7. (1/1)

По коже бегут мурашки, когда Ибо подается вперед, крепко зажмурив глаза.Страшно, страшно, так страшно, что в голове не проскальзывает ни единой толковой мысли, только колкие и четкие щелчки метронома. Точь-в-точь как в тишине танцзала, когда он снова и снова отрабатывает новую связку. И сердце так громко бухает в груди, что ребра трещат, вот-вот грозясь разлететься на осколки.Ибо представляет этот поцелуй, словно он уже произошел: теплые, сладкие губы, сбитое дыхание у обоих. И протягивает руку, дрожащими пальцами зарываясь в темные пряди на затылке Сяо Чжаня. Когда он касается кожи шеи - гладкой и чуть влажной, все тело пронизывает электричеством - Ван Ибо сам себе не верит, что решился, что осмелился.Но вино феноменальной удачи еще не готово, ему просто не может так повезти. Прохладные пальцы еще раз нежно гладят скулу и неумолимо прижимаются к его приоткрытым губам, ложась поверх. Ибо распахивает глаза ровно в тот момент, чтобы выжечь на роговице картинку: нахмурившись, Чжань-гэ отстраняется.- Львенок, не стоит.Глаза нестерпимо жжет, воздуха не хватает. Ибо начинает трясти от обуреваемых чувств, тяжелая обида вонзает свои ядовитые зубы в его сердце, разбивая его на части. Разве можно ощущать себя еще более ничтожным? Очень сомнительно.Ибо не знает, что Сяо Чжань видит в его глазах, но волшебник тут же подается вперед. Обнимает, успокаивающе прижимаясь щекой к виску, и делает этим только хуже. - Не надо, - Ибо вяло отпихивает его в сторону, смаргивая с ресниц крупные соленые капли. У него некрасиво алеет кончик носа и опухают глаза, как бывает каждый раз, когда он плачет, и совсем не хочется показываться Сяо Чжаню в таком виде. В голове горячо и шумно, под языком разливается невыносимая горечь. Сяо Чжань обнимает его, трясущегося от страха и унижения. И молчит, не пытаясь аргументировать свой отказ или объясниться, но Ван Ибо этого и не нужно. Нет - значит нет.Ему отказали. Чжань-гэ отказал ему. Тактично увернулся, взглянул строго и серьезно, как смотрел, если Ван Ибо перегибал палку в действиях или словах. Тихий шепот вскрывает грудную клетку изнутри, сжимает в тисках сердце:- Прости.Ибо через силу отстраняется, душно краснея. Ничего унизительнее он не испытывал, даже когда мадам Ли, преподавательница китайского, отчитала его перед всем классом, что его иероглифы похожи на раздавленных жуков.- Я пойду, - бормочет он, не зная, куда девать руки. Сфера мешается, он не может даже смотреть на нее, настолько ему плохо. Сейчас бы забиться под одеяло в своей комнате, уткнуться лицом в подушку, а на вопросы матери отвечать “Все в порядке”, шмыгая носом.- Львенок, - зовет его Чжань-гэ тихо, кусая губы и протягивая к нему руки. Ван Ибо отшатывается как от удара - даже взгляд волшебника обжигает не хуже открытого огня, никуда от него не скрыться.После ласкового отказа самое время провалиться сквозь землю, и Ван Ибо готов написать Чжочэну или Юй Биню, попросить о помощи. Наверняка для этого существует особое заклинание, они не откажут.А слезы катятся и катятся - он надеялся, что Чжань-гэ позволит ему коснуться своих губ хотя бы вскользь. Но было бы слишком наивно полагать, что Ибо остался бы этим доволен. Он слишком жаден, как ребенок, только-только распробовавший вкус конфет. Ибо мечтал, как одержимый, что однажды ему разрешат хотя бы один раз поцеловать так, как ему хочется: скользнуть языком по умопомрачительной родинке под нижней губой, поймать чужое дыхание. Но Сяо Чжань разрушил его мечты одной только фразой, оставив Ибо на груде песка, которому никогда не суждено стать замком. Слезы Ибо утирает рукавом толстовки, рассеянно оглядываясь в поисках своего рюкзака. Тот валяется у двери, только руку протяни, но где найти силы встать?Еще и Орешек обеспокоенно следит за ним с подлокотника кресла, чужие слезы ее нервируют, и она беспокойно водит хвостом из стороны в сторону.- Мне пора, - повторяет Ибо, словно убеждая самого себя, а затем сползает с кресла. Сяо Чжань поднимается вместе с ним, подается вперед. Его руки, о чьих прикосновениях Ибо отчаянно умолял во снах и бесплодно мечтал наяву, обхватывают покрасневшее от слез лицо, ласково гладят, стирая слезинки из уголков глаз.- Ибо, - зовет тихо Сяо Чжань, и глаза его темнеют. - Ибо.И невозможно не сдаться этим рукам - он позволяет обнять себя, обмирает, когда висок обжигает горячее дыхание. На затылок ложится ладонь, прижимая ближе, и Ибо слушает чужое сердцебиение: возмутительно-громкое, взволнованное. От этого должно стать легче, но, к сожалению, этого не происходит.- Если ты думаешь, что я не хотел… - Чжань-гэ, судя по звуку, сглатывает комок в горле, прерывисто выдыхая, и замолкает. Ибо вслушивается в такой любимый голос и не понимает, он всерьез не понимает, как умудрился так влюбиться. Чувства разрывают его в клочья, и больше всего на свете он хочет выбежать из квартиры, где все вокруг напоминает о Чжань-гэ.О Чжань-гэ, который его отверг. Но он его не отпускает.- Львенок, - шепчет Сяо Чжань ему на ухо - голос совершенно несчастный, и Ибо всхлипывает еле слышно. Лучше бы Чжань-гэ его ударил, чем вот так. “Из-за чего ты так расстроен? Разве не ты отказал мне?” Ибо хочется выместить всю боль и обиду, выскочить из этого дома, хлопнув дверью. Как это смотрится со стороны? Они вдвоем, тесно прижатые друг к другу посреди гостиной. А между ними, пульсирующая лиловым огнем, зажата сфера - единственная причина, по которой Сяо Чжань вообще пустил его на порог.Неизвестно, что произошло бы дальше - Ибо даже думать об этом не хочет, но волшебник мягко отстраняется, глядя в пустоту. Руки его по-прежнему сжимают плечи Ибо, крепко, но бережно. Словно он боится, что тот развернется и уйдет, растаяв в подступающем вечернем тумане.- Сегодня у меня день визитов. Не таись и представь мне своего спутника.И словно падает простыня, скрывавшая новых гостей от их глаз - их фигуры по началу проступают дымным контуром в пространстве, который постепенно наполняется красками. Ибо отступает, выбираясь из чужих рук, пока сам Чжань-гэ не сообразил отойти. Обниматься на глазах у гостей он не готов в принципе, тем более, что те явно пришли не ради праздного любопытства или поздравлений верховного мага. Есть дела гораздо важнее.Их двое, и только один из них зрячий. Второй же - узкоплечий и хрупкий как осока - хватается за рукав спутника, опуская лицо в пол. Алую ленту, скрывающую его глаза, не увидел бы только слепой. Отвратительный каламбур, но у Ибо такое же отвратительное чувство юмора. - Привет, колдунишка, как твое ничего? - гость без ленты задиристо хмыкает, и Сяо Чжань поджимает губы. То ли недоволен панибратством гостя, то ли зол, что их прервали. В его глазах прыгают недобрые искры, когда он кланяется гостю:- И тебе не хворать, Хаосюань. С чем пожаловал?Улыбка у гостя такая мерзкая, что сходу вспоминается клубок извивающихся змей, непременно ядовитых. Хаосюань такой же изворотливый и скользкий, и от него за версту несет опасностью. Ибо отступает на шаг назад, укрываясь за плечом Чжань-гэ. Сферу он прячет за спину на автомате, как будто гость может причинить ей вред. От Хаосюаня это не укрывается, ухмылка становится только шире, и он глумливо подмигивает Ван Ибо:- Расслабься, малец, мне твои игрушки без надобности.Спутник хватает Хаосюаня за рукав, и Ибо замирает, когда слышит его голос. Тихий и мелодичный, словно музыка ветряного колокольчика:- Перестань. Мы в гостях.А затем поворачивает слепое лицо к Сяо Чжаню, рассеянно улыбается в пустоту:- Мое имя Сун Цзиян, приношу извинения, что помешали вам, верховный маг. Ваш ученик?- Клиент, - лаконично отзывается Чжань-гэ, не вдаваясь в подробности, и Ибо вздрагивает, как будто над ухом прозвучал удар бича. Сердце болит ужасно - всего лишь клиент. Скажи он так раньше, Ибо лишь пожал бы плечами, но когда губы горят, ощущая несостоявшийся поцелуй, слышать это невыносимо.Хаосюань взрывается почти сразу же, как подпаленная динамитная шашка:- Да он же смертный! К тому же - мальчишка! Сколько тебе лет, тринадцать?Он смотрит темными, как бездна глазами, и в животе - во второй раз за этот бесконечный день - нарастает ощущение, что его безжалостно препарируют. Неужели все бессмертные такие? Чжань-гэ же.. Нет, про него Ибо тоже думать не хочет, но все равно сжимается в комок, когда слышит его ледяной голос.- Да, Хаосюань, он смертный. Как и твоя пара, но что-то не помню, чтобы я когда-нибудь осуждал тебя за такой выбор.Сяо Чжань стоит спиной, но Ибо отлично знает какой у него сейчас взгляд - колючий и злой, как в самые плохие дни.Хаосюань колеблется с минуту, словно решает - стоит ли возразить, а затем неохотно говорит:- Мне нужна твоя помощь, я не знаю к кому еще пойти.Сун Цзиян за его плечом неслышно вздыхает.***Сяо Чжань осматривает Сун Цзияна, и тот комкает в руках алую ленту, безропотно позволяя магу прикасаться к своему лицу, только вздыхает иногда тихонько. Острые крылья лопаток просвечивают сквозь рубашку, он весь кажется полупрозрачным и неземным. Красивый, думает Ибо, принося по просьбе Чжань-гэ старинные книги из кабинета, зажигая палочки благовоний, рассыпая по столу стеклянные шарики, о назначении которых даже не догадывается. Красивый, и даже белые, слепые глаза его не портят. “Твоя пара” - вот, что сказал Сяо Чжань, и в груди хрупкими крыльями трепещет надежда. У Хаосюаня, бессмертную сущность которого выдают горящие алыми бликами глаза и острые клычки, смертный любовник. Значит так - тоже можно?Но почти сразу же надежда рассыпается прахом - ему уже отказали, вполне однозначно. “И это обсуждению не подлежит” - вторит в голове мерзкий голосок.- Как ты позволил этому произойти? - властно спрашивает Сяо Чжань, листая желтые страницы в поисках решения, но все тщетно. Ни одно из заклинаний не работает - Сун Цзиян по-прежнему слеп, но не выказывает ни капли разочарования. То ли не отпускает надежду, то ли давно смирился. Ибо машет ладонью, разгоняя фиолетовые завитки тумана, оставшиеся от последнего заклятия, забирается с ногами на диван. Пока его больше не просят о помощи, лучше не мешаться под ногами, да и рядом с Чжань-гэ стоять невыносимо. - Я не знал, - Хаосюань зыркает из-под густых бровей, прикусывая нижнюю губу.- Не знал, что можешь собственными руками искалечить свою пару? - Сяо Чжань кривит губы, а затем мягко говорит Сун Цзияну:- Мы закончили.Лента возвращается на свое место, и Сун Цзиян выдыхает, протягивая руку. Хаосюань ловит его движение, переплетая пальцы, а затем смотрит на Сяо Чжаня тяжело, испытывающе.- Ты сможешь помочь? Я заплачу! Чжань-гэ качает головой, складывая книги в стопку:- Дело вовсе не в деньгах. Голова Сун Цзияна лежит на плече его спутника, рассеянная улыбка блуждает на губах, пока он слушает объяснения Сяо Чжаня о природе его слепоты. Ибо видит, как Хаосюань прикасается к тонкому запястью своего любимого: с затаенной нежностью, с трепетом, от которого завистливо сжимается сердце.- А в чем тогда? Есть же выход?! - он едва ли не рычит от боли и вины, они плещутся в его темных глазах, а на лице столько отчаяния, и сердце вновь болит, на этот раз совсем по другому поводу. Сун Цзиян поднимает руку, на ощупь прикасаясь к лицу Хаосюаня - разглаживает морщинку между бровей, обводит кончиками пальцев скулы, а затем пальцы ложатся на губы.- Прекрати себя корить, - нежно шепчет он и улыбается, - это было только мое решение. Иначе ты бы сидел на моем месте.- Со мной было бы проще, - цедит Хаосюань сквозь зубы и таращится на Сяо Чжаня в упор. - Что ты можешь предложить, колдун?Чжань-гэ смотрит в сторону, размышляя, а затем придвигает к себе бумагу. Перо оставляет на белом полотне чернильную кляксу, от которой Ибо не может оторвать глаз. В ней нет ничего завораживающего, но в душе такая пустота, что хочется смотреть в одну точку, лишь бы вновь не расплакаться.- Я попробую еще один способ, но это будет недешево, - Сяо Чжань протягивает Хаосюаню бумажку со списком, - если сможешь найти все это, буду благодарен. Остальное я отыщу сам.Гость мельком просматривает листок и прячет его за пазуху:- Договорились. Они уходят через портал, который выглядит совсем иначе. Алый, похожий на свежую рану от острого клинка, он истекает густым туманом багрового цвета и от него пахнет кровью. Ибо смотрит им в спину, на то, как Хаосюань помогает своей паре перешагнуть предел, едва портал раскрывается в полную мощь. И успевает украдкой заметить короткий поцелуй, которым они обмениваются, прежде чем скрыться из глаз. Простое прикосновение губ к губам, почти детское, но в этом движении столько чувств и доверия, что Ибо вновь хочется разрыдаться. Он ощущает себя бесстыжим вором, который только что украл то, что ему не принадлежит. - Хочешь поговорить, львенок? - предлагает Сяо Чжань, убирая книги щелчком пальцев, но Ибо только качает головой. Не о чем разговаривать, да и слова не идут на ум. Что он может сказать, что Чжань-гэ ему может ответить?Странный звук раздается вдалеке, Ибо склоняет голову к плечу, вслушиваясь. А затем, как заговоренный, поднимается с кресла, следуя за переливчатой трелью.- Куда ты? - беспомощно выдыхает Чжань-гэ, словно боится, что Ван Ибо вот-вот подхватит рюкзак и выйдет за дверь, прощаясь навсегда. Ибо поднимает палец, призывая молчать:- Слышишь? Песня.Чжань-гэ покачивает головой, но звук все еще льется, такой чистый и звонкий, что в груди расцветает горячий, яркий цветок. Все его существо наполняется искристой радостью. Легкий ветерок колышет занавески, скрывающие распахнутые балконные двери, и Ибо почти видит серебристые острые ноты, что несутся оттуда.Чжань-гэ следует за ним, когда Ибо упрямо шагает вперед, оглядываясь по сторонам. Песня становится громче, теперь в ней можно различить три или четыре голоса, которые переплетаются друг с другом. То, что он ищет, действительно на балконе, на котором Ибо любит дышать свежим воздухом, когда в квартире становится душно от ароматов зелий.Невзирая на то, что Сяо Чжань квартируется на третьем этаже, с его балкона видно весь город, вот только пейзаж - последнее, что сейчас может заинтересовать Ибо.- Что это? - шепчет он, распахивая глаза. Крохотное гнездо, спрятавшееся среди выщербленной плитки, выглядит таким ненадежным и уязвимым. Песнь обрывается, когда яркая птица, опекающая трех едва оперившихся птенцов, поднимает голову и смотрит прямо на него. По гребню коротких перышек пробегают язычки пламени, как будто игрушечные или ручные. То же пламя отражается в черных глазах-бусинах, когда она наклоняется, заслоняя крыльями своих детей. Ибо усаживается прямо на пол, не в силах оторвать глаз и наплевав на то, что от пола тянет холодом. От гнезда все равно веет сухим жаром, согревая ледяные руки, и хочется до бесконечности слушать эту песнь.- Феникс! - восклицает Сяо Чжань, с таким восхищением в голосе, что по плечам бегут мурашки. - Не может быть! Ты услышал ее песню?Ибо кивает и расплывается в улыбке - Чжань-гэ им, кажется, гордится. - Голос феникса излечивает разбитые сердца и вселяет надежду, - говорит тот за спиной, опуская ладони на его плечи, легонько сжимая. Сквозь толстовку Ван Ибо чувствует тяжесть его тела - приятную и волнующую, но все равно, сомнения не дают расслабиться. - Твоих рук дело, Чжань-гэ? - подозрительно спрашивает Ибо, ежась. Март подходит к концу, но сегодня очень холодно. С Сяо Чжаня сталось бы озаботиться его самочувствием, слишком он уж заботливый. Разбил ему сердце, чтобы тут же склеить с помощью волшебной птицы. Очень в духе Чжань-гэ.- Нет, львенок, не моих, - за спиной раздается вздох, тепло чужих рук пропадает, - счастливая случайность.Феникс издает ехидную трель, глядя на Ибо в упор, а затем поднимает голову к небу. Открывает золотой клюв. Все тревоги отпускают, обида рассеивается и накатывает приятное оцепенение, когда феникс вновь начинает свою песнь.Ибо улыбается, сжимая в руках сферу и закрывая глаза. - А еще, пока поет феникс, ты можешь загадать желание, - шепчет Сяо Чжань ему на ухо, усаживаясь рядом. Сладкая дрожь с легкой горчинкой пробегает по телу, Ибо облизывает пересохшие губы. Он уже ничего не понимает - то Чжань-гэ отталкивает его, то прижимается близко-близко, что можно рассмотреть все родинки на его красивом лице.- Желание? - Ибо едва может говорить, внутри поднимается жаркая волна. “Отвернись!” - умоляет он мысленно, глядя прямо в глаза такому волшебному и восхитительному Чжань-гэ. “Отвернись, или я вновь попытаюсь тебя поцеловать, но мое сердце не выдержит очередного отказа!”- Да, одно желание. Многого не проси - феникс не поможет обрести мировое господство или все деньги мира. Что-то простое, но важное.Ибо насмешливо хмыкает, отводя взгляд. Он уже знает, что нужно пожелать.Если Сяо Чжань не хочет целовать его по собственной воле, следует попытать удачи другим путем.