ГЛАВА 2. ПРЕЛЕСТИ ПЕРЕХОДНОГО ВОЗРАСТА (1/1)

***Кризис переходного возраста - этопсихологически сложный для человека переход из одного возрастного периода в другой, связанный как с физиологическими изменениями организма, так и с переоценкой своих установок, ценностей и взглядов, который характеризуется, прежде всего, изменением поведения, интересов, круга общения.Она предстала мне на миг во всей красе,Вся дрожью легкою объята и пугливой.Так пышут холодом на утренней росеУпругие листы у лилии стыдливой.Афанасий ФетОТЦА? НУ, УЖ НЕТ! ТОЛЬКО НЕ ОТЦА! Как он теперь взглянет ему в глаза? Джем как ошпаренный выскочил из Нового Дома и, ничего не замечая вокруг, помчался по тропе, вверх по склону и дальше, к своему ?Дремучему лесу?, мечтая только об одном, чтобы его задрал какой-нибудь заблудший медведь.Но медведи давно уже не забредали в эти места, поэтому он, весь взмокший и растерянный, наконец, добежал до их с Айданом укромного местечка. Это был таинственный тенистый уголок с небольшой заводью ручья, где они целыми днями весело проводили время: купались, рыбачили, играли в свои дикие мальчишеские игры, изображая первооткрывателей, индейских дикарей либо благородных разбойников-пиратов, прятались в пещере, обнаруженной ими неподалеку, обсуждали свои такие сложные мальчишеские проблемы при мерцающем свете костра. Но теперь все это осталось в другой жизни – в том прекрасном времени, когда мир еще не рухнул столь неожиданно и коварно, погребая под своими обломками его жалкое существо. Джем без сил упал на влажную траву бережка и всласть разрыдался, в голос изливая влажной земле все свое отчаяние и страх, и его поверженное тело, корчась от кромешной безысходности, невольно сгребало под себя душистые прошлогодние листья. Иисус! А ведь так занятно все начиналось... ГЛАЗА АЙДАНА ЗАГОВОРЩИЦКИ светились загадочным шкодливым восторгом. ?Идем, братишка! Что-то покажу!? – сказал ему дружок таинственным шепотом, и Джем пошел... Ну как он мог не пойти, если дело обещало невиданное приключение? Эх, если бы можно было ВСЕ ВЕРНУТЬ!.. Теперь бы он НИКОГДА! ЧЕСТНО! Стыд сжигал его с потрохами. Стыд и страх. ?Думаю, тебя ждет что-то похуже порки...? – пообещал ему суровый взгляд деда. И он понял, что ВСЕ СЕРЬЕЗНО. Ведь лицо Джейми Фрейзера, всегда чуть веселое и дружелюбно-насмешливое в общении с ним, сегодня стало белым. Он это точно увидел. И еще это жесткое: ?Джеремайя!? Настолько дед был рассержен и... кажется, напуган? Чем? Они же всего лишь невинно позабавились. Или нет? Сердце ухнуло в желудок. Джем похолодел настолько, что ненадолго даже перестал плакать. Его замутило до тошноты... Когда он жил с родителями там, в будущем, они как-то с приятелями Джеком и Гарри тоже подглядывали за девчонками в душе. Но ничего плохого никому от этого не было. Нежные девичьи тела стояли под струями воды, и тоненькие ручки деловито намыливали глянцевые попки и маленькие бугорки грудей. И тогда он впервые почувствовал связь между этим захватывающим зрелищем и ощущением сладкой истомы внизу живота вместе с внезапным разбуханием собственной штуковины у него в штанах. Ее такая странная, довольно... что и говорить, приятственная жизнь, постыдно неуемная и почему-то отдельная от всего остального тела, была настолько удивительна в этот момент, что надолго заняла мысли юного наблюдателя. Конечно, ему захотелось повторения, но, к сожалению, дырку вскоре обнаружили и замазали цементом. И тут Бог, видимо, услышал его!.. Хотя... теперь он уже сомневался, а А БОГ ЛИ ЭТО БЫЛ? Отец[1] что-то говорил на проповеди об Искусителе. Но он не особо слушал тогда, исподлобья тайно наблюдая за пухленькой пятнадцатилетней фройлян Хэльдэгард. Она бросала на него завлекательные хитрые взгляды сапфировых глаз, серовато-голубых и блестящих, с темным ободком вокруг радужки... Кажется, это называлось ?строить глазки?, но он не сильно разбирался в девичьих уловках. Он видел ее в той купальне, куда Айдан привел его тогда... Они долго лезли, обдирая кожу и ногти, сквозь цепкие кусты, потом спускались по каменным уступам, рискуя свернуть шею, проползали, чтобы не быть замеченными, под навесом корней на берегу. Приключение что надо! В результате этих титанических усилий, Айдан вывел его на скрытное местечко за скалой, где они могли бы спрятаться и отлично наблюдать, сами не будучи замечены. И оно стоило всех усилий, это зрелище... Джем как сейчас помнит каждую мелочь, навеки впечатанную в его завороженный мозг. Девица была в тонкой сорочке, но та, промокнув насквозь, облепила ее плотную фигуру настолько, что для него совсем не осталось тайн в ее теле. Кажется, ничего аппетитнее он не встречал в своей жизни. Не то, что те худенькие тельца в душевой... И сладостная тяжесть снова, как тогда, и даже еще сильнее, заполнила все его существо, ошеломленно наблюдавшее за тем, как ее налившиеся колыхающиеся тыквочки грудей всплывали над поверхностью воды, когда она погружалась в ручей, и как упругие ягодицы, облепленные мокрой тканью, ходили ходуном, заманчиво сотрясаясь, когда она вставала из воды в полный рост. Джем закрыл глаза, чтобы больше не видеть лучезарных взглядов фройлян, и попытался привести сумбур своих собственных мыслей в порядок... – ?Может ли кто взять себе огонь в пазуху, чтобы не погорело платье его?? (Притч. 6,27) – в это время вопрошал его отец, проповедуя. ?Господи, о чем это он?? – мысли Джема в этот момент пребывали в его собственных штанах, где опять не вовремя оживились последствия его греховных воспоминаний о томных прелестях фройлян Хэльды. Он с ужасом глянул на соседей, не заметил ли кто неуместного побуждения его бойкого приятеля и, скромно потупившись, прикрыл предательское место шапкой, приняв позу защитника ворот перед пенальти. Со стороны это выглядело, будто благонравный прихожанин смиренно склонил голову перед Господом. Он попадет в ад...– ?Глаза у них исполнены любострастия и непрестанного греха? (2 Пет. 2,14). Как через блудные помыслы в теле возбуждается похотная страсть, так и через сладострастные взгляды в человеческую душу входит вожделение...У несчастного ?грешника? складывалось стойкое ощущение, что отец говорит сейчас прямо для него. – Праведный Иов потому-то и полагал себе зарок: не смотреть на красоту женскую (Иов. 31, 1), так как знал, что ?за воззрением следует мысль, за мыслью – услаждение, за услаждением – страстное пожелание, а за пожеланием – и само падение?. Кто сразу отвергнет первую причину греха, тому не придется бороться со всеми последующими и усиливающимися искушениями, – убедительно вещал дальше его благочестивый родитель, вглядываясь в прихожан испытывающим взором.Хорошо ему, у него мама есть!В этот момент Джем с трепетом чувствовал, как краснеют до самых кончиков ушей его щеки: к несчастью, глаза у парня уже до краев были полны любострастием и, похоже, процесс этот сделался необратимым... С тех пор каждую субботу, ближе к обеду, они повадились с Айданом смотреть... Зрелище, надо сказать, было весьма любопытное. Хэльда и ее кузина Ингэ вовсю услаждали их взгляды своими спелыми наливными телами, заполняя их неискушенные души и каждую клеточку жаждущего тела неукротимым вожделением. А иногда вместе с ними появлялась их подруга из соседнего поселения – Кримхильд, худосочная, но очень грациозная и изящная, с маленькой оттопыренной попкой и нежной грудью, которая вполне могла уместиться в ладони – Джем сглотнул – и тогда девицы отрывались во всю, резвясь, визжа и поднимая фонтаны брызг, а их... сочные прелести, пружиня и колыхаясь, доводили мальчишек до радужных звездочек в глазах. Джем и Айдан, почти лишенные здравости рассудка, хихикали и судорожно вздыхали, представляя себе как бы они слегка пощипали этих дебелых курочек... И да, конечно, черт их дернул отпускать по этому поводу разные смачные замечания своими ломающимися мальчишескими голосами. Но ведь это было так круто, и они в этот момент... чувствовали себя настоящими мужчинами. А, после, эти сны... Святой Иисус! Где девица, силуэтом так похожая на Хэльду, призывно извиваясь, стягивала с себя мокрую рубашку, стоя напротив солнца, вся в лучиках света от сверкающей воды вокруг. На этом, как ни прискорбно, сон заканчивался, к великому разочарованию его хозяина, и Джем просыпался на рассвете с ужасом от непоправимого, но такого сладкого пробуждения, последствия которого приходилось потом быстренько стирать тряпицей, чтобы не заметила мать. Для этой цели он даже стал незаметно подсовывать под свой матрац старое полотенце. Но мама, видимо, все же узрела его секреты, потому что через некоторое время старая, заскорузлая тряпка была поменяна на свежую. Иисус! Джема прошиб холодный пот, когда он понял, откуда она взялась, и краска стыда залила его лицо, и уши, и шею, а потом он вспотел от жара, в который его бросило... Весь день он боялся посмотреть матери в глаза. Видимо, Брианна заметила его смятение, потому что на следующий день отец завел с ним разговор, результатом которого было уверение, что ему не стоит стесняться своих новых хм-м... способностей, и что это – нормально для всех мальчиков и, даже иногда, мужчин просыпаться с подобной... проблемой. Да...– Это значит, что ты становишься мужчиной, паренек! – Роджер потрепал его по взъерошенной голове, энергично потормошил за плечи. – И... ничего страшного, сын, если вдруг возникнет неудержимая необходимость облегчить свое желание рукой, – дальше он говорил довольно сиплым, деревянным голосом, изо всех сил пытаясь скрыть неловкость, – просто нужно как следует уединиться – кто бы спорил! – и не стоит особо злоупотреблять такими вещами, ведь это не совсем естественное занятие для нормального человека. И, помни, церковь считает рукоблудие смертным грехом. Но пока ты не найдешь себе достойную пару... я имею в виду женщину...– Такую, как мама?– Да, сынок... Такую замечательную, как наша мама, которая тебя однажды полюбит, и которую полюбишь ты. Так вот, пока ты не найдешь себе пару, тебе все-таки придется это делать время от времени... ?Чтобы тебя не разорвало от вожделения?, – подумал Роджер, мучительно потея, но вслух, понятно, этого не сказал.– Но лучше никому про это не говорить и ни с кем не обсуждать даже намеком... А иначе... И вот он вляпался! Встрял по самые... хм-м... глупые свои чресла. Чтобы их черти забрали! Почему он был так беспечен? Ведь отец его предупреждал! Он говорил, что люди такое, мягко говоря, не одобрят... В этом времени и за меньшую провинность ждало суровое наказание. Не говоря уж, когда дело касалось нарушения Божьих Законов. Джем будто прозрел, и вся ужасная картина того, что могло его ожидать, пронзила сознание. ?В этот раз ремнем ты точно не отделаешься...? – вспомнил он в очередной раз грозные слова деда, и живот его скрутило от страха. Что он имел в виду? Что же такое его ожидало?Снова и снова он прокручивал в голове сегодняшние события, мучительно желая вернуть все назад, перебирая в уме где, на каком моменте, они с Айданом так прокололись, и когда они могли избежать того, чтобы их так бесславно поймали на месте преступления... Господи, если бы они не были так самоуверенны и беспечны, то могли бы сразу догадаться, что разоблачены. Вместо обычного галдежа, визгов и заливистого смеха, часто сопровождавшего купание малолетних чаровниц, из их открытой солнцу заводи доносилось только тихие всплески и фырканье. Девицы плавали, мирные, словно утки, целомудренно погруженные в воду по самую шею, изредка подплывая друг к другу, шушукались и тихонько хихикали, украдкой бросая в их с Айданом сторону лукавые взгляды. Взрослые леди, купавшиеся чуть поодаль, засобирались, загорланили красоткам выходить. И Джема буквально насквозь прошил взгляд, напоследок брошенный Хэльдой из-под густых, слипшихся от воды ресниц, несомненно – ошибки тут быть не могло – предназначенный именно ему… Она почти незаметно подмигнула и, хитро прищурившись, вдруг сложила чувственные губы бантиком в недвусмысленном тайном посыле – да-да! это был воздушный поцелуй! – у него просто дыхание перехватило. Девица явно знала, что делала и для кого... Барышни скромно вышли из воды где-то за скалой – парни увидели их уже на дальнем берегу, целомудренно завернутых в платки, они что-то говорили вполголоса своим старшим женщинам, а потом эта грудастая ведьма Марина обняла их за плечи и о чем-то настойчиво зашептала в ухо… После матроны ушли в сторону деревни, а объекты вожделения малолетних наблюдателей, на удивление, остались на берегу, и, подождав, пока женщины отойдут подальше, вдруг, в единый миг все трое стянули с себя мокрые сорочки и, поднимая фонтаны блистающих брызг, визжа и хохоча на бегу, кинулись в воду. Бесстыдницы были – ошалевшие мальчишки не могли поверить своей небывалой удаче – абсолютно голые, то есть в чем мать родила! Они, загадочно улыбаясь, медленно подплыли к их убежищу за скалой совсем близко, а затем, взявшись за руки, вдруг, сказочными русалками, выпрыгнули разом из воды, как чешуей сверкая на солнце капельками воды на жемчужно-белых сытых телах. Потом еще и еще раз… Было от чего замереть, открыв рот. Что парни и сделали, не в силах прийти в себя от такого потрясающего зрелища. Если бы они в этот момент посмотрели друг на друга, а не впились жадным взором в гладкую девичью плоть, то могли бы увидеть, свои расширенные до черноты зрачки, трепещущие от вожделения ноздри и, испускающие шумное дыхание, полуоткрытые рты. И, может быть, они посмеялись бы сейчас над таким наиглупейшим видом друг друга, если бы не были заняты совсем другими ощущениями. Обоим сейчас было явно не до смеха – вся их личная плоть вспыхнула до дрожи странной тягучей болью, сладко пронзив низ живота, и, отдаваясь в паху отчаянным, словно бьющаяся в сетях птица, нестерпимым желанием, потребовала срочно сделать с этим что-нибудь, напрочь подчиняя остатки помраченного разума. Руки сами потянулись сдавить, вырвать с корнем мучительно томящее наваждение, побуждаемое вибрациями, исходящими от налитых упругих женских форм, омываемых мерцающей водной прохладой и кружившихся перед ними в своем соблазнительном горячем танце.Джем, не видя перед собой ничего, кроме зовущих прелестей Хэльды, впился рукой в своего нахального, пульсирующего приятеля, из последних проблесков сознания стараясь, чтобы его позорных действий не увидел Айдан, и, не представляя, что с этим можно еще сделать, просто отдал дальнейшее на откуп своим нахлынувшим инстинктам. Боже! Девицы подплыли к мелководью, совсем близко от завороженных зрителей, и поднялись из воды во весь рост, ничем не прикрытые, кроме своих длинных распущенных волос, которые они собрали в хвост и, выкручивая, отжимали воду.Лучики солнца наполняли их нежные тела особой прелестью, будто напитанные соками только созревшие плоды, представшие взору счастливого садовника, раздвинувшего ветви, и обещающие невиданное наслаждение под своей тонкой, бархатистой кожицей. Хэльда стояла к нему спиной, подняв руки к голове, и ее плавные сбитые формы с довольно объёмистыми бедрами и ровной крепкой спиной, перетекавшей в четкие полушария налитых, округлых ягодиц, так напоминали гитару, висевшую у отца в кабинете. По всей ее гладкой попке отчетливо виднелись легкие белые рубчики, но этому не приходилось удивляться – традиционная воспитательная розга в этом времени была в почете повсеместно, практически во всех семьях, которые Джем знал. Но полоски, надо сказать, нисколько не портили ее вида, а наоборот добавляли волнующего шарма к ее загадочной прелести. Девушка повернулась и опять внимательно посмотрела на него через плечо, сверкнув зубами в нежной лучезарной улыбке.Яркие блики солнца, искорками мерцающие в воде; тепло лучей, пронзающие Джема отовсюду, насыщающее томлением и чувственными желаниями его плоть, ласковая улыбка Хэльды – все это закружилось перед ним волшебным хороводом, как в те последние минуты перед его сладостными пробуждениями, и он тяжело задышал, ощущая себя таким близким к драгоценному всплеску блаженства. Он слышал, как рядом с ним от таких же невероятных усилий сопит Айдан, но сейчас это его мало волновало. Он смутно догадывался, что потом им будет стыдно взглянуть друг другу в глаза, но такое понятие как ?стыд? и ?совесть? сейчас куда-то улетучились без оглядки и… он ничего не мог с собой поделать. То, что друг был нечаянным свидетелем его невольного ?распутства?, придавало даже какую-то особую пикантность всему этому действу. Да, несомненно, он попадет в ад!.. Бесы знали, чем подкупить душу… неискушенного. – Oh, Sie sind b?se Jungs! Sie sind eine Schande für Ihre V?ter! (Ах вы, гадкие мальчишки! Позор ваших отцов! – нем.)Визгливый голос в сочетании с острой болью, пронзившей мозг в районе уха, заставил Джема резко выйти из состояния блаженной нирваны. Да, прямо скажем, незавидное получилось ?пробуждение?… Если бы на него вылили ушат ледяной воды, эффект был бы не настолько ошеломляющий.Марина и еще одна замужняя женщина из деревни, которые поймали его, подкравшись совершенно незаметно – как это им удалось? – вопили из-за всех сил на немецком, какие они извращенные мерзавцы и грязные ублюдки, и что петля по ним плачет. Ухо, которое Марина от души выкручивала, впиваясь ногтями, жгла острая боль, мешавшая ему сказать хоть что-нибудь вразумительное – кроме как: ?Ай-яй-яй... Ой-ей-ей... Миссис, отпустите, прошу, пожалуйста!..? – в свое оправдание. Хотя, что тут можно было сказать еще? Все предельно ясно. Отрывая несчастное ухо, его, перепуганного насмерть, поволокли в толпу разъяренных женщин, и Джем уже окончательно попрощался с жизнью, поскольку он никогда не видел столько неуправляемой ненависти во взглядах и в потных раскрасневшихся лицах. Он подумал, что его пришибут прямо здесь же, на месте, поскольку матроны горланили все громче, все яростнее, потрясая завидными кулаками, но возбужденные тетки всего лишь немного попихали и пощипали его, да от души надавали подзатыльников и пощечин так, что аж голова звенела. Но потом он услышал глубокий вкрадчивый голос Марины, из речи которой он понял только, что его нужно отвести домой к деду, и пусть лэрд самолично разбирается с охальниками. Он-то, их лэрд, несомненно, должен все решить по чести.1. Отец Джема, зять Джейми Фрейзера – Роджер Маккензи – выполнял обязанности пресвитерианского священника в Ридже.