев приглаживая стоящий торчком чубчик на голове. Она усадила его в просторную клетку, прикрыла дверцу и, заглядывая в испуганные глазки-пуговки, вкрадчиво прошептала:

— Я обязательно за тобой вернусь, маленький. Поспи, отдохни.

— Вернёшься? — Егор скептично сложил руки на груди, уже практически не удивляясь тому, что буйная птица, словно завораженная медным блеском девичьих глаз, действительно начала засыпать, — Ты решила оставить его себе?

— Он залетел ко мне прямо на балкон, — виновато не поднимая взгляд, пробубнила Алиса, — Его семья должна быть где-то рядом. Я хочу вернуть его домой.

— Это ворона. Если её семья не появилась в первые же минуты, то уже никогда и не появится, — слишком уж жестко проговорил парень, не прекращая пилить подругу внимательным взглядом. Она задумчиво оглядела птицу в клетке, проводя пальцами по решётке, а затем кивнула сама себе:

— Значит, я стану её семьёй! И мы всегда будем друг у друга, никто никого не бросит, — и улыбнулась так печально и тоскливо, что показалось, будто бы в комнате все краски разом стали на несколько тонов серее, — Надо же. Белая ворона. Это девочка или мальчик?

— Лис!

Алиса вздрогнула, инстинктивно отшатываясь в сторону. Егор оказался слишком близко, пытался заглянуть ей в глаза, выловить их подёрнутый дымкой слёз медовый отблеск. Девушка упрямо отвернулась, зажимаясь и кутаясь в свой огромный свитер.

— Что происходит, Лис? Что с тобой? — обеспокоено причитал тем временем Егор, — Это из-за Леры? Лис, посмотри же на меня!

В висках запульсировало жаром. Периферийное зрение уловило едва заметное движение, и Алиса резко повернула голову, упираясь острым взглядом в замершего парня.

Он хотел её коснуться, и ей не нужны были слова для того, чтобы пристыдить его за это.

— Прости, — устало выдохнул он, покорно делая пару шагов назад. В замешательстве он остановился на почтительном расстоянии от подруги, снова скрещивая руки на груди и не прекращая следить за торопливым мельтешением эмоций на бледном лице, — Я просто не могу понять, что тебя так расстроило. Ты переживала это уже немало раз, разве нет? Люди всегда бросают тебя, так почему ты решила, что с Лерой будет что-то по-другому?

— Я не решила, — неуверенно прошептала Алиса, так тихо, что парень едва мог её услышать. Она задумчиво закусила губу, сцепила пальцы на запястье левой руки и нервно почесала нежную кожу, — С ней должно было быть по-другому.

Не дожидаясь новых расспросов, Алиса подхватила свою сумку и вышла вон, громко хлопая дверью. Птенец в клетке чутко вздрогнул, но, не почувствовав никакой опасности, снова уснул.

***

Когда Алиса была ещё совсем малышкой, она пыталась объяснить взрослым то, что чувствовала, касаясь людей. Она думала, что взрослые точно смогут разобраться, помогут ей, сделают так, чтобы такого больше не случалось.

Родители долго водили её по врачам, которые мало чем помогали. Редкие специалисты советовали супругам попытаться принять состояние дочери и помочь ей с ним жить; остальные просто отправляли к другим врачам, записывая в историю болезни диагноз, тяжелее предыдущего. К моменту, когда они оказались в кабинете Вениамина Самуиловича Рубинштейна, Алиса уже начинала понимать, что что-то в этом всём было не так.

Этот доктор был другим.

Он сразу чем-то насторожил маленькую девочку, отчего она напряжённо молчала почти весь приём. Родители осторожно дёргали её за курточку, пытаясь привести в чувство, но малышка была не там, она была где-то далеко, впервые впадая в невероятно глубокий транс, полностью отдаваясь своему ужасающему естеству.

— Алиса, почему ты боишься касаться людей?

Вкрадчивый голос доктора навсегда осел в сознании девушки. Это воспоминание из детства было самым чётким, оно кошмаром всплывало каждые пару месяцев, напоминая о себе. Алиса так хотела однажды забыть те пугающие смоляные ленты дымки над мужчиной, забыть его глаза, блестящие надменными искрами. Ещё сильнее она хотела забыть ощущение абсолютной беспомощности и страха, словно её хрупкое сердечко было в тисках его грубой ладони.

Но она не могла этого себе позволить. Тот момент был важнейшим в её жизни — в тот момент маленькая девочка поняла, что никто из взрослых ей помочь не сможет. Ей вообще никто не поможет, просто потому что никто не увидит и не почувствует того, что она видит и чувствует каждый день.

Алиса уже тогда поняла, что только она сама сможет себе помочь.

— Люди грязные. У них на коже живут маленькие противные штучки, — девочка постаралась изобразить как можно более правдоподобную брезгливую мину, что было не особо сложно — доктор всё ещё дичайше её пугал. Она натянула на пальцы рукава кофточки, на глаза навернулись горючие слёзы, — Они ужасные. Я заболею, если они переберутся ко мне. Я не хочу болеть.

Доктор казался разочарованным, записывая в историю болезни заключительный диагноз. В карточке красовалось долгожданное «ипохондрическое расстройство», значительно упростившее жизнь, и Алиса с тех пор ни разу не пожалела о том, что соврала.

Тем не менее, с детства мало что изменилось. Никто не мог её понять, никто не мог ей помочь. После смерти родителей стало хуже: болезнь утяжелилась, справляться с ней стало труднее, а людей, способных хотя бы просто находится рядом, так и не нашлось. Алиса их не винила; никого никогда не держала возле себя и не обвиняла в предательстве, стоило им уйти. Она едва ли могла терпеть саму себя, поэтому не считала справедливым держать на них обиду. Да и сама частенько избегала новых друзей, всё чаще натыкаясь на то, что ей казалось пугающим.

Она не врала, когда говорила, что боится касаться людей. Это никогда не было ложью. Люди страшные, пугающие, а касаться их больно.

Но некоторых очень хотелось.

Алиса замерла на месте, будто сражённая молнией. Запястье обожгло от одного размытого упоминания, и девушка поджала губы, хмурясь самой себе в отражении окна какой-то кофейни.

В небе раздался оглушительный раскат грома, ливень рухнул на землю неожиданно и быстро, а Алиса, не желая слоняться по улицам в промокшей одежде, быстро ввалилась в тёплое помещение. Людей внутри почти не было, что радовало. У барной стойки какая-то женщина сметала в кучу осколки бокала, а у прилавка скучала девушка, и Алиса уверенно направилась к последней, желая как можно скорее выпить чашечку успокаивающего зелёного чая.

Внезапно кто-то словно из ниоткуда появился у неё на пути, быстро проходя мимо, задевая и сбивая с ног. Алиса с глухим стуком упала на колени, роняя сумку и негромко вскрикивая от неожиданности. Плечо, которым она коснулась незнакомца, горело неприятным жаром, но в голове было пусто, струна внутри просто не успела отреагировать на касание. Мужчина тем временем остановился, запричитал что-то извиняющееся и уже было подхватил девушку за плечи, как вдруг над их головами раздалось уверенное:

— Дима, стой! Не трогай её.

Они замерли, оборачиваясь на женщину. Она всё ещё стояла у барной стойки с метлой в руках, и в её глазах вспыхивали голубые искры скрытой силы. Алиса завороженно уставилась на неё, не понимая, почему сердце замерло в ожидании чего-то важного.

— Что? — мужчина невольно отшатнулся от всё ещё сидящей на коленях девушки, — Почему я не должен её трогать?

— Ты наверняка не захочешь, чтобы она узнала все твои мысли и желания, — ухмыльнулась женщина, — Уверена, у тебя есть тайны, которые нельзя разглашать.

Алиса подскочила на ноги, испуганно пятясь. Дмитрий тоже напряжённо замер, окидывая взглядом посеревшую от страха гостью. И только женщина с метлой улыбалась мягко и нежно. Над её головой пульсировала бледно-голубая дымка с редкими всплесками искристой энергии. Она кольцевалась, закручивалась в спираль, а затем распутывалась, падая на тёмные волосы облачной вуалью. Она не пугала, а успокаивала, в ней было что-то близкое, знакомое.

Алиса не заметила, как расслабилась, без прежней настороженности заглядывая женщине в глаза. Та вновь доброжелательно улыбнулась, почти ласково произнося:

— Как насчёт чая за счёт заведения? — девушка за прилавком возмущённо вспыхнула, но быстро умолкла под пристальным взглядом женщины, — Дим, ты иди. У нас будет приватный разговор.

Дмитрий пару мгновений обдумывал происходящее, но, переглянувшись с ней, устало кивнул. Он ушёл, прихватил с собой ту девушку у прилавка, а Алиса, оставшись с загадочной женщиной наедине, впервые не ощущала себя в опасности.

— Уверена, у тебя ко мне много вопросов, но сначала я бы хотела услышать твою историю, — женщина оставила метлу у барной стойки, а сама прошла внутрь, начиная копошиться среди многочисленных полок. Она достала две чашки, насыпала туда каких-то трав и залила их кипятком. По помещению разнёсся манящий сладковатый аромат мяты с острым оттенком чабреца и кисловатым лимонника.

— Я даже не знаю вашего имени, — постаралась нахмуриться Алиса. Выходило у неё с трудом, она всё ещё была несколько напугана и шокирована, но желанная чашка чая значительно влияла на её душевное состояние, заставляя расслабиться и успокоиться.