Часть 15 (1/1)
Блядь, как же раскалывается башка — как будто ее вчера чем-то хорошенько приложили по затылку. В ушах гудит, виски давит так, что, кажется, мозг, и до того пропитый, перестал соображать окончательно. Во рту привкус, как будто обоссалась кошка. Или сдохла. Или все вместе. Че вообще вчера было? Какого хуя? Вопросы возникают в блондинистой голове Медведевой, но искать на них ответы прямо сейчас — что-то из разряда невозможного, надо сперва как-то облегчить собственное плачевное состояние.
Кира понимает, что лежит на полу у Кристины в квартире, рядом на диване спят девочки. Кто именно — тоже не важно, потому что задача номер один — выпить воды и умыться. Девушка рассматривает отражение в зеркале в ванной. С той стороны на нее пялится какая-то свинка Пеппа. Ебаный пиздец, такого опухшего ебала она давно не видела.
Ледяная вода из крана кажется недостаточно холодной, но вариантов не так много. Медведева протискивает лицо между между белоснежной поверхностью раковины и смесителем, жадно ловя потрескавшимися губами резкие струи. Похуй, что эта вода воняет болотом, похуй, что она неясно какого цвета, сейчас это приносит мимолетное облегчение. В голове появляется свежая идея: заглянуть в холос. Кристина — на опыте, знает, что после такой тусовки понадобится опохмел.
Дверца холодильника распахивается с легким звоном — это пивные бутылки, которые хозяйка заботливо припасла. Спасение близко. В памяти всплывает первая картинка: Лиза открывает Медведевой дверь. На лице у брюнетки все написано довольно четко: сначала «нихуя се», а потом сразу «иди нахуй». Кира тоже не ожидала увидеть ее, думала, что после ее проеба им лучше не видеться вовсе, а потому и перестала поджидать брюнетку на курилке. За это было стыдно: девочка действительно ни в чем не виновата. То, что ее присутствие вызывает у блондинки какие-то странные эмоции, которые ей трудно идентифицировать — пугает. Хочется обнять, прижать к себе и защитить от всего мира — такой она кажется крошечной и потерянной. Это, блядь, какая-то нездоровая хуйня, Кира не готова брать на себя такую ношу.
Хочется сделать так, чтобы на ее лице всегда была заразительная улыбка, которая обнажает ее острые зубки. Хочется смотреть, как она морщит свой аккуратный нос и запрокидывает брови, когда слышит очередную дебильную шутку Медведевой. Хочется, чтобы она положила черноволосую голову на плечо и наконец расслабилась. Ладно, Кирюша, ты увлеклась. Это сто процентов ненормально.
Обычно перегретая Медведева с трудом справлялась с собственным сексуальным желанием. Она этот факт давно приняла, поэтому позволяла себе утолять голод при любом удобном случае. Только поцелуй с Лизой почему-то был другим: сразу лезть в трусы не хотелось. Хотелось продолжать его, пока воздуха в легких хватает. Конечно, она испугалась — может, у нее что-то с либидо? Да, она реально какая-то вялая — последний секс был с Ларисой пару недель назад, но и он не доставил особого удовольствия, а был каким-то механически-серым. С таким, наверное, стоит идти к врачу. Только не понятно к какому.
Пиво постепенно возвращает Киру в строй. Она вспоминает, как мутит коктейли для девок, как они с Крис забивают водный на кухне, как все громко над чем-то ржут. Ничего особенного, все как всегда.
Кроме одного: стоило оставить Лизу в компании ненадолго, как она уже сосется с Вилкой. Вот тебе и святая невинность. Строит из себя непонятно кого, а сама готова прилипнуть к первой встречной. Сказать, что Кира была зла — ничего не сказать. Ее как током шибануло. Одно дело — слушать, как Крис превозносит черноволосую и носится с ней как с писаной торбой. Противненько, но допустимо — тем более, что мысли о Лизке у них в некоторых моментах сходятся. Другое — смотреть, как кто-то ее лапает, а она выглядит так, как будто это самое обычное дело. Говнина. От этой картинки в голове становится тошно. Надо срочно переключить канал.
Кстати, о Крис. Дальше были куранты, и эта дура таскала Лизку на руках. От ее показушной заботливости тоже зубы сводит. Делает вид, что она добрый ангелок и пришла в этот мир, чтобы утолить все печали бедной-несчастной брюнетки. Шуму Медведева знала слишком хорошо, чтобы поверить, что ей настолько есть дело до чьих-то чувств. Она, конечно, не чудовище, но похожа на Киру больше, чем сама того бы хотела — такая же бродяга, которой на всех насрать. Поэтому эта возня Кристины вокруг Лизы страшно раздражает. Больше раздражает только то, что темноволосая так охотно ее принимает. Или она реально слепая, или ей просто похуй, от кого получать внимание. Почему-то хочется, чтобы это правдой оказался первый вариант, и брюнетка действительно была такой наивной и нежной, какой выглядит со стороны. Бля, опять про Лизку. Харе уже, едем дальше.
Вот бьют часы на Спасской башне, вот гремят салюты, вот Настюха с Крис решили вспомнить детство и поиграть в снежки. Понятно, можно промотать дальше. Оп, стоп! Кажется, они с Крис как-то крупно закусились. Кира пока не может понять причину, но отчетливо вспоминает, как сначала кинулась на подружку, а потом крушила снежные сугробы. Даже ебнула обо что-то твердое ногу — немного болит. Пиздец, конечно, стыдоба ебучая. Обычно ей удается сохранять хладнокровие и гасить такие вспышки, но тут она знатно накуролесила. Надо бухать поменьше.
Вообще, конечно, очень странная хуйня. Несмотря на жесткие характеры обеих, они никогда так не ссорились, может быть, только в подростковом возрасте. Чтобы Медведева вышла из себя — надо было сильно ткнуть ее во что-то болезненное. Таких темок вообще-то уже не очень много: ей давно поебать на все. Да и Крис не стала бы специально в таком ковыряться.
Надо, конечно, это обсудить. С близкими вопросики кулаками не решаются, это не по-братски вообще. Может быть, сегодня разговаривать бесполезно: Шума с похмелья — не самый сговорчивый человек. Блондинка морщится, стараясь игнорировать иррациональный стыд, пробравшийся под кожу. Было и было, с Крис они точно помирятся, поэтому и страдания эти ни к чему.
Но после этой хуйни Кира, видимо, и нажралась со злости, применив тяжелую артиллерию в виде абсента, который вообще-то брала только для коктейлей. Тогда этот адовый похмелос вполне объясним. И вроде все четко, но не пропадает навязчивое чувство, как будто чего-то не хватает. Она явно упустила какой-то элемент мозаики, но головоломки никогда и не были ее сильной стороной. Напрягать извилины все еще тяжеловато, мозг как будто ссохся от выпитого вчера. Надо пройтись.
Кира жадно втягивает ноздрями колючий морозный воздух, расправляя грудную клетку. Утром первого января, ожидаемо, на улице никого. Только это все не очень похоже на зимнюю сказку с открытки: небо серое, снег тоже не сияет белизной, опрокинутый вчера мусорный бачок уже успели растащить вороны, поэтому вокруг из яркого только разноцветные целлофановые пакеты да пустые пачки, которые птицы не смогли или не захотели унести.
Курить с похмелоса не очень хочется, но блондинка все же достает сижку — не просто так же спускалась. Первая затяжка дается с трудом — противно. Но почему-то она постепенно пробуждает те самые отсутствующие элементы новогоднего вечера. Она так же стояла здесь и курила, пока Настя с Крис играли в снежки. Стояла не одна.
Еще тяга, и в голове материализуется образ хрупкой брюнетки. Сука, опять она. Кажется, лучше не докуривать, там по-любому что-то неприятное. Кира втыкает сигарету поглубже в сугроб. Но эту часть воспоминаний уже не остановить, она резко прорывается на поверхность сознания. Предчувствие не обмануло Медведеву: весь диалог с Лизой — это полный пиздец. Становится почти физически больно. Черноволосая с таким ядом провоцировала ее, что не верится, что это она тогда, сидя на старом диване, целовала так нежно. У кого из них еще змеиный язычок!
Хуже этого только то, что блондинка не смогла сдержаться. Ответила. Не придумала ничего лучше, чем послать нахуй девчонку, обвинив ее во всех смертных грехах. Перед глазами — изменившееся лицо Лизы, вот-вот готовое разреветься. У нее такая выразительная мимика, что даже не шибко эмпатичной Кире ясно, что она серьезно обидела брюнетку.
Ебаная ты собака, Кира Медведева! Громче всех кричала о том, что с Лизой нужно обращаться аккуратно, как с фарфоровой куколкой, которую легко разбить, поучала Кристину, огрызалась, а что сама? Липкое чувство вины заполняет мысли, постепенно затапливая все тело. Кажется, она даже кончиками пальцев ощущает, как виновата. Опять ты все проебала, Кира Медведева.
В ушах набатом колотит Лизкино брошенное — «ссыкуха». Выходит, брюнетка права. Если Кира не найдет в себе сил извиниться, вымолить прощение, то этот ярлык приклеится к ней навсегда. Но самое стремное даже не это, а то, что она может больше никогда не увидеть ямочек на щеках Лизы и не услышать ее неловкого смеха.