9. (1/1)

Примечания от автора:Добро пожаловать на стекольный завод. Это - конец первой части, оно же - конец флешбэка. На всякий случай после прочтения главы перечитайте аннотацию и не проклинайте автора :)Приятного чтения! P.S. ПБ - включена, ни в чем себе не отказывайте! Через несколько дней, когда Ибо устало плетется после тренировки к дому Сяо Чжаня, ему на глаза попадается знакомый силуэт. Суккуб торчит на углу, как бельмо, и при виде Ван Ибо только усмехается. Демонстративно оглядывает с головы до ног, облизывается, и на пухлых губах блестит слюна. Ибо сглатывает, едва сдерживая тошноту. - Правду слухи говорят, ты за верховным магом хвостом ходишь, да все без толку, - ехидно хихикает суккуб, когда Ибо проходит мимо, намеренно цепляя его плечом. Ибо отлично знает, что ему стоит проигнорировать его слова, подняться на третий этаж и забыть о неприятной встрече, но он все равно останавливается как вкопанный, когда слышит издевательские нотки в нежном голоске суккуба. От него пахнет женскими духами и сигаретами, странное сочетание. - А ты что здесь делаешь? Чжань-гэ тебе тоже отказал, и не раз. Суккуб дергает хрупким плечиком, перекатываясь с пяток на носки. Сегодня в нем что-то изменилось, но Ибо никак не может понять, что именно. И только когда бессмертный откидывает с лица светлые пряди, до него доходит. Суккуб сегодня очень похож на него - те же волосы, похожая мешковатая одежда. В животе что-то болезненно напрягается, Ибо прикусывает губу. Тяжело сдерживаться, чтобы не дать суккубу пинка - раскусить эту падаль слишком просто. Он старательно копирует Ибо в мелочах, не решаясь полностью обратиться на людной улице.- У тебя тоже нет шансов, придурок, - выпаливает Ибо, не зная, от чего в груди так больно. Стоит представить, как Сяо Чжань прижимает к себе суккуба, как хочется согнуться пополам и вывернуться наизнанку. - Я терпеливый. Я подожду, - суккуб подмигивает, а затем расхлябанной походкой, так непохожей на уверенный шаг самого Ван Ибо, удаляется вверх по улице.- Придурок, - выдыхает Ибо сквозь зубы, мотая головой. Он уверен, что если он еще раз встретит его у дверей Сяо Чжаня, караулящего как хищник свою жертву, то вряд ли сможет удержать себя в руках. Кулаки до безумия чешутся поправить смазливое личико суккуба, чтобы он очень долго не мог найти себе жертву. С разбитым носом не так просто кого-нибудь склеить.Когда же Ибо заходит в квартиру, дверь которой открывается от одного касания, Сяо Чжань возится на кухне. Напевает что-то мелодично под нос, вытаскивает не глядя с полок баночки и склянки. Он такой красивый, что сердце замирает, а аромат корицы витает по всей квартире. Ибо вдыхает его полной грудью, довольно жмурится, бросая рюкзак с учебниками в коридоре. Орешек приветствует его добродушным мурчанием и вновь возвращается к созерцанию пылинок, что танцуют в лучах солнечного света. - О, привет! Ты рано! - Сяо Чжань при его появлении расцветает, Ибо даже кажется, что он вот-вот протянет руку, чтобы погладить по щеке или взлохматить волосы. Но нет, ничего подобного не происходит, Ибо прикусывает губу, сдерживая разочарованный вздох.Собственная одержимость Сяо Чжанем начинает вызывать у него искреннюю тревогу. - Садись, скоро будут готовы блинчики. Ты голоден?Ибо недавно обедал, но даже если Чжань-гэ предложит ему отведать отбивную из слона, он непременно согласится. “Все что угодно” - он повторяет это так часто, что почти уверен, что эта короткая фраза выцарапана на подкорке золотой иглой. Сфера, знакомая, почти родная, сама по себе появляется в руках, словно питомец, соскучившись, льнет к своему хозяину.- Магические блинчики? Звучит классно, - Ибо усаживается на высокий стул, вновь ощущая себя нелепым. С длинными, как у кузнечика, ногами, худой и узкоплечий, рядом с изящным Чжань-гэ он выглядит нескладным подростком. Даже суккуб в его личине выглядел гораздо сексуальнее.Сфера в руках коротко пульсирует теплом, а Ибо с замиранием сердца наблюдает, как лепестки внутри меняют цвет. Они перекатываются внутри, розовые и сладкие на вид, блестят, точно покрытые пыльцой с крыльев фей. Сливовые цветы вот-вот созреют для вина.- Магические? - Чжань-гэ смеется, щуря свои восхитительные глаза. - Нет, совершенно обычные, но вкус у них волшебный, вот увидишь. Фирменный рецепт Лу-Лу.Ибо пожимает плечами, раздумывая: когда же заговорить? И только когда на его тарелке вырастает горка блинчиков, политых сиропом, он набирается смелости для вопроса. Он думал об этом уже несколько дней, но ответ сможет принять только из уст Сяо Чжаня.- Чжань-гэ, что не так с моей невинностью?Металлическая лопатка падает из рук застигнутого врасплох Сяо Чжаня, и тот использует это как предлог не отвечать. Секунды тянутся и тянутся, и чуть позже все же Чжань-гэ тихо уточняет, не показывая лица:- А что с ней?Знай Ибо его чуть хуже, он бы поверил в его спокойствие - голос ровный, не скачет и не дрожит. Но это все фальшивое, напускное. Сяо Чжань загнан в угол, взят на прицел. Прежде чем ответить, Ибо торопливо набивает рот блинчиками, и слова звучат невнятно:- Ты мне и скажи. Феи, оказывается, очень болтливы. Расскажи сам, почему все на меня смотрят как на кусок именинного торта?Кончики ушей у Сяо Чжаня становятся малиновыми за долю секунды, и, возможно, стоило бы замять разговор, но нет никого упрямее Ван Ибо. Конечно, признаваться в том, что подслушал чужой разговор, он не станет, но можно получить правду и другим способом. Не только феи, но и кое-кто другой не смог удержать язык за зубами.Волшебник стоит к нему спиной, плечи напряжены до судороги. Он словно олень, пойманный в свет автомобильных фар, и голос звучит совсем беспомощно:- Что они тебе наговорили, львенок? Не слушай их.- Чжань-гэ, - Ибо дует губы обиженно, даже если никто не видит, - ты же помнишь, что мне не восемь лет? Пестики-тычинки давно пройденный этап, как думаешь?Если Сяо Чжань и думает о чем-то, так о том, как избежать смущающего разговора. К несчастью, Ибо знаток в том, как загонять людей в угол и вовлекать в неловкие ситуации, если дело того стоит. Он выжидает еще несколько минут, а затем шепотом просит:- Чжань-гэ, посмотри на меня.Он медленно оборачивается, и Ибо мигом жалеет о том, что вообще открыл рот. Таким он Сяо Чжаня не видел еще никогда, хотя успел пронаблюдать весь калейдоскоп его эмоций за несколько недель. Стоило ли вообще заводить этот разговор? Может, следовало его закончить, когда Сяо Чжань дал понять, что не хочет беседовать на эту тему?Но Чжань-гэ смотрит глаза в глаза, на высоких скулах переливается очаровательный румянец. Прежде, чем сказать хоть слово, он коротко выдыхает, как будто смиряется с неизбежным.- Ты знаешь, дело вовсе не в биологии, - Сяо Чжань кривит губы, - и даже не в морали. Люди не жалеют о том, как растрачивают себя, но лишь потому, что не знают цены, которую им приходится за это платить. Он замолкает, откладывая в сторону лопатку, выключая плиту. Теперь все становится слишком серьезным, и в животе у Ибо что-то пульсирует тревожно. Хочет ли он знать?- Я мог бы устроить тебе целую лекцию, с подробным описанием ритуалов, где можно использовать чистейшую энергию, которой ты обладаешь. Мог бы расписать возможности, которые будут открыты для тебя, если знать, кому эту энергию предложить. Я мог бы, но не стану.Ибо прикусывает губу, чтобы не захихикать нервно: Чжань-гэ обходит слово “девственность” с такой же боязливой аккуратностью, с какой домашнее животное остерегается проезжей части. Ходит по краю, пугливо озираясь. И делает вид, что говорит о чем-то другом. - Почему?Горячая ладонь прикасается к его щеке, Ибо и не заметил, как Сяо Чжань оказался так близко. Его вновь окутывает запахом морской соли, и так хочется податься вперед, вжимаясь лицом в изгиб шеи. И только вкрадчивый, бархатный шепот удерживает его на месте. - Потому, что это все неважно. Львенок, пообещай мне одну вещь. - Все что угодно, - голос от волнения становится хриплым, едва слышным. Ибо чувствует, как слабость, словно дурная кровь, распространяется по телу. Сяо Чжань выдыхает шумно, обдавая теплым воздухом ухо, и кажется, что сережка вот-вот расплавится, потечет вниз по телу раскаленным металлом. И срочно необходимо чуть разрядить обстановку.Ибо тихо хихикает, не в силах отвести глаз от лица Сяо Чжаня:- Если ты сейчас мне скажешь, что первый раз должен произойти по любви, я тебя тресну.Сяо Чжань от удивления приподнимает брови и чуть отстраняется. - Дело не в морали и не в романтической чуши, - повторяет он терпеливо, сжимая руки на плечах Ибо до легкой боли. - Это должен быть только твой выбор. Не поддавайся соблазну обменять ее на все, что тебе будут сулить бессмертные. Мы имеем привычку жестоко обманывать, львенок. Ибо смотрит на то, как двигаются губы, и скулы сводит от желания. Но невероятным усилием воли он заставляет себя поднять взгляд. Разговор серьезный, но губы все равно дрожат, норовя растянуться в самодовольную ухмылку.- Я все понял, Чжань-гэ. По любви и не с бессмертным. - Умница, - резюмирует Сяо Чжань, ощутимо расслабляясь, и треплет его по волосам. - Итак, как тебе блинчики?Весь вечер они смотрят дурацкие шоу по телеку, которые прерываются на рекламу из мира бессмертных, но Ибо пропускает слова мимо ушей. Он сжимает в руках сферу, лениво опираясь плечом на плечо Сяо Чжаня, и пытается привести собственные мысли в порядок. Сяо Чжань так и не дал однозначного ответа на вопрос, но он уже и не нужен. Вместо этого он дал гораздо больше другой пищи для размышления. Наверное, Чжань-гэ льстит его детская влюбленность, которую Ибо уже и не скрывает. Приятно, когда за тобой ходят хвостом, преданно заглядывают в глаза и ловят каждое слово. Задерживают дыхание на долгую минуту, когда ты появляешься рядом. Но нет смысла обижаться, что ему не отвечают взаимностью. Какая взаимность, о чем вы? Семнадцатилетний мальчишка, мечтающий о славе, и волшебник, в чьих руках заключена невероятная мощь? Полная чушь, он и сам это понимает, без лишних объяснений. То, что его поведение скорее напоминает зацикленность, не является секретом, но днем он старается держать себя в руках, чтобы не доставлять Чжань-гэ проблем. Но по ночам - по ночам ведь можно? - его одолевают такие жаркие сны, что утром стыдно смотреть в глаза собственному отражению. Ибо списывает и мокрые сны, и собственную одержимость на гормоны и первую любовь. Он не встречал никого удивительнее и красивее Чжань-гэ, и эти чувства сбивают его с ног ураганом своей силы. Но многие его одноклассники и приятели давно прошли этот позорный этап, а он… Мама, с которой он пытался поговорить, без конкретики, о своем теле, которое становится странным и как будто бы чужим, только взлохматила ему волосы на затылке:- Ты поздний цветок, мой милый. Это довольно трудное время, но ты справишься. Каждый мальчик проходит через это, рано или поздно. Не веришь мне - спроси отца.Лезть с вопросами к отцу, который от усталости засыпал перед телевизором еще до ужина - без выходных пытался заработать на его обучение - было бы просто верхом наглости. Ван Ибо отмахнулся от этой идеи как от недовольной пчелы.“Ты справишься” - конечно, справится, каждую ночь справляется. Мама хочет как лучше, а Ибо страдает, не зная, куда деваться от мучающего, постыдного желания, что терзает каждую ночь. Если бы Сяо Чжань узнал, как он всхлипывает по ночам, толкаясь в собственные пальцы, сложенные кольцом, выставил бы его за дверь раньше, чем Ибо смог бы оправдаться. Одно дело - смотреть влюбленными глазами, и совсем другое - использовать образ Чжань-гэ подобным образом.Но если Сяо Чжань и чувствует напряжение, которое копится между ними, то ничего не говорит. - Тебе уже пора? - сонно моргает Чжань-гэ, когда Ибо с сожалением поднимается с дивана. Он и так задержался, не стоит заставлять маму волноваться еще сильнее.- Да, а то пропущу последний автобус. Сяо Чжань провожает его до порога, и он такой домашний и уютный в растянутом свитере, с Орешком на руках, что уходить совсем не хочется.- Завтра в то же время? - Чжань-гэ прячет зевок в ладони, а затем машет Ибо кошачьей лапой. - Ага. Ну, пока, - Ибо натягивает кеды, забрасывая на плечо рюкзак, а затем коротко хлопает себя по карманам в поисках телефона. Он почти готов уйти, но смутная мысль толкает его в спину, вынуждая притормозить.- Чжань-гэ, - зовет он, неуверенный, что сможет правильно сформулировать ее. Слишком уж расплывчаты воспоминания о дне рождения Сяо Чжаня, и образ девчонки, которую лишили тени, всплывает из-под толщи других забот как весенний утопленник из-подо льда. - Что сделала та девушка?Сяо Чжань замирает, смотрит искоса, прежде чем спросить:- Почему тебя это тревожит? Она уже не представляет угрозы.Орешек согласно мяукает, щурит подозрительно свои золотые глаза.- Но она же не первая, правда?Этот вопрос как будто бьет Сяо Чжаня под дых. Он крупно вздрагивает, подтягивая кошку к груди, и шепчет:- Не всем нравится, что я занимаю пост верховного мага. Ты же слышал ее? Она была из тех, кто хочет чистоты для магии, как в старые-добрые времена. Но она и не могла мне навредить - пушечное мясо, отвлекающее на себя внимание. Настоящий злодей своего лица так просто не покажет.Ибо проводит языком по пересохшим губам. Про ортодоксов он уже слышал, даже встречался с ними, неужели есть представители магического сообщества, которым так не по нраву Сяо Чжань, что они готовы убить его? Он думает об этом и почти сразу же отвешивает себе мысленную затрещину: конечно, есть. Мэн Цзыи об этом говорила не так давно. На Чжань-гэ совершаются нападения, но это было уж совсем какое-то беспомощное.- Если она не и не могла ничего сделать, то - зачем?Чжань-гэ улыбается невесело, почесывая Орешка за ухом:- Предупреждение. Кто бы ни хотел донести до меня, что стоит опасаться, ему вполне удалось. А теперь беги, львенок, иначе автобус уйдет без тебя.***Стоит выйти из дома, как Ибо тут же натыкается взглядом на суккуба. Тот больше не караулит у двери, видимо, не желая попасть под горячую руку, а занимает наблюдательный пост у бакалеи через дорогу. Движение плотное, расслышать что-то на таком расстоянии почти невозможно, но суккуб отрывается от своего телефона в тот же миг, как Ибо делает первый шаг из дверей.С несколько секунд они таращатся друг на друга. Ибо и сам не знает, как угадывает суккуба среди десятков других прохожих, но интуиция не подводит - это именно он. Облик мерзкая пакость носит совершенно другой, уже не пытаясь копировать его самого, но даже в плоской девчонке в полосатых гетрах и короткой юбке безошибочно можно опознать суккуба, вышедшего на охоту. Есть в нем что-то неправильное, как будто бы чужеродное.Суккуб машет Ибо ладонью, словно намекает, что терпения ему не занимать. А затем поднимается с места, одергивая юбку, и дефилирует по улице, привлекая заинтересованные мужские взгляды. То, что он вернется, не подлежит никакому сомнению, Ибо хочется блевать, как только он представляет этого воображалу в постели Сяо Чжаня. Мерзость какая!Всю дорогу до дома, в затихающем метро, в сонном автобусе, Ибо дрожит от ненависти. Иррациональные чувства, которым не должно быть места в его сердце, но он упрямо сжимает кулаки и сглатывает с трудом. Что-то ему подсказывает, что даже самая надежная крепость сдастся, если осаждать ее достаточно долго.Он бездумно выходит на нужной остановке, блуждает по улицам, надеясь как можно быстрее добраться до дома, и даже не успевает испугаться, когда в тихом переулке, совсем рядом с ним, взрывается продуктовая палатка. Яркая вспышка оранжевого огня, бесшумного и смертоносного, ослепляет в один миг. Ибо шипит, когда щеку обжигает болью - то ли пламя лизнуло нежную кожу, то ли обломок от крыши прилетел, но перед глазами темно, он почти полностью слеп. Только размытые очертания фигуры перед собой и смутный блеск лезвия, занесенного над головой. - Не подходи! - хрипит Ибо, отступая, но почти тут же спотыкается. Асфальт обдирает ладони, наверняка оставляет на светлой толстовке грязные разводы, но какое может быть до этого дело, когда твое нутро вопит о приближающейся опасности? Он поднимается, но от страха и боли его штормит, ноги не держат крепко. Рюкзак, который он держит за лямку, чиркает об асфальт.Зрение восстанавливается медленно, и фигура начинает проступать детальнее, но разглядеть Ибо не удается ничего. Громкий свист, похожий на звук, с которым мимо проносится скоростной поезд, и оружие в руках человека, который явно хочет крови, подергивается серой тенью. Угрозу заслоняет мешанина из чешуи и когтей - извилистое гибкое тело легонько толкает Ибо в плечо. Бой между тем, кто хотел напасть и тем, кто пришел на выручку, едва ли длится дольше минуты. Скрежет клыков, звон металла и тонкий визг, на смену которым приходит лишь тишина и щелчки догорающего киоска.Ибо крепко зажмуривается и вновь оседает на землю, прижимая к себе рюкзак. Шорох, затем еще один, словно осыпаются на асфальт сухие листья.- Вставай, - хмыкают над головой, - никто больше не попытается снести тебе голову с плеч. Исин за руку вздергивает его вверх, и Ибо еще несколько минут пытается отдышаться. Сердце колотится в глотке, живот подводит от страха, потому что он теперь особенно четко понимает, что был в двух шагах от гибели.- Кто это был? - Ибо украдкой заглядывает через плечо Исина, но улица пуста. Тот, кто пытался на него напасть, давно уже сбежал. Или мирно покоится в желудке дракона, будучи безжалостно проглоченным. История умалчивает.Исин заправляет за ухо прядь волос, вновь хмыкая:- Кто знает? Быть может, грабитель, которому приглянулась твоя сумка. Или бессмертный, которому твоя дружба с Чжань-Чжанем поперек горла стоит. Кто может сказать наверняка?Они недолго молчат, и колени уже перестают подрагивать от ужаса. Все закончилось, но мысль о том, что могло случиться, если бы Исин не оказался рядом, не отпускает.Ибо дергает рюкзак за лямку и заглядывает в глаза дракону:- Тебя послал Сяо Чжань?Исин раздумывает, складывая руки на груди. В глубине его золотистых глаз тлеют искры:- Вполне возможно. Но что, если нет?- Тогда не говори ему, - дрожащим голосом выпаливает Ибо, всем телом чувствуя синяки и ссадины. Если Чжань-гэ узнает, что на него напали, хлопот не оберешься. Он перестанет быть таким мягким и расслабленным, а Ибо не продохнет от непрошенной заботы.То, что он слышит следом, мигом сбивает с нужной мысли. Исин окидывает его взглядом, нечитаемым и странным, а затем спрашивает невпопад:- Ты же скоро уезжаешь?Ибо не помнит, чтобы делился с драконом планами на жизнь, но все равно кивает. - Да, в Корею. В конце следующего месяца.Тихий шепот в ответ ранит больнее ножа:- Поскорее бы тебе уехать, иначе накличешь беду.Ибо знает, о чем именно он говорит.***Исин провожает его до дома, без конца болтая, но вряд ли Ибо слышит даже десятую часть из его рассказов. Рядом с местом трагедии он оказался совершенно случайно, в соседних домах живет кто-то из его друзей, а в истинную форму перекинулся, повинуясь инстинкту.Ибо не успел разглядеть настоящего дракона, только гибкий, как у ящерицы, хвост, покрытый черной и золотой чешуей, да горящие пламенем глаза. На просьбу не говорить Сяо Чжаню, Исин хмурится, кривит губы, но дает обещание молчать. Ибо ему действительно благодарен. Сам рассказывать Чжань-гэ о том, что едва не попрощался с жизнью, он не станет даже под дулом пистолета. Исин все равно не сдастся, будет приглядывать мельком, но Ибо согласен даже на это. Лишь бы Сяо Чжань не знал.Но с того вечера что-то меняется. Он все так же встречает каждый день суккуба, но больше не тревожится. Как будто близость смерти отрезала все неважные события, оставив только бегущие, как весенний ручей, дни. Ибо разговаривает с цветами, убеждая их поскорее расцвести. Месяц подходит к концу, но в груди разливается странное чувство тоски - всего только месяц, а кажется, что целая жизнь. Он коллекционирует воспоминания о времени, проведенном с Сяо Чжанем, как хранит свои сокровища в коробке под кроватью. И есть в его длинном списке сладких встреч одна, совершенно особенная.Сяо Чжань появился в его спальне уже после полуночи, в разгар штурма данжа в какой-то странной игре, которую Ибо терпеть не мог, но использовал в качестве убийцы времени.Когда распахнулась дверь комнаты, а вместо привычных обоев он увидел зеленый луг, то с губ сорвалось удивленное:- Когда я успел уснуть?Некоторые его сны были так фантасмагоричны, что перепутать их с реальностью не было никакого шанса. Но улыбающийся Сяо Чжань, который перешагнул порог и протянул руку, вполне мог оказаться видением.- Пойдем, львенок, я хочу тебе кое-что показать.Ибо вскочил и бросился в распахнутую дверь, как был, в домашней майке и шортах, на ходу ловя сферу, протянутую Чжань-гэ. В лицо ударило запахами свежей травы, остывающей после дневной жары землей и далеким морем.- Смотри! - шепнул Сяо Чжань, усаживаясь на землю и запрокидывая голову. Ибо поднял лицо к небу и потерял дар речи: сотни разноцветных комет, пересекающих небосвод, создавали неповторимый кружевной узор. Их было так много, что можно было потратить несколько лет, только бы пересчитать их все.Сяо Чжань долго молча любовался звездопадом, а его профиль выделялся на фоне искрящегося неба тонким контуром. Ибо не мог оторвать глаз, ощущая, как в животе порхают трепещущие бабочки. Или что-то иное?Он дрожал от обуреваемых чувств, не в силах сдвинуться с места, пока Сяо Чжань не обернулся к нему, указывая на сферу:- Осталось совсем чуть-чуть, львенок.Он был совершенно прав. Цветы в сфере давно стали лиловыми, но только-только стали разворачивать свои лепестки.Ибо рухнул в траву как подкошенный, чувствуя голыми плечами как щекочут травинки, как пульсирует теплом земля. Ощущение безграничного счастья захлестнуло его приливной волной. Только он, Сяо Чжань и бесконечное небо над головой.Сяо Чжань учит его магическому покеру - паре фишек, которые доступны и простым смертным. И притворно злится, когда Ибо с невинным личиком обыгрывает его три раза, забирая все стоящее на кону. Там нет ничего ценного - несколько монет россыпью и пара купюр, но Ибо впервые в жизни чувствует себя победителем. Когда Сяо Чжань притворно сетует, что дети слишком быстро растут, Ибо прячет улыбку. Хочется записывать этот голос и прослушивать перед сном, в качестве колыбельной. В такие моменты он забывает и про покушение, и про суккуба, который не сдает позиций.Сердце сладко трепещет, когда он ловит на себе странные взгляды Чжань-гэ - одновременно и жадные, и грустные. И искренне радуется, если к нему прикасаются - Сяо Чжань в хорошем расположении духа очень тактильный, а его объятия - самые теплые на свете. И даже задержавшаяся на пояснице рука, губы, скользнувшие по скуле мимолетно, - все это становится привычкой, даже если чуть позже Сяо Чжань становится хмурым и неразговорчивым. Ибо все равно украдкой улыбается, как будто ему вручили ценный подарок и приказали держать его в секрете. Словно между ним и Чжань-гэ есть какая-то тайна, другим недоступная. Но в один день тонкая нить, зарождающаяся между ними, лопается. И в этом виноват вовсе не Ван Ибо.***Сяо Чжань ведет себя странно. Сегодня суббота, самый его любимый день, но Чжань-гэ выползает из спальни уже после обеда. Ибо хмыкает, думая, что очередная вечеринка не прошла бесследно - Сяо Чжань почти не пьет, но кто знает, чем могло закончиться безудержное веселье? Однажды побывав на празднике бессмертных, можно смело говорить, что знаешь их все.Но Сяо Чжань, действительно, какой-то подозрительный. Улыбается рассеянно, глядя куда-то в пустоту, как будто мысли его не отпускают, и когда Ибо вглядывается чуть пристальнее, то мигом вспыхивает. Ревность вгрызается в сердце тремя рядами ядовитых клыков, заставляя задыхаться.Конечно, он ничего не знает о сексе на практике, только в теории, но губы Чжань-гэ зацелованы почти до крови, а сложить два и два не так уж трудно.Злость рвется изнутри, клокочет в горле, и на ум приходит странная, едва оформившаяся мысль, что сегодня он не встретил суккуба у дверей. Не встретил, потому что тот уже добился своего.Ибо открывает рот, чтобы сказать - хоть что-нибудь сказать - но Сяо Чжань вскидывает голову, обжигая взглядом. “Молчи”.В голове что-то с хрустом лопается, наверное, терпение, и Ибо подрывается с места, пугая кошку. Рюкзак, как и всегда, валяется у двери, и он подхватывает его так резко, что трещит ткань. Ревность, равной по силе он никогда не испытывал, дурманит голову. Следует уйти, сбежать, пока он не наговорил лишнего и окончательно не испортил все, что их связывает. - Постой! - хрипло окликает его Сяо Чжань, не делая, впрочем, попытки подойти. Так и стоит у кухонного стола, сжимая в пальцах стакан воды. - А как же сфера?Ибо кривится от боли и обиды, которые разрывают ему грудь:- Пропущу один день. Не буду мешать твоему отдыху, ночка-то бессонная выдалась.Яд в его голосе заставляет Чжань-гэ растеряться, и он смотрит молча на то, как Ибо обувается, сминая задники и заталкивая шнурки за край.Обуться нормально можно и позже, на улице, ведь каждая лишняя минута, проведенная в этом доме, невыносима. Невыносимо смотреть и на самого Сяо Чжаня - из-под воротника виднеется багровый след засоса. С чьим бы обликом ни провел эту ночь Чжань-гэ, его не жалели. Сферу Ибо аккуратно кладет на этажерку, зная, что она обязательно дождется его.- Львенок, - беспомощно и виновато выдыхает Сяо Чжань, делая шаг вперед. У него такой умоляющий взгляд, что Ибо даже колеблется, хватаясь за дверную ручку, как за спасительный плот. Но перед глазами встает картинка, как Чжань-гэ жадно целует - целует не его. Ибо выметается за дверь со скоростью света.Где-то на середине пути он обессиленно опускается на ступеньку, утыкаясь лицом в ладони. Слезы горячие и очень соленые, а обида и тоска рвут изнутри в клочья. Он и думать не мог, что может быть так больно. Боль физическая - от падения на скейте или прихлопнутого дверью пальца - не идет ни в какое сравнение. К сердцу не приложишь мазь, не сунешь его под холодную воду. Ибо давно уже понял, что у него нет шансов и не претендовал особо, но зачем вот так? Скинул бы хоть сообщение, и Ибо остался бы дома. Пошатываясь, он поднимается на ноги и идет, не видя перед собой дороги. И на следующий день он заходит в квартиру Сяо Чжаня, не поднимая головы. Он бы с удовольствием обошел этот дом третьей дорогой, но кто-то должен греть сферу. Но его встречают только тишина и спокойствие, и Орешек, которая бросается к ногам. Сяо Чжань снова ушел по своим таинственным делам. Возможно, так даже лучше?Ибо коротает день, не вставая с дивана и чутко прислушиваясь к звукам - когда же вернется Чжань-гэ? Но шорох развернувшегося портала все равно становится для него сюрпризом.- Чжань-гэ? - сдавленно спрашивает Ибо и почти сразу же понимает, что ошибся.Портал соткан из темно-алого стекла и пахнет кровью. Хаосюань, появившийся из него, бледен и зол.- Где он? - выплевывает он вместо приветствия, а затем начинает озираться по сторонам, и от его криков закладывает уши. - Подлый колдунишка! Ты обманул меня!Хаосюань рвет и мечет, бросается из комнаты в комнату, и Ибо очень страшно. Еще страшнее становится, когда белые от ярости глаза останавливаются на нем. Хаосюань явно не в себе - взгляд дикий, на губах вскипает слюна. Ибо не в силах противостоять обиженному бессмертному, когда тот приближается и рывком выхватывает сферу из его рук. Тоненько звенит хрусталь, сжимаемый сильными пальцами, которые могут переламывать бедренные кости без усилия.- Интересно, как будет визжать господин верховный маг, если я уничтожу любимую игрушку его драгоценного мальчика? - Хаосюань усмехается, наслаждаясь отчаянием и ужасом Ибо, но тот даже не может пошевелиться. Руки-ноги такие тяжелые, неподъемные. А затем он сжимает сферу, и хрупкое стекло трескается, осыпаясь на пол мешаниной лепестков и стеклянной крошки.- Нет! - если бы от собственного крика можно было оглохнуть, то Ибо больше никогда не стать певцом. Он бросается вперед, сгребая бесценные цветы руками, и убей его сейчас Хаосюань, он и не заметит. Ибо плачет, плачет так горько, что Орешек начинает тихонько подвывать. Трется об руки, изрезанные осколками, тычется носом в лицо. Он не видит, как уходит Хаосюань, как закрывается за его спиной портал. Обессиленный и разбитый, он вырубается прямо на полу, глядя на то, как солнце заходит за горизонт, чувствуя тепло Орешка, которая прижимается к его груди. И не слышит, как распахивается одна из разноцветных дверей, возвещая о возвращении хозяина.***Он просыпается в кровати Сяо Чжаня, и первое, на что натыкается взглядом - нетронутая сфера на подушке рядом. Орешек подскакивает, как только он с трудом открывает опухшие от слез глаза, придвигается ближе и нежно трогает лапой щеку. В этом жесте столько заботы и любви, что Ибо готов вновь разрыдаться. Из-за неплотно прикрытой двери слышится шипение масла. Сяо Чжань вернулся и вновь колдует на кухне над очередным кулинарным шедевром. Ибо долго-долго смотрит в потолок, даже не зная, как показаться волшебнику на глаза.Но он перебарывает неожиданную робость и выползает из комнаты, накинув на плечи одеяло и прижимая к сердцу сферу. Чжань-гэ бросает короткий взгляд через плечо и почти тут же отворачивается.- Доброе утро.- Мама опять считает, что я остался у друзей? - спрашивает Ибо хрипло, горло все еще болит, словно он наглотался соленой морской воды.Чжань-гэ недолго молчит, прежде чем ответить.- Прости. Я не подумал, что Ван Хаосюань сможет сломать мою защиту. Моим вещам он не сможет причинить вреда, но я совсем забыл защитить тебя. Как и всегда.Улыбка, в которую Ибо влюблен, такая грустная и натянутая, того и гляди лопнет, как гитарная струна. Но Сяо Чжань еще не закончил, и говорит он через силу, как будто его душит вина. Возможно, так и есть?- Я слишком давно не имел дел со смертными. Иногда я забываю, что вы слишком… что ты слишком хрупкий. Прости меня, львенок.Ибо прощает почти сразу же. И ночь, которую провел Сяо Чжань с кем-то другим, и нападение Хаосюаня. Он не имеет права жаловаться на чужую личную жизнь, сфера в порядке, а значит, все хорошо.И в следующий момент Чжань-гэ притягивает его к себе, мимолетно прикасаясь губами к виску. Ибо крепко зажмуривает глаза, впитывая ощущение чужого тепла.***Их недопонимание быстро сходит на нет, и Ибо даже забывает, что они вообще ссорились, но все сильнее начинает скучать. Уходит каждый вечер, в любую минуту желая повернуть назад, считает минуты и часы до момента, когда снова зайдет в дверь, которой не существует и увидит любимую улыбку.Суккуба он больше не встречает, Сяо Чжань молчит, а Ибо не спрашивает. Зачем? Между ними воцаряется мир, но он начинает ловить на себе странные взгляды, которые не может расшифровать. Виноватые и обжигающие, как будто на дне зрачков тлеют угли.Чжань-гэ к нему становится еще ласковее, и Ван Ибо пользуется этим. Чувство вины отличный рычаг, Ибо не стесняется давить на него со всем пылом семнадцатилетнего. Волшебник словно пытается выпросить еще одно прощение: по одной лишь просьбе устраивает в гостиной звездопад - звезды-иллюзии опускаются на пол и рассыпаются искрами, не оставляя на паркете следов. Рассказывает Ибо про свое путешествие - искал какой-то артефакт для Сун Цзияна, чьи глаза по-прежнему видят только тьму. И даже позволяет лечь головой к себе на колени, пока выплетает то самое заклинание - Ибо видит это впервые. Округлые петли магии скользят по призрачным спицам, Ибо чувствует себя почти отомщенным, но в груди что-то жжется, ни вытравить, ни песком засыпать.- Совсем скоро, львенок, - шепчет Сяо Чжань, считая петли, чтобы не ошибиться. У них только одна попытка. И, наконец, настает день, которого Ибо так ждет и так боится. Сяо Чжань радостно восклицает: “Сегодня!”, едва Ибо появляется в дверях. Рюкзак сразу же выпадает из ослабевших пальцев.- Правда? - от волнения садится голос, Ибо подходит к волшебнику на ватных ногах. - Так скоро?- Месяц уже на исходе, - Сяо Чжань прикасается к его запястью, как будто пытается прощупать пульс, и руки у него холодные как лед, побочное проявление магии. Он улыбается - грустно и тепло, сердце отчего-то начинает болезненно ныть.Сфера раскалывается в руках Ибо на две равные половины, семилистники в ней лиловые и в полном цвету. Трясущимися пальцами он передает драгоценные цветы Чжань-гэ и тот принимает их с легким поклоном.То, как Сяо Чжань варит вино, похоже на мистический танец. Порхают руки, опуская паутину заклинания в воду котелка, туда же отправляют цветы, а затем по кухне плывет фруктовый аромат, от которого кружится голова. Долгий час варево булькает на огне, и за это время Ибо искусывает губы в кровь. Терпение не его конек.- Готово! - шепчет Чжань-гэ, переливая рубиновую жидкость в узкий сосуд и протягивая его Ибо. - Пей, прямо сейчас.Ибо мигом опрокидывает в себя варево. На вкус вино горчит, но вполне вкусное. Ничего удивительного, у Чжань-гэ все вкусно, от блинчиков до волшебных зелий.Прислушивается к себе, но ничего особенного не происходит. Где же хваленая удача?Сяо Чжань смотрит на него с интересом:- Ну как?Ибо жмет плечами под свитером: кроме легкого опьянения ровным счетом ничего. - Теперь тебе будет сопутствовать такая удача, что даже небожители будут тебе завидовать, - улыбается Чжань-гэ и вскользь касается его руки, пальцы снова замирают там, где бьется пульс. - Что насчет платы? - в горле все еще першит от горечи, но Ибо прекрасно помнит требование. Каждое волшебство должно быть подкреплено оплатой. Он готов на все - ну, почти. Разве что не собирается отдавать конечности - они ему еще пригодятся. Что Сяо Чжань потребует? Его кровь, первенца или что-то совсем странное? Может быть, все-таки его девственность? Уши начинают алеть от одной только мысли. Чжань-гэ безжалостно кусает губы, и те наливаются сливовой, темной кровью. Ибо с трудом сглатывает и на мгновение ему становится страшно. Впервые ему приходит на ум странная мысль: он так легко доверился колдуну и теперь места не может себе найти, терзаясь неизвестностью.- Чжань-гэ? - зовет он, не в силах сдержать дрожь в голосе. Сяо Чжань улыбается ослепительно, как и всегда, но только слепой не увидел бы грусть, которой эта улыбка сочится. Такого раньше не было, он уверен. Успел изучить Чжань-гэ вдоль и поперек за короткий месяц и один лишний день, проведенные бок о бок. - Львенок, не уверен, что если я озвучу, ты воспримешь все правильно.Руки покрываются мурашками - да что же он собирается забрать? - Все, что угодно, - наверное, в его взгляде Сяо Чжань может различить страх, но отчего-то он знает, что Чжань-гэ никогда не навредит ему. - Тогда - поцелуй, - Сяо Чжань внимательно следит за его реакцией, и щеки Ибо мгновенно вспыхивают. Ах, вот он о чем. И сразу же все встает на свои места. Правила. То дурацкое правило, из-за которого Сяо Чжань не разрешал целовать себя раньше. Берег для оплаты.- Конечно, не вопрос. Сейчас? - Ибо старается изображать деловой подход, но внутри все переворачивается. И он тянется дрожащими ладонями к высоким скулам, не в силах оторвать взгляда от родинки под губой.- Все не так просто, послушай, - Сяо Чжань перехватывает его запястья, прижимая к своей груди. - Есть еще кое-что, о чем ты должен знать. Он колеблется, подбирая верные слова. Ресницы откидывают на скулы тень, Ибо внутри весь обмирает от любви и иррационального страха. - Когда я тебя… когда я получу свою оплату, ты все забудешь.- Забуду поцелуй? - уточняет Ибо, не совсем понимая, отчего Сяо Чжань выглядит таким несчастным.- Все, - он обводит рукой комнату, и Ибо понимает. Все - это совсем все, никаких поблажек.Целый месяц аккуратно будет удален из его памяти безвозвратно, оставив после себя только привкус сливового вина. А что дальше? Он будет считать, что удачлив по праву рождения под счастливой звездой, покорит десятки горизонтов, а при упоминании имени “Сяо Чжань” станет хмуриться и отвечать: “Кто-кто? Нет, не знакомы”?Становится так больно, что он резко выдыхает, отшатываясь.- Зачем ты так, Чжань-гэ? - от слез глаза нещадно жжет. - Я думал, мы друзья.Сяо Чжань вновь кусает губы - ему тоже нелегко, Ибо видит, но не собирается брать за это ответственность. Скажи Чжань-гэ раньше, он может быть и смог бы подготовить себя к такому исходу, не стал бы привязываться. Теперь что прикажете делать? - Это не больно, - мягко говорит Сяо Чжань, как будто уговаривает ребенка принять мерзкий сироп от кашля или перетерпеть прививку. - Если ты сейчас забудешь, то и жалеть не сможешь. Нет воспоминаний - нет сожалений.- Брехня! - Ибо отталкивает от себя пустой пузырек сливового вина, во рту становится еще горше, но теперь уже от обиды. - Почему ты не сказал раньше?! Зачем мне все забывать?Чжань-гэ неуловимо меняется, он пребывает в том своем “особенном настроении”, когда Ибо старается не показываться ему на глаза. Словно кто-то холодный и жестокий смотрит на мир через глаза Сяо Чжаня, говорит его голосом. Это не он, твердит себе Ибо, смаргивая слезы обиды, это не он. - Сегодня ты доволен тем, что есть, но что будет завтра? И ты вновь придешь просить помощи. Вернулся однажды? Вернешься и потом. Ты прав, мы друзья, и я не смогу тебе отказать. А дальше мне будет гораздо больнее с тобой расставаться, так что, лучше закончить здесь. Ты меня понимаешь, Ван Ибо?Он редко обращается по полному имени, а значит все, что происходит сейчас - не шутка и не розыгрыш. Чжань-гэ совершенно серьезен. “Он сотрет мне память в любом случае” - с холодеющим сердцем понимает Ибо. “Даже если не получит свою оплату. Уже все решил”. Что ж, лучше закончить здесь. Чжань-гэ прав, потом будет намного тяжелее. Он шмыгает носом, расправляя плечи.- Мы когда-нибудь еще встретимся? - от слез, которые он так старается сдерживать, заложило нос, голос звучит гнусаво и жалко, но взгляд Чжань-гэ светлеет, словно тают многовековые льды под теплом долгожданного солнца.- Кто знает, львенок? Я никогда не был силен в искусстве предсказаний. Иди сюда.Они сейчас, наконец, поцелуются, а у него из носа течет, словно кран открыли. Лицо наверняка опухшее и красное, Ибо прекрасно знает, что не умеет красиво плакать - покрывается пятнами, глаза превращаются в щелочки.Сяо Чжань мягко целует его - теплое прикосновение, скользит губами по щеке и жарко выдыхает в ухо.- Такой юный, - в его голосе слезы, Ибо чувствует его печаль всем своим телом. Меркнет свет, погружая квартиру Чжань-гэ во тьму, и только глаза его светятся - Ибо тянется вперед, жадно приникая губами к губам. Если здесь будет поставлена точка, он должен насытиться на годы вперед, даже если не будет ничего помнить. Это больше, чем требуется, но губы такие сладкие, что невозможно оторваться, и Сяо Чжань тихо смеется:- Это мне на чай?Сердце Ибо дает трещину, когда он понимает, что еще минута и все, они попрощаются навсегда. Такое просто невозможно забыть!Если Ибо и понимает что-то, так это то, что в плату точно не входят легкие поцелуи, как прикосновение гусиного пера - Чжань-гэ собирает с его мокрых щек слезинки.- Прости, львенок, так будет лучше. Однажды я приду на твой концерт, обещаю.- Только попробуй не прийти, - шепчет Ибо в ответ, смиряясь с судьбой, - даже если я об этом не узнаю.Сяо Чжань тихо смеется, целуя его снова и снова.Тьма сгущается, перед глазами все плывет. Ибо распахивает объятия, позволяя ей себя поглотить.На утро он просыпается в своей постели, долго смотрит в белый потолок и кусает губы. Мама заглядывает к нему, чтобы позвать завтракать, и удивляется:- Тебе что-то приснилось?- Да, чудесный сон, - он жмурится, вспоминая прикосновение чужих губ во сне. Во рту становится сладко-сладко, но Ибо не может вспомнить черты лица - один только силуэт. К обеду последние отголоски сновидения стираются из его памяти. Ибо не испытывает никаких сожалений.Конец первой части.