Chapitre III (1/1)

И он показал. Бог. Он реально показал, чего я хотел себя лишить.Я сделал ещё шаг назад и врезался спиной в холодную бетонную стену, оцарапывающую лопатки, но всё что меня волновало, его влажная ладонь, которая стремительно тянулась ко мне.Лука обхватил у самого основания, упираясь другой рукой о стену позади, привставая на носочки, чтобы дотянуться до уха.—?Ну же, тебе понравится,?— тонко усмехнулся, самонадеянно и ликующе,?— убери руки под спину.Я послушался, сдаваясь. Он начал медленно двигать ладонью, поглаживая, то сжимая, то расслабляя руку, обводя пальцами, пропуская между ними, лаская большим пальцем самые чувствительные места, о которых, мне кажется, я даже никогда не знал. Спускался ниже, уделяя внимание не только члену. Играя, лаская, заставляя миллионы искр взрываться в моей голове.Поначалу я сжимался, дёргался от каждого его нажима, жмурился, не давая ему завладеть мной настолько, насколько он этого хотел, но с каждым его движением, с каждой пущенной по венам волной удовольствия, я не мог сопротивляться. Да и зачем?Через секунды чувствовал лишь как пожар горел у меня под кожей, как все что существует, все остатки моего сознания слились вниз, к его руке, уже без смущения давал свободу тихим стонам, которые разрывали меня изнутри, двигая бёдрами в такт с его движениями, а ему это нравилось, ?да, да, вот так??— нечленораздельно, на грани слышимости шептали его губы.Я отпустил себя, позволяя ему заставлять меня забывать всё что знал, собственное имя. Это было чертовски хорошо, непростительно хорошо, ничего в жизни никогда не было так хорошо. И всё это время он заставлял меня смотреть: на его ладонь, в его одичавшие от похоти глаза. Боже. Блядь.Лука чуть замедлился, почти останавливаясь, наслаждаясь видом, а затем склонился чуть вперёд, выпуская изо рта тонкую блестящую серебристо-белую полоску слюны, которая тут же растеклась по лавово-красной головке и его изящным тонким пальцам. Это было самое интимное, самое пошлое и откровенное, что я когда-либо видел в жизни. И это было так… так одурманивающе-возбуждающе.Он вдруг ускорил темп, движения стали резкими и беспорядочными, животными.И всё, тут я понял, что это больше не может продолжаться. Надолго меня не хватит. Я был готов уже тогда, когда он только поднёс ко мне руку, но я не мог так быстро сдаться, не мог позволить, чтобы эта самодовольная победная ухмылка снова растеклась по его лицу от осознания того, какую власть он надо мной возымел.—?Лука, Лу… Лука, Лук… блядь, Лукааа,?— последние буквы слились в один протяжный стон, граничащий с вскриком. Глаза окончательно закатились, ощущение твёрдой поверхности под ногами и спиной вовсе пропало, казалось, словно я больше не ощущаю своё тело, пропадая и растворяясь в новом, огненном и сладком чувстве эйфории. Я чувствовал лишь пульсацию внизу, в чужой руке и еле различимое тяжелое дыхание рядом.И не знаю испытывал ли я такое раньше. Хотя нет, переосмыслив всю свою жизнь до него, скажу не задумываясь, что испытал такое впервые. Знаете, это чувство, да хотя ни черта вы не знаете, я никогда не опишу вам это, только потому что это был он, ни с кем никогда не будет так же. Его мутно синие глаза, которые стали совершенно чёрными, пристально впивающиеся в моё лицо, не давая ни на секунду отвлечься, заставляющие думать лишь о нём одном, о его руке. Его скулы сжимались с силой, напрягались потрясающе красивые и острые желваки, он без конца прикусывал губы и жадно втягивал воздух через нос.Я и правда не знал, от чего хотел отказаться. Хотя хотел ли? Скорее просто боялся, боялся, что после этого от меня не останется здравого рассудка. Так и случилось.—?Знал, что понравится, твои постанывания и лицо сказало всё за тебя,?— отдышавшись и открыв глаза, я видел, как он потирает влажную ладонь и ехидно улыбается.—?Одевайся,?— он кинул в меня моими же штанами, —? прогуляемся, а то что-то слишком душно здесь стало,?— Лука слегка передёрнулся и вышел из комнаты.Чёртов Лалльман. Откуда такой взялся? Я одновременно проклял и поблагодарил всех, кого мог за то, что остался тогда на площади Республики.~~~Мы впервые за пару дней покинули квартиру. Он договорился встретиться со своими друзьями и не терпел познакомить меня с ними или их со мной. Бог знает, чего он хотел на самом деле.Мы прошли несколько улиц, Монпарнас вечером что-то невероятное. Изящные улочки, переливающиеся в тенях от слабо горящих фонарей, тёплый рыжий свет, играющий с окнами, вековые здания, слишком красивые, чтобы не обращать на них внимания. Единственное, что портило всю эту красоту на тот момент, хотя сейчас, да и через пару недель, я уже так не считал, это всевозможные лозунги, нанесённые чёрной и белой краской на двери, стены, и ставни уже закрывшихся заведений. Они кричали что-то о свободе, о выборе, о любви и несправедливости. Это по-настоящему завораживало. Этот город никогда не прекращал жить, революция всегда существовала в нём, она пронизывала каждый уголок, ты не мог от неё скрыться.—?Добрый вечер, месье Лалльман, рады снова вас видеть,?— обратилась к нему миловидная девушка, стоящая за стойкой, на груди которой мелькал маленький бейджик с именем.Видимо это место было достаточно излюблено им, раз здесь его знали по имени. Как я узнал из его слов минутой позже, этот ресторан действительно был его любимым, потому что здесь подавали отличное гранатовое вино и ?свежайшие во всём проклятом городе? устрицы.Он чуть наклонился и поцеловал ладонь девушки:?— Спасибо, Луиза, я заказывал на сегодня столик и мои друзья, пожалуй, уже должны были быть здесь.—?О да, конечно, месье и мадемуазель Гримо, уже ожидают вас на веранде. Я провожу,?— она схватила два меню и повела нас за собой через огромный зал ресторана, который, казалось, никогда не кончится.Мы вышли на тонкую стеклянную веранду позади ресторана. На ней было всего пару столиков. В самом углу, недалеко от входа сидела приятная парочка: темноволосый молодой человек, в тонком льняном костюме приятного малинового цвета за пару тысяч франков, с аккуратной щетиной, он улыбался и что-то рассказывал, а напротив него сидела обворожительная девушка, кажется, слушающая его вполуха. Бежевая шляпа с большими полями, в её руках сиял серебряный мундштук с дымящейся на конце такой же толстой сигаретой, как курил Лука, солнцезащитные очки скрывали её глаза, которые наверняка выдавали бы в тот момент их скучающий вид, угольно-чёрные кудри ниспадали на тонкое вельветовое платье. Она сидела скучающе и медленно тянула дым, обводя пальцами всевозможные предметы посуды нас столе.—?Это мои друзья,?— подходя ближе начал Лука,?— это Жорис?— мой однокурсник и ближайший друг, а его спутница, по совместительству дама сердца, чудесная Валери,?— он пожал руку другу и поцеловал костяшки на руки девушки,?— она из Советов, так что не очень хорошо говорит по-французски. Эти двое между собой в основном общаются на русском, кстати, именно из-за неё я курю эти проклятые советские сигареты! —?он кинул на девушку недобрый, но с улыбкой, взгляд,?— но она хорошо говорит по-английски, так что вы с лёгкостью сможете поболтать.—?А это мой милый англичанин Элиотт,?— представил меня своим друзьям Лука.Мой. Милый. Элиотт. Вы это слышали? Мне кажется я этого не слышал, я ничего не слышал, я на какие-то доли секунд выпал из существующего мира.—?Приятно познакомиться, Элиотт,?— почти одновременно воскликнули его друзья.—?И мне очень приятно, Лука ещё не знакомил меня ни с кем из своих друзей,?— я легонько обнял его за талию, посмеиваясь, сам не зная зачем, играя в его дурацкую игру.Мы присели за столик, полистали меню. Лука сделал заказ за меня, то, что по его мнению здесь было самым вкусным. Я даже в меню заглядывать не стал, так как всё, что предлагало данное заведение было явно мне совсем не по карману. Но по поводу денег, я даже не смел заикаться, Лука всегда и везде оплачивал всё, а когда я только заводил разговор об этом, он решительно затыкал меня, закатывая глаза. Я чувствовал себя весьма неуютно первые несколько недель, мне не пристало быть нахлебником, и жить за чей-то счёт. Я с детства привык помогать, работать и оплачивать свои прихоти сам, но он решительно запрещал мне это делать. Даже, когда я пытался сунуть купюру где-то в магазине, за свои товары, которые брал исключительно для себя, он бил меня по рукам и расплачивался, а я ничего не мог с этим поделать. Смешно и стыдно, но я жил полностью за его счёт.—?Итак, молодые люди,?— прервала разговор Луки и Жориса Валери на ломаном французском,?— планируете идти со всеми на Одеон через неделю?—?Ты ещё спрашиваешь? —?возмутился Лука,?— я буду там одним из первых, в какой-то странной мере это и моё детище, я был у истоков всего, как мне не быть там?—?А ты, Элиотт, как? —?обратился ко мне Жорис с заинтересованным лицом. Я, честно, понятия не имел о чём они говорят, но был уверен, что Лука непременно утянет меня в любую свою авантюру, захочет показать и рассказать. Да и что греха таить, весь этот его мир был для меня чертовски интересным.—?Да, я в деле,?— слишком уверенно воскликнул.—?А он хорош,?— отправляя в рот устрицу, восхищённо произнесла Валери,?— наш маленький диктатор быстро наставил мальчика на истинный путь.Дальше наш вечер проходил как-то немного абсурдно: мы все болтали обо всём и ни о чём на разных языках, Жорис и Валери?— иногда на странном, грубо звучащем русском, я с Валери?— на втором родном английском, мы все?— на французском. Это было смешно и интересно, мы переключались на разную речь, кидаясь в совершенно не связанные друг с другом темы. Валери расспрашивала меня о моём проживании в Англии, говоря о том, как мечтает там побывать, рассказывала о каких-то русских странных традициях, которые я никогда, наверное, не пойму. Жорис и Лука обсуждали свои дела, занятия. Мы смеялись, много пили, поглощали уже третий или четвертый поднос с устрицами. Я чувствовал себя словно попал в один их тех романов о богатой светской жизни, коих читал не меньше десятка и это было потрясающе, погрузится в эту размеренную роскошную жизнь, о которой наверняка в тайне мечтает почти каждый. Его друзья произвели на меня неизгладимое впечатление: приятные, воспитанные, изысканные и простые. Они с небывалой лёгкостью и, на мой взгляд, слишком быстро приняли меня в свою компанию.—?Слышал,?— Лука наклонился к моему уху, обжигая его своим дыханием,?— мелодия, которая играет где-то в глубине ресторана, за дверью? Что это?А я не узнавал, правда не узнавал, что там играет, я был полностью поглощён разговором, я даже ели слышал ноты, они были чертовски знакомыми, на языке крутилось название, но я никак не мог узнать.—?Ты проиграл, это Элвис,?— прошептал он, кладя ладонь на моё колено,?— скажи, ты специально проиграл, да? —?я не мог видеть его лица, так как смотрел перед собой, но знал, что Лука закусил губы, растекаясь в самодовольной улыбке.—?Я не знал этой песни,?— на одном дыхание вырвалось из меня, когда его ладонь скользнула выше по внутренней стороне бедра.—?Наказание, Элиотт,?— прошептал Лука, касаясь кончиком носа кожи за моим ухом.Его ладонь медленно пробиралась всё выше, заставляя меня судорожно выдыхать, пытаясь не подавать виду перед его друзьями, что я чем-то взволнован.—?Как думаешь, смог бы ты кончить для меня ещё раз,?— он медленно двигал ладонью по внутренней стороне бедра, заставляя мои ноги раздвигаться шире,?— прямо здесь, при моих друзьях? —?его рука легла на ширинку, сдавливая всё то, что уже давно было готово от его горячего шёпота.Вообще интересно, как легко ему удавалось завести меня не прилагая особых усилий. Моё тело слишком красноречиво выдавало себя в его присутствии.—?Мне так понравилось, как закатываются твои небесно-серые глаза от моих прикосновений,?— он завёл пальцы под брюки, касаясь кончиками уже напрягшейся головки, от чего я вздрогнул, ударившись коленями о стол, привлекая к себе ненужное внимание всех присутствующих.—?Господи, Лукас,?— Валери закатила глаза, делая очередную затяжку через мундштук,?— отстань от бедного мальчика, видишь он весь аж покраснел?—?Ой, вашу то мать, уже и поприставать к человеку нельзя,?— он рассмеялся, закатывая глаза в ответ, но руку не убрал, поправляя второй ладонью волосы и прикладывая к губам бокал с вином.—?Ты невыносим совершенно. Милый, он тебе надоедает? —?обратилась она уже ко мне.—?Нет, нет, всё хорошо, Лука просто… —?я перевёл взгляд на его чуть помутневшие глаза,?— слишком нетерпелив.—?Если он будет переходить границы, ты скажи, мы его быстро приструним,?— Валери кинула серьёзный сверлящий взгляд на Луку,?— а то я этого засранца знаю.—?Всё хорошо, правда,?— я смущённо разулыбался, а Лука тяжело выдыхал сквозь зубы, просовывая ладонь всё глубже ко мне в брюки.Он обвёл большим пальцем головку, чуть нажимая, собирая выступившие от возбуждения капли.—?Давай оставим это до дома, пожалуйста? Там я дам тебе, чего ты хочешь, только не здесь, Лука, ради бога,?— я взмолился, лишь бы он прекратил свои манипуляции и не заставлял меня краснеть ещё сильнее.—?Хорошо, ловлю на слове,?— произнёс он чуть громче шёпота, отодвигаясь, вытаскивая руку из моих брюк и нахально засовывая большой палец в рот, облизывая, словно на нём остались крошки от чего-то вкусного, пристально смотря мне в глаза.Господи. Блядь. Пиздец. Угораздило меня спутаться с этим человеком. Я чуть не застонал в голос, а он, поняв это, лишь снова самодовольно усмехнулся.Не знаю почему, точнее знаю, но озвучивать этого не буду, весь оставшийся вечер я провёл лишь с зудящим желанием поскорее вернуться домой. Мне хотелось встать, схватить его под руку и бежать, пока мы не окажемся на пороге нашего дома.Забавно, когда я стал в своей голове называть его квартиру нашей? Но да, сейчас, неважно на какой период, она была только нашей.Оставшуюся половину вечера мы продолжали болтать, смеяться, иногда я ловил на себе странные, какие-то сладко-греховные взгляды Луки, под которыми явно было можно прочитать какой-то намёк, желание, но я всячески пытался не поддаваться им, не предавать им значения, а вслушиваться в те разговоры и темы, что поднимали Жорис и Валери. Мне было по-настоящему интересно, но этот маленький бес словно специально пытался меня отвлекать то громко и томно выдыхая, то задевая меня рукой, убирая какие-то выбившиеся пряди с моего лица, касаясь ладони и просто пристально на меня смотря. Наши спутники, кажется, этого не замечали, или просто не придавали значения его поведению. Ну и слава богу, если бы они давали хоть какую-то реакцию на всё происходящее между нами, я, наверное, сгорел от стыда и смущения.Наш стол уже ломился от тарелок и бутылок, все были изрядно сытые и подвыпившие. Нам было хорошо и весело. Расплатившись, попрощавшись с персоналом мы вышли из ресторана одни их последних, на улице стояла уже почти глубокая ночь. Но в приятной компании не замечаешь как летит время. В заведение нам любезно вызвали два такси, одно для нас, одно для наших спутников. Горячо попрощавшись, Валери почти с силой оттащила от нас своего пьяного мужчину, сунула его в машину, отсалютовала и отправляясь следом, с лёгкой ухмылкой, кинула что-то вроде:—?До встречи, мальчики, доброй ночи и много не шалите,?— дверь захлопнулась, и водитель медленно тронулся с места, оставляя нас провожать их взглядом.Наша машина прибыла буквально через минуту. Не знаю, зачем нам в самом деле требовалось такси, ведь идти до дома было не больше километра, всего пару улиц, но раз вызвали, проехаться будет не плохо. Наверное, просто я не привык тратить деньги на столько незначительные расстояния, вспоминая, что в Ливерпуле оно стоило каких-то космических денег.Мы залезли в такси, дверь не успела захлопнуться, как Лука тут же прильнул ко мне. Он рывком вытащил полы рубашки из брюк и запустил свою ладонь мне под одежду, гуляя пальцами по рёбрам, оглаживая большим пальцем небольшой бугорок на моём теле. Его прикосновения были напористыми, приятными и разжигающими меня в очередной раз. Больно прикусив мочку уха, он перехватил мою руку и в мгновение прижал себе между ног.Честно, я чуть не выпрыгнул из машины на ходу, оттого, что почувствовал под ладонью.—?Вот, что ты делаешь со мной, стоит мне вспомнить, как ты стонал,?— переплетая наши пальцы, Лука сильнее сжал через брюки свой член моей рукой.—?Боже, Лука, я… —?воздуха в маленькой запертой машине вдруг перестало хватать.—?Хочу твои губы, твои красивые губы,?— он прошептал это слишком громко, так что аж водитель нездорово закашлялся впереди.—?Сейчас не твоя очередь выбирать наказание,?— я тихо усмехнулся, не зная, хотел ли я оттянуть этот момент или просто глупо нервничал от его прикосновений.—?Мне так глубоко поебать, поцелуй меня,?— он вцепился свободной рукой в воротник рубашки, грубо притягивая к себе.И в этот момент я осознал, что несмотря на все те горячие ласки, его касания и игры, мне самому не довелось по-настоящему прикоснуться к нему.Облизнувшись, я наклонился вперёд, и в ту же секунду он впился в мои губы жадным, развязным и влажным поцелуем, проталкивая внутрь свой язык, встречаясь с моим, играя с ним, втягивая в свой рот, отдаляясь на секунду, проводя своей нижней губой по моей, цепляя зубами, почти до крови, двигая наши ладони по своему члену, тяжело выдыхая мне в губы, обводя их языком и снова втягивая в сладкий страстный поцелуй.Лука не смущаясь расстегнул ширинку на штанах и сунул переплетённые ладони внутрь, заставляя меня очередной раз закатить глаза и слишком сильно сжать обивку сидения второй рукой. Его член. Блядь. Я не могу вам этого описать. Горячий, гладкий, каменно-твёрдый, увитый венами, которые так хорошо ощущались, уже достаточно влажный и такой… такой охуительный в моей руке. Он сделал несколько рваных движений вверх-вниз, чуть сжимая наши ладони у основания так, как ему нравится, показывая, направляя меня.—?Блядь, блядь, святая революция, блядь, Элиотт, пожалуйста, я сейчас…—?Молодые люди, мы на месте,?— басистый хрипловатый голос спереди отозвался колющей иглой в голове. Я успел забыть, что тут был кто-то кроме нас, что мы вообще-то куда-то ехали, что мы не можем просто раствориться в этом внезапном разврате целиком.—?Сука,?— злобно вскрикнул Лука. Он освободил руки, отодвинулся, снуя по карманам в поисках денег, достал крупную купюру и кинул её водителю. Не ожидая сдачи, выпрыгнул из машины, я поторопился последовать за ним.Господи, ещё секунда и он бы кончил, а я так хотел это увидеть, услышать его подрагивающий голос в своём ухе. Чёртово такси, чёртово расстояние, чёртов маленький Париж.Мы с бешеной скоростью влетели на шестой этаж, он прошёл в квартиру, кидая ключи на тумбочку, стоя во всё ещё расстёгнутых брюках, чуть пошатываясь от опьянения, скидывая пиджак, а я стоял в дверях, смотря на его животные глаза, чувствуя, как съеживаюсь под его взглядом, как пульсация в конечностях не даёт спокойно стоять на месте.—?Иди сюда,?— Лука поманил пальцем,?— сейчас же иди сюда,?— его почти трясло.Я заворожённый парил к нему, приближаясь, не понимая, чего ожидать.Он обхватил ладонью меня за шею, а другой резво сдёрнул весь мой низ, делая несколько шагов назад, утаскивая за собой, упираясь спиной в большой платяной шкаф. Лёгким покачиванием бедра сам освободился от ненужной ткани, всё ещё держа меня за шею одной ладонью, сплюнул на другую и обхватил нас вместе.—?Шшшш,?— зашипел сквозь зубы от соприкосновения с его горячей плотью, нервные импульсы словно раскаты молний пробили насквозь, вырывая из меня бессвязные буквы.—?Молчи и смотри на меня.