?Ты ведь правда лучший киллер, да?? (1/1)
Снегирь идет по коридору в клуб. Голова раскалывается, тело ноет.Почему дядя такой? Как в одном человеке могут уживаться ненависть и добродушие?Если Снегирь действительно не виноват, Франт сделает всё, чтобы наказать виновных, но если Олегу втемяшится в голову, что Снегирь сам спровоцировал кого-то, парню не поздоровится.Как такое возможно?Когда он проходил мимо одной из комнат, то услышал разговор нескольких людей. Парень осторожно поглядел в щелку приоткрытой двери. Трое мужчин. Снегирь их знал в лицо – они завсегдатаи клуба.
Таких в их мире называют ?Элита?, но Снегиря они пока не заказывали. Пока!Он пригляделся – маленький пухленький блондин водил головой между ног одного из мужчин.Каспер!Снегирь его знал. Можно даже сказать, что они были соперниками. Касперу сейчас пятнадцать. У него ужасно бледное тело, поэтому он и получил такое прозвище. Откуда Франт его привел, не знает никто, но тот факт, что за несколько месяцев он стал вторым в клубе, доказывает, что для Франта он особенный.Каспера никогда не бьют. Его холеное тело не терпит никаких жестких касаний. Даже Франт его никогда не бьет.Снегирю кажется, что Олег его по-настоящему любит, раз не позволяет себе никаких жестокостей по отношению к пухлику. Отсюда следует, что Снегиря Франт ненавидит.Парень прислушался.- Я слышал про него. Говорят он мастер в своем деле. Ему нет равных.- Да-да. Выполнит всё, как того захочет заказчик.- А он сам приходит?- Нет. У него есть посредник. На окраине города живет.- А сколько берет?- Тут все зависит от цели. Он еще тот жук – может заказ взять, а может и нет.- Это посредник что ли себе такое позволяет?- Ага.- А может это и есть он сам?- Исключено. Какой уважающий себя киллер будет светить своё лицо?- Ну это-то да… А где живет посредник?Снегирь судорожно пытается запомнить адрес. Он буквально вбивает в свой мозг название улицы и номер дома. С каждым шагом, приближаясь к выходу, он снова и снова повторяет заветные слова.С силой толкнув дверь, Саша выходит на улицу. Вдыхает полной грудью бодрящий воздух. Рядом раздается голос.- Такси вон там.Саша от неожиданности подпрыгивает на месте и резко поворачивает голову. Охранник. Первый раз он глядит на него, первый раз с ним заговорил. В его оливковых глазах нет ни капли злости, ни капли ненависти, в них лишь тоска и сострадание. Прав был таксист ?люди разные бывают?, и этот секьюрити относится к числу хороших.Справа раздается гудок.Быстро бросив охраннику ?Спасибо?, Саша устремляется к автомобилю. Таксист стоит, прислонившись спиной к двери со стороны водителя. Улыбается. Наверняка и его тоже можно отнести к числу хороших.- Доброе утро, Мотылек.- Доброе. Ты выглядишь совсем не уставшим.- Пассажиров мало было, так что я успел чуть-чуть покемарить. Есть хочешь?- Нет.- Да ладно тебе. Сейчас дам кофе и пирожки.Они садятся в машину. Таксист передает назад скудный завтрак, но Саша счастлив.
Нет, таксист определенно хороший.- Домой?- Дай мне пару минут.- Да хоть пять, - улыбаясь.Саша, откусывая пирожок, вступает с собой в диалог. Ехать или нет? Ехать или нет?Два часа в дороге на другой конец города. Бесконечные пробки, бесконечная масса серых безликих машин и суетящихся прохожих. Глядя на них в окно такси, Саша понимает, что все они хорошие, но из-за каких-то жизненных обстоятельств должны притворяться злыми.Настоящих злодеев мало. Они с рождения злые. Добрых больше. Это несказанно радует.- О чем думаешь, принцесса?- О глотке свежего воздуха.- Достали?- Безумно.- Куда едем?- В светлое будущее.- Хм, интересно.Такси остановилось на светофоре. Саша закрыл глаза. В голове закружились вопросы: ?Что я делаю? Зачем еду к нему? Что скажу? А вдруг он меня сдаст? Франт меня же убьет тогда. Дурак! Больно тебе, да? А ей не больно? Себя жалеешь. На нее наплевать. Зачем??Парень посмотрел сквозь полуприкрытые веки на пешеходный переход. Какая-то девушка тащила за собой маленькую девочку. Та упиралась, кричала, плакала. Девушка, наверняка мать, сунув сигарету в зубы орала на нее в ответ. В свободной руке была открытая банка пива.Мерзость!Вот девчушка вырывает свою маленькую ручку из тисков пропахшей табаком ладони и садится своими белыми штанишками на асфальт. Мать в ярости! Истерично, с лютой ненавистью начинает бить плачущее тельце. Малышка вскрикивает и заходится в слезах, а мать не унимается. Рывком за руку возвращает ее в вертикальное положение. Еще чуть-чуть и пухлая ручка наверняка бы вывихнулась под яростным напором ?образцового материнства?.
Прохожие спешат по зебре. Им нет дела до разыгравшейся драмы. У них у всех дела, у них у всех семьи. Их дети так себя не ведут. Они не пьют алкоголь по темным подворотням, они не выкуривают по пять пачек сигарет в день, они не такие и никто из них никогда не посмеет лишиться невинности в грязном, провонявшем разложившимися крысами подвале.
Мой ребенок не такой как все остальные!Все так думают. И никто не остановится, чтобы прекратить это. Нет, они все хорошие, просто из-за каких-то жизненных обстоятельств они должны притворяться злыми и бесчувственными.Машина трогается, оставляя мать и дочь выяснять отношения. Саше стыдно. Он не вмешался. Но он не может с собой ничего поделать. У него даже нет сил, чтобы оторвать лицо от прохладного стекла.
- Через сто метров приедем.- Останови.- Зачем?- Хочу пройтись.- Нет.- Останови.- На улице холодно.- Хорошо, хоть взбодрюсь.Такси припарковалось у тротуара.- Ждать?- Да.- Долго?- Как получится.- Удачи тебе.- Спасибо.Саша вышел из такси и тут же порыв ветра пронзает сотнями игл белое худое тело.?Куртку забыл…?Парень обхватывает себя руками. Рыжие волосы ветер яростно треплет. Все тело сжимается, зубы начинают отбивать неприятную дробь. Но Саша идет. Эти сто метров, возможно, сумеют привести его к жизни.Перед глазами снова появляется улыбающееся лицо Софьи. Наверное, она самый несчастный ребенок на земле. Она никогда неплачет, она всегда улыбается. Даже тогда, когда дядя ей отвечает, что родители не приедут и на этих выходных. Она деловито подпирает ручками бока и, насупившись, произносит: ?Ну ладно-ладно. Вот приедут, я им тогда устрою кузькину мать?Кузькина мать.Однажды Илья в сердцах произнес эту фразу, а она услышала, и на следующий день дом огласился криками, взывающими ?к какой-то кузькиной матери?Ей уже семь лет. Понимает ли она, что родителей нет в живых? Если понимает, то не показывает. Наверняка ее сердце уже давно от тоски стало черным. Но она так же, как и Саша, носит маску – маску неунывающего человека.Именно поэтому он должен. Нет, он обязан выпустить настоящие чувства Софьи из принудительного заточения. Именно поэтому, сейчас он поднимается по ступенькам на четвертый этаж.Старая дверь, обтянутая черным дерматином. На всем фоне этих безликих однотипных металлических гробов она кажется какой-то нереальной, пришедшей из прошлого. Саша остановился напротив. Он последний раз задал сам себе вопрос, мучающий его всю дорогу сюда: ?Зачем??* * *Джокер сидел в кресле и отрешенно смотрел перед собой. От вчерашних воспоминаний не осталось и следа. Рассудок чист. Хотя какой вообще может быть рассудок у человека, который убивает ради денег?Но Джокер не позволяет себе думать о таких вещах, впрочем, как и не позволяет эмоциям проникать в него и разлагать изнутри жесткую дисциплину.Десять лет он собирал себя по частям.
Сейчас у него не дрогнет ни одни мускул, когда палец отпустит тугой спусковой крючок. Он смог за десять лет полностью укротить свои чувства.Его зрение не может заинтересоваться ни одним глубоким декольте, его слух не может тронуть ни один самый сладострастный стон прекрасной нимфы, его обоняние не может потревожить ни один пряный аромат дорогих духов, его язык не ощущает ни единый сладкий вкус пухлых губ, касание пальцев его рук к нежной розовой коже не может разжечь в нем ни капли похоти.Он безэмоционален. Он сваял себя сам.
Джокер затянулся сигаретой и выпустил колечко дыма.Лишь его он не смог себе подчинить полностью – сердце. Оно предавало его раз за разом. Когда рассудок был холодным, нервы превращались в стальные канаты, руки и ноги не смели сделать ни малейшего движения в сторону, лишь оно никак не хотело подчиняться.Все время старалось выпрыгнуть из груди, подгоняемое неизменным другом адреналином. Оно бешено колотилось, пытаясь пробить себе дорогу наружу. Оно жило, пока все остальное тело плясало под дудку своего хозяина.Джокер десять лет воевал с ним, искал к нему разные подходы, но в итоге он смог лишь приручить его совсем чуть-чуть. Сердце успокаивалось, когда Джокер снимал палец с курка.
Поняв, что больше укротить огонь в груди не сможет, мужчина полностью смирился.Джокер снова затянулся сигаретой. В тихой комнате мерно тикали стрелки настенных часов. Когда минутная стрелка перевалила за двенадцать, показав на часах одну минуту одиннадцатого, Джокер краем уха уловил необычный звук, как будто кто-то скребся в дверь.Мужчина быстро потушил сигарету и, не издав и шороха, двинулся к входной двери. Под его уверенными шагами не скрипнула ни одна половица. Джокер прислушался. Вот снова – еле слышное постукивание. Мужчина повернул замок.Зеленые круглые от неожиданности и испуга глаза первыми предстали перед взором киллера. Молчание.Зубы паренька отбивали безумный ритм, что можно было чечетку станцевать. В тишине лестничной клетки лишь этот звук был отчетливо слышен.- Кто ты? - жестко, холодно, без единой эмоции.- Ты ведь правда лучший киллер, да?