ГЛАВА 17. НЕЧАЯННОЕ ИСКУШЕНИЕ (1/1)

***Она идет по жизни смеясь.Встречаясь и прощаясь, не огорчаясь,Что прощанья легки, а встречи на раз...Андрей Макаревич– КАКИЕ У ТЕПЯ СИЛЬНЫЙ И красивый рука, милорт, – Марина зашла к нему чуть сбоку и нежно провела по его предплечью кончиком указательного пальца, едва касаясь волосков, внезапно поднявшихся дыбом от ее легкого прикосновения. – Этот сильный рука, я натеюсь, сеготня как слетует отчихвостил наш сластолюпетц.Она кивнула на лавку, с разбросанными вокруг обломками розог – ее пока никто не удосужился прибрать – потом, грациозно приблизившись к месту недавней экзекуции, подняла одну из потрепанных хворостин и заинтересовано покрутила ее в руках. – О, толшно пыть этто пыло польно. Ты побил его в кровь? Наш петный-петный малшик плакал?.. ?Вот же… сучка!..? – ошарашенно подумал Джейми, но вслух, понятно, этого не сказал, с нехорошей дрожью ощущая прилив энергии, когда она подошла к нему совсем близко. Так, что он чувствовал локтем тепло ее тела... Было уже довольно поздно, и Джейми, закончив с чисткой лошадей, задал им фуража и разбирал упряжь для починки, в ожидании, пока Роджер и Бобби, честно отпросившись у жен, соберутся на вечерний вояж. Мужчины уговорились встретиться через час у Большого Камня. Ему самому еще нужно было дойти до дома и предупредить Клэр, чтоб не ждала его и ложилась спать. И еды хоть какой-то побросать с собой. А так же – самое главное! – бутылку с виски... на каждого, да. Чего уж мелочиться... Он втянул ноздрями воздух в сладостном предвкушении и, вдруг, краем уха слышал, как скрипнула входная дверь конюшни. Он не особо придал этому значение – никто, кроме домашних, не мог прийти сюда в такое время. Дети уже точно легли спать. Наверное, это Клэр… А может Мак зашел о чем-то спросить. Хотя… шаги были совсем незнакомые.Внезапно, он всей кожей ощутил позади себя чужака, и волосы на загривке его поднялись дыбом от нехорошего предчувствия. По особому ли запаху или просто по каким-то еле уловимым флюидам, плавному движению воздуха или ее тихому дыханию, он вдруг смутно осознал, кто это был... и ощутил вибрации опасности по всему телу. Опасности и какого-то странного, неподвластного ему влечения. Именно это заставило его содрогнуться в смятении, когда девица еле уловимо притронулась к нему, и он ощутил, как сердце гулко трепыхнулось в груди, отдаваясь тягучим спазмом в горле. Едва справившись с непонятным волнением, он повернулся к ней вполоборота, желая сказать, как можно более резко, что не ее ума это дело, но передумал, решив, что, быть может, ее за тем и послали – узнать, сдержал ли он свое обещание насчет Джема.– Можешь не сомневаться, девица, всекли ему изрядно, – усмехнувшись, процедил он. – Надеюсь, все вы останетесь довольны.Он не смог утаить крайней своей досады. Без сомнения, это они, все эти пакостные фройлян, и, как ему представлялось, не без активного участия этой невероятной стервы, спровоцировали ситуацию, поставив их семью в безвыходное положение. Парней, конечно, надо было проучить, чтоб в следующий раз думали головой, а не только своим причинным местом – им еще с этим умением жить долгие, надеюсь, годы – и, черт возьми, для этого они должны научиться держать свою похоть под контролем. Но то, что пережили в этой жуткой истории он и Роджер... В общем, седых волос у них прибавилось, и весьма значительно... Ведь только они полностью владели пониманием, чем, Святой Иисус, могло закончиться для незадачливых ?извращенцев? эта их ?милая забава? с подглядыванием за голыми барышнями. Наверное, и бедным парням долго теперь не захочется смотреть в сторону ?обнаженной натуры? – отвадили их, будь здоров! Да и, слава Богу!– О да, милорт... Несомненно... Я пыл пы ошень доволен, – девица осторожно, будто боясь спугнуть тревожную птицу, подцепила снизу его тяжелую, ставшую вдруг непривычно безвольной, кисть и, приподняв ее к уровню своей пышной груди, как-то излишне внимательно исследовала линии на его ладони. Он дернулся, но она настойчиво удержала его, прижавшись к нему почти вплотную так, что он ощущал тепло от ее мягко вздымающейся нежной плоти. В панике он осознал, что шейного платка на ней не было... Потом, как бы невзначай, она подняла вторую свою руку и повела изящным пальчиком по жесткой мозолистой поверхности его ладони, переходя на запястье и дальше… скользя по его мощному жилистому предплечью вверх. Он близко видел ее выпуклые сочные полушария, умышленно высоко приподнятые корсетом, с голубоватыми тонкими разводами вен под прозрачной белой кожей и буйные темные локоны, разметанные по округлым плечам.Отступать было некуда – она прижала его спиной к заграждению денника, а вырываться, вроде бы как, было еще рано и, наверное, глупо, и он замер, напрягшись в ступоре. Она подняла на него свои глубокие бархатные глаза, и он в смятении чувствовал, как их чарующий омут затягивает его, заставляя цепенеть еще больше.– Я пыл пы ошень доволен, – повторила Марина, слегка улыбаясь и нежно поблескивая на удивление белыми зубами, – если пы этот сильный руки могли так же наказать и меня... милорт. Она приподнялась на цыпочки, чтобы приблизить губы к его уху, и заговорщицки кивнула на прут, который подчеркнуто аккуратно положила перед этим на лавку. – Если пы они мокли отшлепать меня этой хорошей хворостина. Та... Не сомневайся, милорт, у меня есть товолно прекрешений, чтопы получить по мой затт.Ее голос, мягкий и глубокий, усиленный чарующим акцентом, проникал в его оторопевшее нутро до самого основания и заставлял тело, жгуче пульсируя, откликаться. Дьявол!– Вот как? Ты хочешь получить по заднице, фрау? Что ж… – пытаясь как-то совладать с собой, Джейми насмешливо прищурился и выдернул руку. Губы его дрогнули в презрительной усмешке, – думаю, это можно устроить. Скажи об этом своему мужу и он, несомненно, пропишет тебе хорошую взбучку, если узнает, что ты здесь вытворяешь!..– Мой муж кароший щеловек, – она сокрушенно сморщила своенравный носик, – но он товольно... слап, чтобы заполучить мой зат. А мне ната настоящий мущин, который скрутить бы меня, затрать мой подол и отходить бес шалости. Я есть слишком-слишком скверный, милорт, таа... Эта мой бэд'аа...Ее губы призывно раскрылись и были совсем близко, он ощущал на своей шее ее горячее дыхание и чувствовал, сквозь грубое полотно рубашки, изящные пальцы, скользившие, едва касаясь, по его плечам. Она почти не притрагивалась к нему, но магия ее призывной близости завораживала, заставляя вибрировать мелкой дрожью его внутренности. Он надсадно потянул носом воздух, ставший вдруг густым и очень тяжелым, и почувствовал, как мурашки бегут по позвоночнику, а тепло внизу живота сгущается, наливаясь сладкой негой. И от этого, разрази ее гром, несмотря на все его сопротивление, плоть начинает откликаться... Из последних сил мутнеющего сознания он оттолкнул от себя это бесовское наваждение вместе с обольстительным телом. Оттолкнул и даже тряхнул головой.– А ну, брысь отсюда, фрау! Ты в своем уме? Я женат вообще-то! – он, не поворачиваясь, нащупал вожжи и вцепился в них ослабевшими пальцами, как в спасительный оплот. – Убирайся! И чтоб ноги твоей здесь больше не было!.. Марина с насмешливым сожалением поглядела на него, мягко поцокав языком...– Жена твой карош, не спорить. Верно раньше красотка был... Но тело ф том, что она – старый, а я молодой!.. Моя кожа гладкий... волос – черный, а дыхание – свежий. Ты мой прогонять, милорт... но мошет пыть, ты пожалеть оп этам!..Он рассвирепел от ее наглости и своего непонятного бессилия, пытаясь как-то скрыть бесконтрольную дрожь от неистово растущего напряжения плоти.– Не пожалею!.. И учти, если ты еще раз притащишь сюда свою похотливую задницу, твоя мечта исполнится, фрау, но совсем не так, как тебе мнится – твою филейную часть надерут прилюдно, на Собрании так, что месяц не сядешь... – он скрипнул зубами в бессильной злости и, дернув, угрожающе намотал ремни вожжей на массивный кулак. – Я об этом побеспокоюсь, обещаю. И, уверяю тебя, девица... Это. Буду. Не я!Марина сокрушенно покачала головой и еще раз скривила уголок губ в бесстыжей усмешке. Потом, окинув его нахохленную фигуру сочувственным взглядом, эффектно развернулась и, набросив на плечо бесполезный платок, гордо понесла себя к выходу, пружинисто покачивая тугими бедрами. Джейми не мог отделаться от ощущения, что в обтекаемых формах ее фигуры, манере держаться и даже чертах нахального лица, что-то неуловимо, до боли было ему знакомо. Она напоминала кого-то мучительно... Внизу живота и в паху ныло, пекло и скручивало в невыносимом спазме желания так, что срочно хотелось схватиться за член и довести его до разрядки, а потом уже все остальное... Едва дождавшись, когда дверь за блудливой чертовкой закроется, он, в сердцах отбросив вожжи подальше, пару секунд постоял с закрытыми глазами, пытаясь обуздать разраставшийся жар своего тела. Но вожделение снесло напрочь всю его волю, не оставив ему не единого шанса... Джейми зарычал, в безумном хаосе мыслей практически разорвав пуговицы на штанах, судорожно сжал дрожащей рукой свой вероломный орган и, ненавидя его – и себя, в придачу – в несколько сильных толчков заставил его излиться. И, уже падая на колени, в сладком бессилии оргазма, он внезапно осознал – образы непроизвольно схлопнулись в его затуманенной, заполненной желанием и негой, голове – Марина чем-то неуловимо напоминала его Клэр в молодости. Тот же тип манкой фигуры, те же аппетитная грудь в сочетании полновесными бедрами и тонкой талией... И тот же независимый дерзостный взгляд вкупе с упрямо поджатыми губами. Наваждение... Впрочем, сейчас он с облегчением отдавал себе отчет, для него Клэр нисколько не изменилась и по сей день. И не изменится хоть через тысячу лет... Останется такой же прекрасной и вдохновляющей, непостижимо хранящей свою ауру желанности и неисчерпаемости, какой она всегда и была в его глазах. И он не погрешил бы против истины, если бы настаивал на этом, да хотя бы и на Страшном Суде... Потому что – да! – ее душа, вибрации которой он, навеки сплетясь, чувствовал каждой клеточкой своего тела, непостижимо была и останется всегда свежей и молодой...– Клэр! – с этим именем на устах, выплеснутым с глухим натужным рыком, он и кончил. И, подняв глаза, встретил её взгляд, медленно расширяющийся в беспросветном ужасе.– Клэр?! – он задохнулся от внезапного испуга и, заморгав растерянно, невольно протянул к ней свободную руку в бессмысленной теперь уже попытке остановить, вернуть все назад. – Нет! Нет… Это не то, что ты подумала… – беспомощно вырвалось у него на выдохе, почти не слышно.Он даже не осознавал, что вторая его рука лихорадочно вцепилась в обмякший член, перепачканный липкой слизью. Она приблизилась к нему прямая и неподвижная в своем внезапном горе, и он почувствовал, как на его челюсть обрушился оглушающий вихрь. Ухватившись свободной рукой за горящую щеку, он смотрел на нее снизу вверх, с безнадежной тоской приговоренного к смерти.– Что? Что я должна подумать, Джеймс Фрейзер, – голос Клэр был абсолютно ровным от ярости, – когда мой муж дрочит после того, как из его дверей выскакивает дебелая сучка? Не зная, что сказать в свое оправдание, он мог только беспомощно мотать головой: ?Боже! Это не то, что ты думаешь!? Но вслух этого не стал говорить, с внезапным тошнотворным бессилием осознав всю бесплодность и неуместность попыток.– Не поздновато ли для... кризиса среднего возраста, бесстыжий ты мерзавец?! – облила она его холодным презрением, потом развернулась и, оставляя его в совершеннейшем смятении, молча вышла вон, вышагивая ровно, словно несла внутри сосуд с расплавленным металлом, так и норовившим расплескаться. Со щемящей болью в груди он видел, с каким трудом давался ей каждый шаг, потому что ее покачивало, словно внезапно захмелевшую, но она, в своей упрямой гордости, не позволяла себе оступиться.?Иисус!? – он опустился на пятки и со стоном прикрыл ладонью лицо. Как же чертовски нелепо все произошло! И что это вообще такое было? Он не мог понять. И как теперь оправдаться он тоже не знал. Со стороны все выглядело предельно очевидно. Он опять застонал и, с отвращением морщась, вытер липкую руку о штаны... ?Полный кретин, мать его!?Так он посидел несколько отчаянных минут, пытаясь справиться с леденящим ощущением катастрофического падения в пропасть. Потом глубоко вздохнул и, пожав плечами, с присущей ему привычкой к деятельности – чего теперь страдать без толку, надо идти и как-то все утрясать... – поднялся, отряхивая колени. ?Да, рыбалка его, похоже, теперь отменяется, – смутно подумал он, – надо предупредить парней, чтоб не ждали?...