«The message» (1/2)

Ризу не торопилась. Уличная ярмарка и легкомысленные развлечения остались позади и на территории сандо<span class="footnote" id="fn_32214051_0"></span>, люди встречались в разы реже. Все кто шёл по вымощеной щебнем дороге, прекрасно знают, что случайных прохожих среди них нет. В день праздника, в такое время по ней идут исключительно пилигримы, остальные же гуляют на фестивале.

Прогулка по этому тракту является частью поломничества и ведёт к главному зданию святилища. Местные считают, что по сэйтю<span class="footnote" id="fn_32214051_1"></span>ходит божество и проявляя к нему вежливость, идут исключительно по левой и правой краям, оставляя середину дороги свободной.

Промежуток между фонарями тут значительно длиннее, свет тускнее, а освещённых участков меньше.

Шума веселья в этом месте тоже не слышно. Здесь его заменяет звук хрустящего под ногами гравия и шелест деревьев, растянутых густой аллеей в доль дороги поломников.

Ночью, главная прелесть пути, состоит в мирности и нерушимой пустынности, развивающей акустическое восприятие путника, до возможного организму человека предела.

Даже спешно шагая по истоптанной людьми тропе, возбуждённый слух выделяет треск расколовшегося под подошвой куска горной породы, от хруста щебня, раздробленной прежде.

Что говорить о предусмотрительной девушке, нерасторопно идущей ко вторым воротам Тории, попутно улавливающей и анализирующей среди шуршания листвы, скрип сухих ветвей старого дерева и даже, ”текущего” по шероховатому грунту, куска ткани собственного наряда.

Тот, кто веками ранее проектировал это место, без всякого сомнения добился атмосферы умиротворённости и возможно чего - то потустороннего.

Перешагнув границу последних ворот, ощущения девушки только усилились. Дальше путь к храму, охраняли величественные комаину<span class="footnote" id="fn_32214051_2"></span>, расположенные по обе стороны входа в святилище.

Каменные изваяния, что днём выглядели неприметными, под покровом ночи казались живыми.

Ризу мерещилось, как время от времени, лев с открытой пастью ходил прямо перед ней из угла в угол, защищая вход в сакральное место от злых духов. Второй - с закрытой пастью, сидел на своём месте и не отводя от неё звериных глаз, изящно двигал хвостом.

Ей чудилось, как нечто дышало ей в затылок и обдавая прохладой, поднимало единичные волосы в воздух и через секунду опускало их обратно.

В сумраке, первые капли дождя долтелели до девушки и расплываясь тёмным пятном, впитались в одежду. Они падали с небес и рассеивая очертания стражей, мелкими брызгами разбивались о землю. Капля за каплей, и воскресшие призраки существ, пылью растворились в воздухе.

Пленённая видениями, девушка продолжала мокнуть под дождём и словно сомневаясь в собственной адекватности, поднесла ладонь ближе к глазам и с подозрительным прищуром, начала внимательно рассматривать стекающие по коже тонкие струи дождя. Расстерев между пальцами влагу, её взгляд снова упал на каменную ступень, перед которой не так давно метался страж святилища. Приподняв подол кимоно, она поднялась по широкой лестнице к храму и остановилась перед самым её входом, на крыльце. Обернувшись, Ризу никого не увидела.

Абсолютно никого. Ни таинственных существ, ни одного живого человека, что следовал бы к храму. Двор был пустой, а тишину перекрывал лишь шум дождя.

Было это всё на яву или иллюзией, плодом больного воображения вполне здорового человека, состряпанной возбуждённым восприятием организма, девушке было не столь важно, сколь интересно.

Будучи агностиком, Ризу допускала возможность существования в их мире потусторонних сил, но понимала, что люди слишком ограниченные, чтобы знать о сущности бытия и уж темболее, уверенно что - то о ней утверждать. Для смертных это непостижимо, так она считала.

Оставив догадки позади, девушка прошла через красные, двустворчатые двери и вошла в хондэн<span class="footnote" id="fn_32214051_3"></span>. В течении года он закрыт для посещения публики, а священнослужители входят в него только для проведения ритуалов.

Святилище открывает свои двери только перед праздниками или фестивалями, и сопровождается важной церемоний, а после - снова закрывается.

Сегодня именно такой день и люди приходят сюда не только оставить свои желания на деревянной дощечке, которыми забит весь стенд, а в первую очередь - помолиться.

После смерти женщины, выростившей её в любви, словно родную дочь, Ризу перестала посещать храм. Сама не зная на кого, она была обижена и пыталась отыскать призрака, ответственного в скоропостижной смерти её мамы.

Со временем боль от потери стихла, но снова преклонить голову перед божествами, она не спешила.

Закрыв глаза и набираясь решительности после долгого перерыва, девушка потянула за верёвку и вызывая ками<span class="footnote" id="fn_32214051_4"></span>, зазвонила в колокол.

Приветствуя его и выказывая своё уважение, она медленно поклонилась. Сначало один, потом второй раз. Её мокрые волосы упали вперёд, а пряди, закапали дождём принесённым с улицы. Подняв голову, она широко раскинула руки и выражая свою признательность, два раза хлопнула в ладоши. После, кинула в урну рядом с алтарём, две заранее подготовленные монеты и сложив ладони вместе, начала молиться.

Хрен знает сколько Ризу провела на празднике Мусаши, но к тому времени пока она вернулась домой и взяла телефон в руки, часы показывали час ночи, а дождь уже прекратился.

Думалось, что само время на священной земле, течёт по - иному. Вначале - незаметно замедляется, после - полностью останавливается, а как только переступаешь её границы, покидая пристанище божества, время откатывается обратно.

Скинув с себя мокрое кимоно, девушка залезла под душ и расслабляясь, пустила тёплую воду. Время заполночь, ещё один день в прошлом и наступило четвёртое августа.

— Ссс.. — зашипела терпя жжение.

Напоминая о заработанной язве, струя воды побежала промеж пальцев. Кожа между большим и вторым пальцами правой ноги, была стёрта почти в кровь, а шкурочка висела на влажной ране. Эти чёртовы гэта, так и натёрли кожу своей жёсткой перемычкой.

Если бы на этом мучения все закончилось, но нет.

Голова, хоть и меньше, но тоже пострадала. На месте, где пару часов назад красовалась палочка, упиравшаяся острым концом в затылок девушки, образовались микроскопические разрезы и царапина зудела; а от тугой причёски, ныли корни волос. Стараясь унять неприятные ощущения, девушка помассировала кожу головы пальцами, выключила воду и отжав лишнюю воду с волос, прикрылась полотенцем.

Переодевшись в шорты и в футболку, Ризу уселась на край кровати и отрезала прилипший кусок содранной кожицы. Телефон рядом завибрировал, а отправитель сообщения просил выйти на улицу. Этого пропащего человека, совершенно не волновало, что нормальные люди в такое время могут <s>должны </s>спать. Отложив ножницы, девушка оставила рану открытой и в сланцах поплелась во двор.

Припарковав байк на привычном для них уже месте, её парень удобно уселся на край сидения и тормошил массивным ботинком подножку.