Часть 2 (1/1)

в комнате ставрогин сгоняет уже голого петрушу, разлёгшегося на диване морской звездой, и, раздевшись, ложится сам, жестом предлагая встать над ним. петруша забирается обратно, немного неуклюже и пару раз зарядив своими острыми локтями ставрогину в живот. не бойфренд, а наказание.и дальше?— только тугая раскалённая глотка, чьих стенок касается член; дальше?— только петрушины бледные чуть округлые ягодицы с розовыми отпечатками зубов и пальцев, только глубокий каньон прогнувшейся спины. ставрогин ведёт длинным гибким языком по всей промежности, потирает шовчик между яйцами и анусом, касается сжатых мышц мягко, уговаривая раскрыться. что ж, не то чтобы петруша хотел отказываться.он почти давится, когда ставрогин, растянув края входа большими пальцами, ввинчивается языком внутрь, медленно, неумолимо и очень-очень сладко. слюны во рту становится во сто крат больше, и петруша сглатывает мельче и чаще, чувствуя, как терпкий горьковатый предэякулят мешается со слюной.от этого, от дробящего кости совсем не весеннего жара, от чужого рта и языка там, где уязвимее всего, петрушу начинает потряхивать, бросать так близко к оргазму, что коленки разъезжаются. он укладывается животом на чужую грудь, но задницу чуть вздёргивает и слышит в ответ на это чужой глухой смешок. петруша выпускает изо рта карамельно блестящий от слюны член и почти успевает придумать что-то едкое и смешливое, но все слова застревают в натруженном горле, когда вместе с языком в него проскальзывает палец. его рот округляется до идеальной буквы ?о?, голова падает на чужое бедро, щекоча его волосами.—?почему остановился? —?звучит сзади прохладное и показательно небрежное, пока в него проскальзывают уже два пальца, медленно и неумолимо двигаясь в жаркой гладкой тесноте.петруша бы ответил, честное слово, да только всё его остроумие, кажется, ушло на шутку про хуёвый кодекс. потому он по-партизански молча снова накрывает член ртом, трёт языком малиновую головку, кончиком оглаживает уретру, собирая смазку. в награду пальцы внутри мягко давят на одну точку, раздразнивая чувствительность, раздувая, как горн, и это почти сводит с ума.беспокойное тепло копится в животе, заставляя ёрзать, но ставрогинские ладони крепко держат за бёдра, подтаскивают поближе да потеснее, вытягивая из горла жалобный скулёж. петруша почти может почувствовать чужую улыбку, когда ставрогин ноги свои сгибает в коленях, подтягивает чуть-чуть вверх и сжимает бёдрами чужую голову. у петруши слабеют руки, складываются, как у куклы; он надевается ртом до упора, так, что подбородок давит на лобок, и замирает, шумно дыша носом, дурея от тесноты, крепости и теплоты бёдер.пальцы внутри движутся быстро и чётко, каждый раз с нажимом проходясь по чувствительной точке; большой палец нежно поглаживает растянутые мышцы снаружи, заставляя петрушу чувствительно сжиматься раз в два десятка секунд. параллельно ставрогин его мягкие бёдра расцеловывает, изредка прихватывая кожу зубами, возвращается к растянутому блестящему от подсыхающей слюны входу и?— вновь проскальзывает языком внутрь, ритмично двигая им вместе с пальцами.туго сжатые вокруг головы бёдра, тёплый крепкий член во рту и пальцы, чертовски умелые пальцы, на пару с языком двигающиеся внутри, доводят петрушу до исступления. он ослаблено стонет, пуская по члену мягкую глубокую вибрацию, и ещё через пару движений сильного языка обессиленно спускает на ставрогинский живот. однако головой двигать продолжает практически на автомате, как заведённый, потому что чувствует какую-то тупую острую благодарность за удовольствие, колотящуюся в сердце, и не хочет оставлять ставрогина ни с чем.ведь всё-таки у него на ставрогина краш.у него к ставрогину?— горячечное, щекотливое?— такое, что иногда не даёт им двоим спать днями и ночами.петруша протискивает руку к ставрогинскому члену, помогая себе, не насаживаясь глубоко и теперь только лишь затягивая головку в горячий гладкий вакуум рта. ставрогин вытаскивает из него пальцы, размазывая слюну по коже, и тяжело рвано дышит, напрягая бёдра. будь рот не занят?— петруша бы улыбнулся. ставрогин в сексе не любит быть громким, но его тело сдаёт все явки и пароли. петруша знает, где коснуться и как взять в рот так, чтобы ставрогина пробрало горячими мурашками по позвоночнику, чтобы волосы на загривке встали дыбом, и это знание?— как оргазм психологический, глубинный, переворачивающий всё внутри.когда горячая вязкая сперма скользит по корню языка в горло, у петруши закатываются глаза?— до того это ненормально дурманное ощущение. он продолжает оглаживать головку языком и водить по стволу рукой, сжимая потуже, вытягивая оргазменные нити, пока ставрогин не разводит бёдра и не похлопывает легонько по заднице.—?отпусти мой член, бесстыжий,?— а сам в противовес словам порозовевшие от касаний бёдра гладит и гладит, все ещё дурея маленечко от тёплого дыхания у тазовых косточек. ощущает, как тяжело вздыхает петруша, как беспокойно ходят его рёбра, какой он ослабший на самом-то деле после оргазма, едва держащийся на своих несчастных коленках.ставрогин помогает ему слезть, отводя чужое бедро так, чтобы коленка не зарядила по лбу. отчего-то вдруг хочется быть ужасно-ужасно мягким, и ставрогин не противится: петруша хорошо обнимается, особенно?— после такого секса, спонтанного и хаотичного, полного чувств до краёв. петруша облепляет длиннющими ногами, как спрут, водит кончиками пальцев по крепкой вспотевшей шее и зачёсывает волосы за ухо. в ответ?— поцелуй в лоб, глухой смешок; отстранённость и привычная прохладца раскалывается, как ореховая скорлупка. петруша обожает такие моменты; в голове немножко гудит, а у шеи и ушей до сих пор фантомно ощущаются чужие тугие бёдра. глаза закрываются, слух ловит шум детей во дворе и чужое успокаивающееся дыхание, мягкими тёплыми волнами стелящееся по грудной клетке ставрогина.и май за окном так хорош.