New Secrets (1/2)

Осторожно прикрыв за собой дверь, Тони на мгновение остановился, скользнув взглядом вдоль серебристой, отделанной под хром стены. Рассеянно прикоснувшись к её прохладной поверхности, гений нахмурился, продолжая лихорадочно размышлять, но затем, словно силясь стряхнуть липкую паутину горести, которую он снова ощутил на себе, недовольно сморщился, дернув плечами, и круто развернулся, широким шагом направившись к лифту. Ему просто необходимо было сейчас уйти отсюда, покинуть это место. Нетерпеливо пристукнув пальцем по кнопке, мужчина немного нервно переступил с ноги на ногу, подспудно осознавая, что ведет себя глупо, фактически совершая побег из собственного пентхауса, но ничего не мог поделать со своими эмоциями, которые гнали его подальше от пропитанной воспоминаниями комнаты. На мгновение Старку показалось, что здесь он даже не может нормально дышать: горло перехватило острым спазмом и эта сухость резала его изнутри, не позволяя даже сглотнуть вязкую слюну с хорошо знакомым привкусом металла. Раздражённо облизнув нижнюю губу, Старк едва удержался от того, чтобы помочь створкам разъехаться в стороны быстрее, торопливо шагнул в кабину.

Прижавшись спиной к противоположной от входа стене, гений шумно выдохнул и, жмурясь, запрокинул голову, прижимаясь затылком к холодному стеклу. Медленно открыв глаза, он мученически свел брови на переносице и, сощурившись, уязвлено скривился, переведя бессмысленный взгляд на пол. Осознание собственной слабости изматывало и выводило из себя, но более того ему было не по себе от мысли, что кто-то ещё мог заметить, что он — Тони Старк — не в порядке. Меньше всего сейчас мужчина хотел вести задушевные беседы, наверняка потребующие от него откровенности. Дело было отнюдь не в том, что гений не мог — не хотел — признаваться в причинах своего душевного недомогания. По его мнению, всё это было настолько очевидным, что не требовало даже особенных пояснений с его стороны. Весь его протест заключался в простом, до зубного скрипа банальном желании изжить в себе эту отупляющую боль, которая пронзала его всякий раз, стоило на мгновение расслабиться и позволить воспоминаниям напасть.

Спускаясь на лифте вниз, Старк поглубже запустил руки в карманы и, немного ссутулившись, попытался выбросить из головы образ трикстера, ставший причиной этого острого приступа давящей на сердце тоски. Точнее, во всем был виноват, конечно, не Локи, а книга, что, должно быть, выскользнула из его руки, когда тот заснул. Стеллаж, с которого Лафейсон её взял, когда-то полностью собрала Вирджиния, заверив Тони, что для повышения уровня комфорта просто необходимо иметь в комнатной библиотеке не только полезное чтиво, но и что-то для души, легкое и незатейливое. Тогда он легко сдался, поверил ей на слово, однако теперь вместо домашнего тепла стеллаж излучал лишь холод пустоты, вынуждая Старка вспоминать о том, что нельзя забыть, но с чем он так отчаянно хотел научиться жить, пытаясь не возвращаться к этому изо дня в день, надеясь, что чувство утраты со временем притупится и перестанет терзать изнутри.

Плотнее сжимая губы в узкую полоску, он стискивал пальцы в кулаки, впиваясь короткими ногтями в ладони, пробуя отрезвить себя. В конце концов, с Пеппер они расстались уже пару месяцев назад (на самом деле он точно знал, что прошло целых 54 дня) и не было никаких причин переживать этот иссушающий холод снова и снова, ведь решение они приняли вместе, разошлись, можно сказать, полюбовно. Но что он мог поделать с собой? Возможно, всё дело было в неискоренимом чувстве вины, оставшемся ему наследием разрушенных отношений. Конечно, прямо Поттс не обвинила его ни в чем, но они оба хорошо понимали, что основной груз ответственности за то, что у них так ничего и не получилось, лежал именно на нём — временами герое, пытающемся справиться со своими демонами и попутно спасти мир.

Пеппер сделала всё, чтобы позаботиться о нем даже вот так, напоследок. Она собрала все свои вещи, не оставив в напоминание о себе ни единой фотографии или даже пустого флакона из-под духов в мусорной корзине. Вирджиния за один день вывезла абсолютно всё, надеясь тем самым избавить Тони от необходимости существовать по соседству с призраками, неизменно выбирающимися наружу из предметов, некогда принадлежавших бывшим любовникам и возлюбленным. Первое время эта неестественная, не запылённая пустота и чистота пугала Старка не меньше, чем возможное столкновение с прошлым, но свыкнуться с ней оказалось на порядок проще. Кроме того, чуть позже пришло осознание, что осталось ещё невероятное множество вещей, косвенно связанных с именем Пеппер, представлявших из себя потенциальные ловушки памяти, однако их Тони уже старался обходить стороной, чтобы все труды Поттс не оказались по итогу напрасными. Он был безмерно благодарен ей за всё то, что она сделала для него, а потому меньшее, чем мог отплатить — не позволить себе расклеиться окончательно. Пожалуй, просить о большем гений и не мог. Единственное, чего бы ему по-настоящему хотелось — это помочь и ей исцелиться от той боли, что она пережила по его вине, но, по признанию самой Поттс, да и по его личному разумению, это было мало возможно.

— Я просто не могу так жить, Тони. Не думаю, что кто-то вообще способен двигаться на одной скорости с тобой. Возможно, ты делаешь это неосознанно, но мне все больше кажется, что с твоей стороны — это намеренная попытка оторваться от остального мира. Взмыть выше. Честно говоря, первое время я не знала, что и думать, но на самом деле всё просто. Ты — это ты. И проблема вовсе не в тебе, даже не в том, что тебя сложно любить или с тобой невыносимо жить. Нет, это не так, не думай об этом. Я хочу быть рядом, но моей любви для тебя недостаточно. Твои цели всегда будут больше. Ты выбираешь полет на слишком больших высотах, милый. Не хочу тебя тормозить. На самом деле, думаю, никто не сможет остановить Тони Старка. Я люблю тебя, поэтому понимаю, что должна отпустить. Будь смелым, продолжай свой путь, а я останусь здесь, позабочусь о том, чтобы тебе было куда вернуться.

Двери лифта разъехались в стороны, и яркий утренний свет, заполнивший кабину, ударивший по глазам, вырвал гения из омута памяти. Сморгнув, мужчина порывисто выдохнул и уверенной походкой направился в сторону лестничного пролета, почти сразу почувствовав аромат свежесваренного кофе. Пружинистой, бесшумной походкой пройдя на кухню, Тони увидел одинокую фигуру Вдовы. Наташа, закутанная в теплый клетчатый плед, сидела на широком подоконнике панорамного окна, прислонившись спиной к откосу и наслаждаясь видом города с чашкой горячего капучино в руках. Застать обычно собранную и готовую в любой момент ко всему Романофф в таком домашнем состоянии было большой редкостью. Стараясь не нарушить её уединения, Старк крадучись прошел вдоль обеденного стола и нырнул вглубь кухни, намереваясь побыстрее заполучить свой кофе и скрыться в лаборатории. Пожалуй, знай он, что это Вдова бодрствует в такой ранний час, он бы сразу отправился в мастерскую, где с легкостью мог получить необходимую дозу утреннего кофеина, никого при этом не побеспокоив, но теперь уже было поздно даже для самого ловкого отходного манёвра.

— Не спится? — меланхолично поинтересовалась шпионка, продолжая разглядывать шпили высоток, золотящиеся в лучах пробужденного ото сна солнца.

— Сон — не самое моё любимое времяпрепровождение, — небрежно пожав плечом, отозвался Старк. — А ты почему здесь?

Почувствовав взгляд Вдовы на себе, мужчина инстинктивно напрягся, но всё же заставил себя обернуться и вскользь улыбнуться. Поджав губы, Романофф сделала глоток капучино и слизнула пенку, осевшую на верхней губе.

— Иногда просто хочется побыть в тишине, — после непродолжительного молчания мягко произнесла Наташа и вновь обратила взор на панораму мегаполиса за окном. — Стив, кстати, тоже уже проснулся. Он в спортзале.

— Досыпает, — ухмыльнулся Тони и, размешивая сахар в своей неприлично большой чашке, до краев заполненной густым, как смола, кофе, исподлобья взглянул на Вдову, насмешливо вскинувшую брови. — Я почти уверен, что он сбегает туда каждое утро, потому что среди гимнастических снарядов и в обнимку с боксерской грушей ему спится лучше, чем на мягкой кровати.

— Не шути только так при Роджерсе, — кривя губы в смешке, покачала головой Романофф. — Он парень чувствительный, решит ещё, что ты над ним издеваешься.

— Никто не может запретить мне фантазировать, — пожал плечом Тони, с оттягом делая крупный глоток, наблюдая, как на губах шпионки растягивается широкая улыбка.

Горячий кофе нежно обжег горло, оставляя на кончике языка терпкое послевкусие карамельной горечи. Жар от напитка мгновенно растекся по венам, приятно согревая за грудью, насыщая простым желанием жить, наслаждаться мгновениями доступных, незатейливых радостей. Блаженно зажмурившись, Старк отпил ещё немного, чтобы наверняка донести чашку до мастерской, не расплескав при этом животворящий напиток, и, прихватив из шкафчика упаковку миндального печенья, вышел из-за стойки. Немного помедлив, гений неспешно подошёл к шпионке, чтобы на пару с ней полюбоваться видами, прежде чем уйти в работу с головой. Посмотреть действительно было на что. Утопающий в утренней дымке, искрящийся золотом солнечных лучей, отраженных в стекле множества зданий, Нью-Йорк был поистине прекрасен.

— В холодильнике пусто, — тихо произнесла Наташа, крепче прижимая к себе чашку с капучино.

— Я похож на хранительницу очага? — хрипло ухмыльнулся Старк, безотчетно понизив тон почти до грудного шёпота.

— Мне казалось, это твой дом, — изогнув бровь, Романофф украдкой взглянула на гения, лукаво ухмыляясь.

Наградив Вдову вопросительным взглядом, Тони беззвучно хмыкнул и, слегка сощурившись, вернулся к умиротворяющему созерцанию Нью-Йорка.

— Лично мне всего хватает, — прихвастнув упаковкой печенья в руке, гений скривил губы в улыбке, и, пригубив ещё немного кофе, покачал головой. — Обратись с этим вопросом к Джарвису.

Мельком взглянув на Вдову, Старк выразительно усмехнулся и, заботливо поправив плед на плече шпионки, направился в сторону выхода с кухни, намереваясь на ближайшие пятнадцать часов укрыться в своей лаборатории наедине со скипетром, хозяин которого мерно посапывал в его пентхаусе. Теперь, пожалуй, про самого Тони можно было сказать, что он — секрет внутри секрета. Возможно, такая причуда судьбы и позабавила бы Наташу, но вряд ли она бы в полной мере оценила иронию ситуации, как, впрочем, и все остальные Мстители, а потому стоило позаботиться о том, чтобы они наверняка не узнали о пребывании Лафейсона в башне. Во имя всеобщего спокойствия.

***</p>

Сон отпускал его медленно, тая призраками сладких образов разномастных видений, и в оставленной ими дымке понемногу начинала проступать действительность. Окончательно придя в себя, Локи глубоко вздохнул и с чувством потянулся, закинув руки за голову. С ночи тело немного затекло, а потому, осторожно поднявшись на ноги, трикстер принялся разминаться, попутно осматриваясь. Первоначально ему показалось, что не прошло и получаса, как он задремал, но ощущение было обманчивым: за окном уже вовсю светило солнце, предвещая начало второго дня работы над скипетром, но что важнее — его пребывания на Земле. Теперь уже под покровительством Тони Старка.

Отчетливо припомнив события прошлого вечера, Лафейсон на мгновение замер нахмурившись. Прислушавшись к тишине, царящей в комнате, Бог украдкой взглянул на дверь, ведущую в спальню гения. Не было никаких сомнений в том, что гостеприимный миллиардер оставил трикстера одного в своём пентхаусе и отправился обратно в лабораторию, чтобы ещё немного «поиграть» со скипетром до наступления удобного момента, когда бы Локи мог присоединиться к нему и остаться при этом никем не замеченным. При мысли об этом Лафейсон ощутил, как тревожно засосало под ложечкой: не то чтобы у него были объективные причины не доверять Старку, но и проникнуться к нему искренним благоволением возможности пока особенной не представилось.

Рассеянно подняв с пола книгу, которую не дочитал прежде, Локи провел ладонью по глянцевой обложке, продолжая лихорадочно размышлять. Контроль над ситуацией целиком и полностью принадлежал сумасбродному гению, и, как бы иронично это ни звучало, трикстер добровольно угодил в эту ловушку подвязанного ожидания, приняв условия, предъявленные Старком. Мысленно вернувшись к событиям ушедшей ночи, Лафейсон в очередной раз попытался понять для самого себя причину, по которой не отказался от его предложения или не использовал нездоровое любопытство гения против него самого. Что в этом человеке было такого притягательного, что Бог не смог воспротивиться? А может, он просто не хотел? Подкупающий искренностью интерес со стороны Тони оказал своё поистине магическое увлечение на Локи. Стоило признать, что он был по-настоящему заинтригован произошедшим. Жизнь трикстера в последние годы не изобиловала удовольствиями, а потому Лафейсон решил, что будет вполне справедливо позволить себе насладиться предложенным развлечением, ведь прекратить эту игру он мог в любой момент по собственному желанию.

Положив книгу на журнальный столик, трикстер повернулся в сторону двери спальни, но всё его внимание привлек мягко вспыхнувший цифровой экран. На нем аккуратным, убористым и довольно мелким почерком была выведена одна строчка короткой записки, которую оставил ему хозяин комнаты. Машинально перечитав её несколько раз, Локи широко улыбнулся и звучно усмехнулся.

— Шутник, — хмыкнул Бог, продолжая кривить губы в ухмылке.

Подойдя к экрану, он аккуратно коснулся сенсорной панели и очистил её поверхность. На смену сообщению пришли новостные сводки и погодный информер и, если верить ему, то этой ночью ожидался дождь с грозой. Из праздного любопытства Лафейсон посмотрел последние биржевые сводки и короткую ленту актуальных сообщений со всего мира. Не найдя для себя ничего интересного, Бог равнодушно смахнул всё лишнее с экрана и направился к двери в спальню. Необъяснимо для самого себя, он несколько замялся, прежде чем повернуть ручку, но, напомнив себе, что хозяина пентхауса здесь не было и быть не могло, решительно шагнул за порог.

Кровать оставалась неубранной после нескольких часов сна гения. Испытывая едкое чувство проникновения в чужую частную жизнь, Локи, не в силах противиться своему расправившему крылья любопытству, плавно шагнул вперед, разглядывая причудливые волны из одеяла и раскиданные подушки. Создавалось впечатление, будто Старк спал довольно беспокойно, но крепко. Безотчетно протянув руку к постели, он резко одернул её, распрямившись, едва заслышал цифровой голос недремлющего искина.

— Кровать будет убрана нанороботами, — вежливо сообщил Джарвис. — Это обычная процедура согласно протоколу «Чистый дом». Могу я чем-то помочь вам?

Уязвлёно поджав губы, трикстер спрятал руки в карманах и небрежно дёрнул плечом, повернувшись в сторону ванной комнаты. Всем своим видом давая понять, что у него вполне определенная и мирная цель визита личных покоев Старка, Лафейсон украдкой ещё раз бросил взгляд на постель и мотнул головой.

— Спасибо, Джей, я просто хотел принять душ, — глухо произнёс Бог и коротко прочистил горло, ощутив обычную утреннюю сухость.

— Мистер Старк оставил распоряжение позаботиться о вашем завтраке, — как ни в чем не бывало, сообщил ИИ. — Предпочитаете чай или кофе с утра, мистер Локи?

Непривычное обращение застигло трикстера врасплох. Застыв перед дверью, ведущей в ванную, Бог изумленно нахмурил брови, пытаясь настроиться на вопрос, чтобы найтись с ответом. Медленно провернув ручку, Локи машинально вскинул голову и деланно вежливо улыбнулся.

— Я бы предпочел завтрак по вкусу твоего хозяина, — гортанно промурлыкал Лафейсон и скрылся в уборной.

Раздвинув матовые двери, Локи уверенно шагнул вперед и, с мгновение поколебавшись, решил, что сегодня опробует душевую кабину со всеми её режимами, представленными на цифровой панели управления. Выбрав из всего многообразия средств личной гигиены несколько особенно его заинтересовавших бутылочек и раздевшись до нага, трикстер глубоко выдохнул, словно ему предстояло глубоководное погружение, и скрылся за стеклянными стенками кабины. На настройку и подбор оптимально подходящего режима ушло некоторое время, но сразу после того, как ему удалось совладать со смертным чудом техники, Бог смог в полной мере насладиться благом местной цивилизации. В клубах жаркого пара, пропитавшегося ароматом геля для тела, с нежно скользящей по телу пеной, он смыл с себя остатки былой усталости, а вместе с ними и всякие сомнения относительно гостеприимного гения. Настроение Локи заметно улучшилось, а потому, закончив с омовением, он продолжал напевать себе под нос незатейливую песенку, игравшую в динамиках душевой кабины в последние минуты.

Подойдя к зеркалу, Лафейсон с особенной тщательностью высушил и уложил свои непослушные волосы, зачесав смоляные пряди назад. За последнее время они ещё немного отросли и теперь пряди касались лопаток, слегка завиваясь на концах. Обернувшись полубоком, Локи придирчиво осмотрел и, оставшись вполне довольным, закутался в белоснежный банный халат, приятно прильнувший к распаренной, нежной коже. Вдохнув с воротника знакомый аромат, трикстер вновь невольно нахмурился. Он определенно уже чувствовал его прежде, но отчего-то память никак не хотела прямо ответить на его мысленный вопрос. Попытавшись в очередной раз достучаться до своих воспоминаний, Лафейсон оставил это пустое занятие, стоило ему вспомнить о завтраке. Нельзя было сказать, что голод мучил его довольно сильно, но против любопытства противопоставить ему было нечего.

Проходя через спальню в гостиную, Локи боковым зрением заметил легкое шевеление на постели гения. Замедлившись на пороге, он с мгновение понаблюдал за тем, как нанороботы копошатся в ворохе постельного белья, восстанавливая былой порядок. Найдя это довольно забавным, трикстер весело усмехнулся и вышел в гостиную. Мгновенно разочарованный отсутствием аромата свежей выпечки или чем-то вроде этого, отличая лишь запах жареного кофейного зерна и шоколада в воздухе, Локи недоверчиво уставился на журнальный столик, где, по его мнению, должен был быть завтрак. Вместо этого на нем стояла неприлично большая чашка, до краев наполненная черным, густым кофе, а рядом лежала аккуратно завернутая до середины упаковка миндального печенья, по всей видимости, уже початая. Недовольно сморщившись, Лафейсон подошел ближе и, подцепив кончиками пальцев небольшой стикер ярко-салатового цвета, приклеенный к чашке, с мрачным выражением прочитал ещё одну короткую записку от гения.

«Меньше будешь выпендриваться, принцесса» </p>

Фыркнув, Локи подхватил в руки чашку с кофе, пачку печенья и отправился к панорамному окну, намереваясь компенсировать скудность своего завтрака видом, открывающимся с верхнего этажа башни на неутомимый Нью-Йорк. Удобно расположившись на подоконнике, Лафейсон сделал несколько глотков жгучего, бодрящего напитка и, блаженно вытянув ноги, глубоко вздохнул, откинув голову на оконный откос. За причудливо выпуклым стеклом скрывался город, жизнь в котором била ключом. На тесных улицах копошились люди, снующие во всех направлениях, а по дорогам в плотном режиме двигались автомобили, вереница которых в ближайшие несколько часов обещала срастись в одну непроглядную пробку. Разнообразие рекламы, фургончики уличной еды, резвые промоутеры, ныряющие в толпу в поисках слепой удачи.

В Асгарде нет такой суеты. Возможно, оттого жизнь ощущается не такой быстротечной и протекает куда более размеренно, не вынуждая спешить и торопиться. Жители небесного города не пытаются охватить всё и вся за короткое мгновение, осознавая, что им принадлежит само время — величайший дар, ценность которого можно понять лишь тогда, когда он оказывается утрачен. «Например, мной. Я попытался и потерпел неудачу», — внезапно подумал Локи, делая ещё один глоток кофе и чувствуя горечь не то от напитка, не то от собственных мыслей. Нахмурившись, он опустил взгляд на упаковку печенья и поспешил заесть неприятное послевкусие. Стоило признать, что неаккуратные кругляши этого кулинарного безобразия оказались на удивление довольно вкусными, и трикстер сам не заметил, как вскорости прикончил всю упаковку, собрав даже шоколадную крошку со дна кончиками пальцев, осушив до дна чашку кофе последним крупным глотком.

Окончательно обсохнув, Лафейсон переоделся в хранившиеся в его магическом кармане темные брюки классического покроя и черную рубашку, которую он предпочитал носить под заправку. Вернув халат на место в ванную комнату, Локи на обратном пути по достоинству оценил результат трудов роботов: кровать в спальне была заправлена просто идеально. Ухмыльнувшись, Бог вернулся в гостиную и решил посвятить некоторое время детальному изучению обстановки. Неторопливо прохаживаясь вдоль заставленных разными безделушками полок, машинально поправляя предметы, которые стояли как-то не так, он изучал изнаночную сторону жизни гения, ведомый нарастающим интересом. Назвать коллекцию сугубо личной не поворачивался язык, но Тони явно хранил множество воспоминаний благодаря этим обычным на первый взгляд вещицам, в расстановке которых даже угадывался некий тайный смысл, едва уловимый при беглом взгляде. Редкие фотографии, памятные сувениры, привезенные из дальних уголков планеты, — всё это дополняло многогранный образ миллиардера, который, на проверку, оказался человеком весьма чувствительным. На мгновение Локи даже подумал, что подобная скрытая сентиментальность очень шла Старку, но поймав себя за тем, что пытается сделать гению комплимент, Лафейсон недовольно нахмурился и направился дальше, стараясь выбросить лишние мысли из головы.

Постепенно он снова добрался до книжного стеллажа. Набрав целую стопку заинтересовавших его ещё вечером журналов, Локи устроился на диване и принялся листать глянцевые издания. Фотогеничности Старка вполне могла позавидовать даже самая профессиональная модель. Позы, которые принимал Тони на снимках, были легкими и раскрепощенными, невероятно естественными. Разве что в улыбке читалась некоторая обреченность и вынужденность. Возможно, от того гений улыбался довольно редко, чаще всего изгибая губы в ироничной или даже саркастичной усмешке. В статьях же, несмотря на разные годы выхода журналов, содержалась примерно одинаковая информация. Складывалось впечатление, что интервьюеров всех времен интересовали одни и те же вопросы. Заскучав, Локи из чистого упрямства пролистал все издания, под конец окончательно разочаровавшись в средствах массовой информации этого мира.

Прихватив с собой книгу, которую начал ещё ночью, Лафейсон вернулся на диван и от нечего делать погрузился в чтение, надеясь скоротать за ним ещё несколько часов из вечности, которая приучила его к долгому и целенаправленному ожиданию. К счастью, сюжет детективного романа, заинтриговавший его в самом начале, выдержал заявленную высокую ноту до самого конца. Развязка оказалась настолько неожиданной в условиях общего повествования, что Локи вслух вознес похвалу автору, который сумел удивить его, хоть и обвести Бога вокруг пальца до конца ему так и не удалось: о возможном исходе он догадался чуть позже того, как дошел до середины. Дочитав до последней строчки, Лафейсон не без удивления отметил, что ему действительно удалось затеряться между строк печатной истории настолько, чтобы стрелки часов переметнулись на вторую половину циферблата.

Вернув книгу на место и немного поискав в баре, где копошился прежде гений, трикстер разжился несколькими шоколадными батончиками и бутылкой содовой, запрятанной в самом углу. С аппетитом перекусив, Бог решился немного поговорить с Джарвисом, чтобы хоть как-то развлечься в оставшиеся несколько часов, которые ему предстояло провести в уединении до наступления времени, когда он безбоязненно сможет покинуть пентхаус. Однако вести разговор с невидимым собеседником было довольно странно и немного неудобно. Старательно подбирая темы, Лафейсон почти постоянно хмурился, пытаясь почувствовать рамки дозволенного, которые, кажется, не существовали для ИИ вовсе. Принять это было довольно сложно. К такой задушевной простоте Локи попросту не привык.

— Возможно, вы хотите во что-нибудь сыграть? — внезапно предложил искин, словно заметив некоторую неловкость трикстера.

— Например? — непонимающе нахмурился Бог, устремив взгляд под потолок.

— Настольные игры, сэр, — мягко уточнил Джарвис. — Быть может, шахматы?

Задумчиво втянув щеки, Локи медленно поднялся на диване и, коснувшись кончиками пальцев подбородка, заинтересованно склонил голову набок.

— Много игр ты знаешь, Джей? — уточнил Лафейсон.

— Полагаю, в моей базе найдутся правила всех ныне известных человечеству, — отозвался ИИ. — У вас есть особое пожелание?

Растянув губы в коварной улыбке, Локи медленно кивнул и потянулся к бутылке с остатками содовой.

— Я бы предпочел сыграть в Хнефатафл*, — небрежно произнёс Бог, делая глоток.

____________________________________________________________________________

Хнефатафл — (иначе тафл) скандинавская настольная игра. Первые упоминания относятся к III веку н.э. Играли на досках с нечётным количеством клеток размером от 7×7 до 19×19. Обычно деревянные, доски часто имели отверстия в центре каждой клетки, куда вставлялись фишки со штырём, для удобства хранения и перевозки, также выделенные места для начальной расстановки фигур. Иногда использовали кубик, который показывал максимальное расстояние, на которое можно переместить фишку или может ли игрок двигать фишку (чёт — двигает, нечет — не двигает).

Описания правил на сегодняшний день практически отсутствуют.