Часть 2. Джонни! (1/2)
«Не успев выйти, как со стороны входной двери послышались стуки.. Может, это Джонни иль кто другой..?»
Насторожившись, Дейв прислушался. Он медленно начал закрывать дверь в кладовую плечом, тем самым подставляя себя, если что, под пулю. Или под удар, как дело пойдёт.
– Запритесь и сидите, пока я не подам сигнал. – Наклонившись к уху матери, прошептал Дейв, женщина и слова не успела обронить, как он силой закрыл дверь, на последок пролепетав, – не обсуждается, ждите.
Мать хотела загалдеть, начать тарабанить дверь, но её остановила младшая дочь, положив ей руку на плечо. Она, будто бы, говорила ей, что не надо этого делать. Смирившись с тем, что её сын бездумно жертвует собой, покачала головой и посадила истощённую дочь на пол.
Тем временем Дейв «в присядку», дошёл до двери, заглядывая в глазок и моментально расслабился: всё нормально, это Джонни – его давний друг детства. Распахнув дверь, он впустил друга в квартиру, оценивая его состояние «на глаз»: Тощий, бледный, глаза мельтешат и не находят себе места на чём-то, ссадины и огромный ожог на шее.
– Я...-Я не успел. – Глаза Джонни наполнились слезами, он было хотел закрыть лицо руками, но Дейв не дал этого сделать, уткнув друга себе в плечо. – Я был на заводе, как вдруг услышал воздушку.. прибегаю домой, а там.. мама лежит. Я-я подбегаю к ней, – Джонни икал, захлебываясь в слезах; слюни, сопли, слезы – всё перемешивались и оставалось на плече Дейва, – он-а-а поднимает голову-у на меня и гово-орит: «Я люблю тебя, милый».. И уми-ирае-ет..
Новый порыв слез и тихого рева в плечо Дейва. Джонни понимал, что всё это война и без жертв никуда, да что уходить далеко – он сам не раз видел трупы, валяющиеся на улице, ему никогда не было жаль их, насколько бы они не были изуродованы. Джонни отпинывал их в стороны, освобождая себе дорогу. Он считал и говорил: «Это война, как без жертв-то?». Но когда горе коснулось и его, он осознал, насколько был не прав. Он понял, почему люди плачут, хватаются за трупы друзей, детей, родственников. Ком в горле стал увеличиваться, Джонни рыдал на прорыв. Дейв был в непонятках, как реагировать на слезы друга, ведь тот – никогда и не плакал при нём; даже в детстве, когда Джонни расшиб себе колени в мясо, он только кряхтел и возмущался, но не плакал. А сейчас – будто прорвало.
Рука дрогнула. Убрав револьвер во внутренний карман обшарпанной ветровки отца, что была отдана им, как подарок, Дейв положил левую руку на голову друга, поглаживая его сальные, давно не мытые волосы; а правая увековечилась на талии, обнимая его, тем самым, прижимая его к себе ещё больше.
– Всё.. всё, друг, не время слезы ронять. У меня новости, – Джонни повозил лицо по плечу товарища, поднимая на него взгляд, наполненный боли и надежды на что-то хорошее, – меня забирают на фронт, повестка пришла.
Джонни в момент отряхнулся, встрепенулся, расправляя плечи и вставая спиной к двери. Нахмурив брови, он громким, звонким голосом отстаканил:
– Только через мой труп! Не пущу! – отëкшие от слëз глаза смотрели на Дейва с ноткой гнева и беспокойства.
– И ты туда же. Джонни, сюды<span class="footnote" id="fn_32841462_0"></span> в форме явятся! – Дейв смахнул излишки влаги с плеча, сложив руки в крест на груди, – как вы-ж этого не поймете, а?