Берона Несломленная I (1/2)

12.08.300 ПЗЭ,

Планета Большой Вик, система Большой Вик

«Если что и показало Восстание Грейджоя, так это то, что Железнорожденные способны отбросить всю свою человечность и деградировать до уровня животных. Но то, что началось дальше, открыло новую истину: мы, вестеросцы, считающие себя цивилизованными людьми, можем упасть еще ниже, едва нам представится такая возможность…» (генерал-инспектор Аксель Флорент, 298 ПЗЭ).

***

Война.

Всю свою сознательную жизнь Берона не видела ничего, кроме войны.

Ей было семь, когда все началось. День, когда на орбите появились чужие корабли, навсегда изменил все.

Потом война пришла к ним. Чудовища в силовой броне сравняли с землей деревню, в которой она родилась, потом разрушили и разграбили ее дом, между делом изнасиловав ее маму и старшую сестру, которой недавно исполнилось десять. Затем их, еще стонущих, сожгли заживо.

Все это она видела собственными глазами, лежа в укрытии. И оставалась там еще целую вечность, даже после того, как все затихло, пока ее не вытащили оттуда силой. К счастью, это оказались свои.

Десять последующих лет Большой Вик жил одной лишь войной. Бесконечный круговорот из боев, погонь, засад, отступлений и налетов, в ходе которых они добывали все необходимое: пищу, воду, лекарства, боеприпасы, взрывчатку и еще много чего. Потом несколько часов отдыха там, внизу — и снова в бой.

Не знал их мир другой жизни. Только вечную войну под небом, постоянно затянутым дымом горящих городов, на истерзанной земле, заваленной обломками зданий и техники, среди полей, которые никогда больше не родят урожай, и под дождем, в котором кислоты было больше, чем воды.

Но Большой Вик продолжал жить. Жизнь теплилась глубоко под поверхностью, где Сопротивление в старых пещерах, бункерах и шахтах выстроило целые города. Сама Берона с тех самых пор, как научилась держать в руках лазган, появлялась там не то, чтобы часто. Но каждый ее визит под землю дарил ей новую порцию надежды. У них были электростанции, запитанные от геотермальных источников. Были гидропонные фермы, где выращивали еду для маленьких детей и тех, кто трудился во имя будущей победы. Были фабрики, где ковалось оружие, призванное убивать пришедших с далеких звезд чудовищ, оскверняющих их родную землю.

Даже прозвище «наземники», которым Железнорожденные оделили чужаков, поменяло смысл. Наземный мир теперь принадлежал им, пока бывшие покорители космоса ютились глубоко внизу.

Наземный мир давно стал для них чужим. Линии фронта как таковой не было, потому что наземники контролировали все: крепости, города, дороги и само небо. Каждый, кто находился на поверхности, жил под постоянной угрозой орбитального удара с кораблей, бомбардировочных налетов, артиллерийских обстрелов и рейдов карателей. Для любого, у кого не было рабской татуировки в виде штрихкода, появление на поверхности было смертельным риском. И смерть была лучшей участью из возможных. Солдаты Зверя оказывали такую милость далеко не всем.

Берона тоже прекрасно это знала. Как и бойцы ее отряда, многие из которых, будь их воля, остались бы под землей. Нет, они не жаловались и не бросали оружие при первой возможности, но семнадцатилетняя ветеранша понимала, что боевой дух у этих новичков оставляет желать лучшего. Если бы они воевали на какой-нибудь другой планете, наверняка среди них нашлись бы те, кто дрогнул бы и вышел навстречу врагу с поднятыми руками…

Но только не на Большом Вике. Здесь сдача в плен приводила даже не к расстрелу на месте, а к началу бесконечно долгой череды пыток. А потом, когда они вытаскивали из пленных все, что могли, их, в лучшем случае, просто казнили. В худшем — отправляли на какие-нибудь жуткие «игры», которые последние лет шесть регулярно устраивал генерал-тиран Клиган. Поначалу мало кто верил, что чудовища, пришедшие с Запада смогут сотворить такое, но потом стало понятно, что у Зверя, Мантикоры и их подручных запасы зла поистине безграничные. Сотни человек всех возрастов регулярно отправлялись на Арену, где их заставляли либо драться между собой, либо участвовать в «гонках на выживание».

Они нашли много записей подобных представлений на трупах врагов — и окончательно осознали, что живыми в руки извергов попадать ни в коем случае нельзя.

Никто не мог выдержать больше нескольких минут просмотра этих состязаний. Тот, кто выдерживал дольше, был либо психом, либо мясником, либо психованным мясником.

Пленные повстанцы, инакомыслящие или просто мирные жители, оказавшиеся не там, где нужно, не в то время… Этим демонам было все равно. Их всех выпускали на арену, где против них была кислота, реактивные снаряды, огнеметы, лазерные турели, противопехотные мины всех видов, всевозможные ловушки и западни. И они гибли в муках под радостные крики зрителей.

Чтобы освободиться, им требовалось всего-то ничего — продержаться три часа. До сих пор никто даже не приблизился к этому результату.

Но Берона, как и все ее сослуживцы, были уверены, что даже если кто-то каким-то чудом выживет на этой жуткой полосе препятствий, на финише его просто расстреляют.

Старая рация захрипела и зашипела, выдергивая девушку из грустных мыслей. Она тут же приняла вызов и услышала голос командующего рейдом.

— Контакт. Идут прямо к тебе.

И — в ее жилы словно влили что-то холодное, чуть теплее абсолютного нуля. Берона осторожно поднялась из-за обгоревшего обломка стены, за которым можно было спрятаться и отдохнуть.

— Сколько?

— Много. Тысячи.

«О, нет…»

— Девочка, я понимаю, дело плохо. Мы все еще вытаскиваем невольников и запасы. Нам всего-то нужно пару минут, чтобы уйти. И еще желательно какой-нибудь хороший бабах, чтобы они точно отвлеклись.

— Сделаю все, что смогу, — ответила Берона. — За свободу и Большой Вик.

— За свободу и Большой Вик. То, что мертво…

Она отключила связь, не дослушав. А потом кинула камешком в соседний столб, за которым укрывался заместитель командира ее секции. И начала раздавать приказы своим бойцам, которым предстояло подарить остальным эти две минуты — скорее всего, ценой собственной жизни.

Взмывшая в небо сигнальная ракета осветила поле битвы, но теперь вражеские солдаты тоже их видели.

А потом над их головами пронеслось звено легких бомбардировщиков — и разрывы бомб принялись превращать в мелкий щебень остатки бывшей деревни, ставшей теперь концлагерем, который они сегодня захватили.

Бомбили вслепую, но ее секции нечем было отстреливаться. Тяжелое вооружение повстанцы берегли для крупных операций или на случай непредвиженной ситуации. Налет четырех десятков партизан на концентрационный лагерь с целью спасения узников к числу таковых явно не относился.